Ольга Марьенко, гендиректор сети салонов свадебно-вечерней моды "ФЛЕР": "Если бы меня еще попросили чеки собирать, я вообще бы оскорбилась"

- Прошло время, поэтому сейчас я могу говорить об этом спокойнее... - говорит г-жа Марьенко. - Когда в нашей семье произошла эта трагедия, мы на семейном совете решили: чтобы у ребенка была полноценная семья, он будет жить со мной. Конечно, мы могли бы с мужем его усыновить, уже имея маленькую дочку, но мои родители были убеждены, что у ребенка должна сохраниться фамилия деда. Хотя для меня не принципиально - было бы это усыновление или опека, в любом случае мы воспитываем Сашу как родного сына.
- Не секрет, для того, чтобы оформить опеку, необходимо собрать кучу справок и потом постоянно находиться под "бдительным оком" социальных работников...
- Сейчас, когда прошло какое-то время, мне уже трудно вспомнить каждый эпизод, с которым я сталкивалась в органах опеки. Помню, что пришлось побегать, чтобы собрать справки о доходах, о состоянии здоровья, о жилищных условиях, получить разрешение на опеку и т.д. И хотя я понимала, что должна соблюсти все эти формальности, меня больше возмущало отношение работников органов опеки. Было такое ощущение, что мне не доверяют, как будто с моей стороны есть какой-то умысел, что я просто хочу воспользоваться пенсией по опеке.
- А вы сами думаете, почему? Ведь очевидно, что у вас вполне обеспеченная семья?
- Я не знаю, откуда это взялось, может быть, люди сталкиваются с подобными ситуациями, поэтому у них ко всем одинаково недоверчивое отношение. О случаях, когда неблагополучные семьи оформляют опеку ради денег, рассказывают сами социальные работники. Я как-то задала вопрос соцработнику, почему она разговаривает со мной грубым тоном. Она мне ответила, что у нее на участке 15 опекаемых семей, из них только две приличные семьи! Возможно, поэтому и такой жесткий контроль.
- В чем он выражается?
- Я должна, например, ежегодно предоставлять в органы опеки медицинское заключение из поликлиники, чтобы показать, что мой ребенок здоров: приходится собирать справки. Сейчас медицинский осмотр стал уже привычным. И слава богу, у меня есть возможность проходить всех врачей быстро в тех больницах, где мне это удобно, без очередей. А есть семьи, которые тратят на это уйму времени, нервов и денег. Было бы правильным предоставлять таким детям право проходить медосмотр на льготных условиях. Например, выделить один день в неделю или в месяц, чтобы можно было пройти всех специалистов, собрать все подписи.
- Знаю, что над опекунами идет еще и финансовый контроль?
- Ежемесячно я должна отчитываться за каждую потраченную копейку пенсии. Вот и пишу что-нибудь, как многие. Хотя мне кажется, что это унизительная процедура - фиксировать расходы за каждую купленную шоколадку, пару ботинок и т.д. Если бы меня еще попросили чеки собирать, я вообще бы оскорбилась.
Я, например, не получаю никаких пособий от государства: у предпринимателей нет никаких страховок, пенсий, детских пособий. Но, думаю, что на фоне всех пособий в России опекунская пенсия - более трех с половиной тысяч - для государства внушительная сумма. Бесспорно, контролировать надо, но другими способами. Существующий сегодня контроль - это просто формальность.
Система неэффективная, многое в ней унижает. У нас нет пропаганды, общественное мнение формируется на отрицательных примерах. Поэтому к опекаемым детям, как и к детдомовским, отношение такое, будто опекун или усыновитель - преступник, который взял чужого ребенка для собственной наживы, а не для того, чтобы обеспечить ему счастливое детство.
- А чем, на ваш взгляд, государство может помочь семьям с опека­емыми или приемными детьми, кроме унизительного и, как выясняется, не вполне эффективного контроля?
- Я бы, например, предпочла, чтобы с моим ребенком работал психолог, чтобы помочь ему как-то реабилитироваться и убедиться, что его в жизни ждет хорошее будущее, как у детей, которые живут в родных семьях. Или помог мне как его новой маме увидеть, что у него творится в душе, как он живет со своими воспоминаниями. Мы вместе живем третий год, конечно, сначала было нелегко. Я не была для Саши самым близким человеком, у него была мама, он больше общался с бабушкой. Но мы нашли взаимопонимание, хотя, повторюсь, помощь профессионального психолога не была бы лишней.
- Ольга, если позволите, вопрос личного характера: ваш сын знает, что произошло в его семье?
- Да. Мы от него этого не скрыли. Сестра была для меня очень близким человеком, и для меня очень важно, чтобы ребенок ее помнил. Более того, я не считаю правильным, когда приемные родители скрывают историю появления ребенка в их семье. Мне кажется, для ребенка будет большей трагедией, когда он в подростковом возрасте узнает, что он чужой у своих родителей. Для себя я решила, что лучше я воспитаю Сашу так, чтобы он меня уважал как свою маму, которая его вырастила, и помнил свою маму, которая его родила.