Радоновые ванны на дому

Истоки радиофобии

Первым, кто попытался обратить внимание общественности на угрожающую здоровью горожан ситуацию, стал один из городских радиологов (этот человек жив и здравствует, но не хочет видеть свою фамилию на страницах журнала, помня о последствиях, которые наступили для него тогда). После неудачной попытки разрешить ситуацию, следуя должностной инструкции, он обратился к СМИ. Журналистом, который взялся за эту опасную тему, стал собственный корреспондент центрального печатного органа "Строительная газета" Евгений Терехин. Он опубликовал серию статей, озаглавив ее "В заложниках у радиации".
Вопиющие факты, ставшие достоянием общественности, вызвали следующие последствия: для того чтобы прекратить массовую истерию, органы, призванные защищать здоровье и безопасность граждан (тогда СЭС и МЧС), провели радиологическое обследование города и области, вы­явили очаги радиационной опасности (с помощью дорогостоящей аэрогамма­съемки) и оперативно "дезактивировали" их. Радиолог потерял работу, журналист Терехин был объявлен авантюристом.
Власти не хотели признавать наличие проблемы, но отрапортовали, что Макиевский карьер, из которого поставлялся злосчастный щебень, "закрыли". Причем не сразу - оказалось, что именно макиевский гранит обладает почти идеальными для строителей свойствами: легко дробится на нужные фракции. Еще одно косвенное доказательство существования опасности - борьба с радиофобией. Проживающим в проблемном жилом фонде рекомендовали чаще проветривать квартиры, наклеивать обои на предварительно окрашенные масляной краской стены для уменьшения выделения ­радиоактивного газа радона внутрь помещения. Власти обещали пособия и компенсации.
Поставки макиевского щебня прекратили, стены покрасили, население успокоили (правда, обойдясь без пособий). Но если строительные конструкции излучали гамма-частицы и выделяли радиоактивный радон, то этот процесс не прекратился и за прошедшие годы не стал меньше: период полураспада радия, который собственно и является источником излучения, - 1600 лет. А вот краска масляная давно облупилась, и никто не помнит о ее "защитных" свойствах и обновлять не собирается.
Проблема эта периодически поднимается омскими СМИ, но уже без каких-либо последствий и действий со стороны властей и организаций, по закону призванных следить за экологической обстановкой в городе. И действительно, зачем ворошить старое, тем более если ничего сделать нельзя? Не ломать же десятки домов разной этажности (от пяти до девяти). Куда потом расселять тысячи и тысячи жителей?

Официальный ответ

Выдержки из официального ответа от 30 мая 2007 г. на запрос "БК" руководителя Роспотребнадзора по Омской области Юрия Ерофеева:
"На ваш запрос отвечаем, что, как правило, наибольшее беспокойство у населения вызывают панельные дома, построенные в 70-80-е гг. Поясняю, что щебень, использовавшийся для их строительства, согласно нормам радиационной безопасности не относится к категории ­радиоактивного..."
"Для сравнения: уровень гамма-фона в домах, построенных в 1993-2000 гг., составляет 10-15 мкр/час, а содержание радона - 40-50 Бк/куб. м. Уровень гамма-фона в домах 70-80 гг. постройки в среднем составляет 40-45 мкр/час, а содержание радона - 90-100 Бк/куб. м. Эти показатели укладываются в норму".
"... Естественные радионуклиды содержатся во всех объектах внешней среды в различных концентрациях".

Меньше знаешь - лучше спишь

По российским нормативам максимально допустимые значения для гамма-фона жилых помещений - 45 мкр/час. И если в ответе г-на Ерофеева эти цифры фигурируют в качестве средних, то это вызывает логичное предположение, что где-то выше, а где-то ниже. Ответ Роспотребнадзора насторожил еще больше, и "БК" ­начал собственное расследование.
Для начала мы обратились с просьбой провести совместную проверку подозрительных зданий во все тот же потребнадзор. Там ответили, что этим должен заниматься Центр Гигиены и Эпидемиологии. Позвонив туда, корреспондент "БК" получил следующий ответ от начальника этой службы Дмитрия Лисовских:
- Такую экспертизу мы не проводим, и по поводу этой проблемы мне ничего неизвестно, я на этом месте всего два года.
Следующей инстанцией, в которой, по нашим предположениям, должны были оказаться приборы для измерения радиации, стало главное управление по делам ГО и ЧС Омской области. Его начальник Владимир Гуржей на официальном письме с просьбой о проверке поставил резолюцию "оказать содействие", и мы попали в кабинет полковника, который не пожелал видеть свою фамилию на страницах журнала.
- Зачем бередить прошлое? - спросил он печально. И рассказал о том, что вопрос давно решен в пользу всеобщего спокойствия и благополучия. В начале 90-х была проведена аэрогаммасъемка. Да, действительно, местами показатели были до 1000 мкр/час, но после дезактивации методом "селективной переборки" все очаги повышенной радиоактивности были обезврежены. Суть метода полковник пояснил следующим образом: берется куча камней с подозрением на радиоактивность, и каждый камень проверяется счетчиком.
В случае с горой щебня это, наверное, не проще, чем задание для Золушки отделить чечевицу от проса. А в случае со стеной или перекрытием? Полковник задумался на мгновение и ответил, что "фонящий" кусок вырубался, и отверстие заделывалось бетоном (впоследствии корреспондент "БК" пытался прояснить этот момент, но никто из жителей таких домов не смог подтвердить эту информацию).
- Мы можем оказать вам содействие, - на прощание сказал полковник. - Форма такая: я произвожу проверку, но о ее результатах вам (по понятным причинам) сообщить не смогу. В случае обнаружения радиации мы, конечно, примем меры. Хотя это не наш вопрос, и под категорию чрезвычайной ситуации он не подходит.
Затем нам отказали в помощи на кафедре санитарной гигиены в медакадемии, резонно сославшись на то, что этим должны заниматься специально уполномоченные органы. А затем и в институте экологии человека. В последнем нам рассказали следующую поучительную историю:
- Американцы взяли две группы ­подопытных (людей! - "БК"). Одну из них подвергли облучению малыми дозами радиации, другую - нет. Половина облуча­емых знала о том, что их облучают, другая - нет. А из тех, кто не облучался, половина думала, что испытывает воздействие радиации. Так вот оказалось, что те, кого облучали без их ведома, чувствовали себя лучше, чем те, кого не облучали, но сказали, что облучают. Отсюда мораль: меньше знаешь - лучше спишь!
На вопрос о дозе в 1000 мкр/час экологи ответили, что "это много!" и что, если эта информация подтвердится, "обращайтесь, поможем".
Мы обратились к редакционным юристам, и выяснилось, что по закону проведением радиологической экспертизы по запросам частных лиц или организаций должен заниматься все-таки Центр Гигиены и Эпидемиологии. Написав официальное письмо главврачу, мы узнали, что такая экспертиза возможна, но за деньги(!). 200 рублей - помещение. Посчитав сумму приемлемой, мы решили заказать проверку в один из домов, построенных из казахского щебня. Люди, согласившиеся впустить специалистов с приборами, ранее знали об этой проблеме (сообщаем об этом, дабы не быть обвиненными в разжигании нового витка радиофобии).
Неожиданную поддержку мы получили в областном онкодиспансере. Отдел, занимающийся статистикой, согласился провести проверку домов по нашему указанию на предмет наличия в них больных с онкопатологией. Оказалось, что два года назад подобная проверка по запросу одного из омских СМИ одного дома на Левом берегу дала поразительный результат. На тот момент в пятиэтажной панельке оказалось одновременно семь больных с патологиями щитовидной железы. О результатах этих проверок мы обязательно сообщим читателям "БК".

Истоки радиофобии

Первым, кто попытался обратить внимание общественности на угрожающую здоровью горожан ситуацию, стал один из городских радиологов (этот человек жив и здравствует, но не хочет видеть свою фамилию на страницах журнала, помня о последствиях, которые наступили для него тогда). После неудачной попытки разрешить ситуацию, следуя должностной инструкции, он обратился к СМИ. Журналистом, который взялся за эту опасную тему, стал собственный корреспондент центрального печатного органа "Строительная газета" Евгений Терехин. Он опубликовал серию статей, озаглавив ее "В заложниках у радиации".
Вопиющие факты, ставшие достоянием общественности, вызвали следующие последствия: для того чтобы прекратить массовую истерию, органы, призванные защищать здоровье и безопасность граждан (тогда СЭС и МЧС), провели радиологическое обследование города и области, вы­явили очаги радиационной опасности (с помощью дорогостоящей аэрогамма­съемки) и оперативно "дезактивировали" их. Радиолог потерял работу, журналист Терехин был объявлен авантюристом.
Власти не хотели признавать наличие проблемы, но отрапортовали, что Макиевский карьер, из которого поставлялся злосчастный щебень, "закрыли". Причем не сразу - оказалось, что именно макиевский гранит обладает почти идеальными для строителей свойствами: легко дробится на нужные фракции. Еще одно косвенное доказательство существования опасности - борьба с радиофобией. Проживающим в проблемном жилом фонде рекомендовали чаще проветривать квартиры, наклеивать обои на предварительно окрашенные масляной краской стены для уменьшения выделения ­радиоактивного газа радона внутрь помещения. Власти обещали пособия и компенсации.
Поставки макиевского щебня прекратили, стены покрасили, население успокоили (правда, обойдясь без пособий). Но если строительные конструкции излучали гамма-частицы и выделяли радиоактивный радон, то этот процесс не прекратился и за прошедшие годы не стал меньше: период полураспада радия, который собственно и является источником излучения, - 1600 лет. А вот краска масляная давно облупилась, и никто не помнит о ее "защитных" свойствах и обновлять не собирается.
Проблема эта периодически поднимается омскими СМИ, но уже без каких-либо последствий и действий со стороны властей и организаций, по закону призванных следить за экологической обстановкой в городе. И действительно, зачем ворошить старое, тем более если ничего сделать нельзя? Не ломать же десятки домов разной этажности (от пяти до девяти). Куда потом расселять тысячи и тысячи жителей?

Официальный ответ

Выдержки из официального ответа от 30 мая 2007 г. на запрос "БК" руководителя Роспотребнадзора по Омской области Юрия Ерофеева:
"На ваш запрос отвечаем, что, как правило, наибольшее беспокойство у населения вызывают панельные дома, построенные в 70-80-е гг. Поясняю, что щебень, использовавшийся для их строительства, согласно нормам радиационной безопасности не относится к категории ­радиоактивного..."
"Для сравнения: уровень гамма-фона в домах, построенных в 1993-2000 гг., составляет 10-15 мкр/час, а содержание радона - 40-50 Бк/куб. м. Уровень гамма-фона в домах 70-80 гг. постройки в среднем составляет 40-45 мкр/час, а содержание радона - 90-100 Бк/куб. м. Эти показатели укладываются в норму".
"... Естественные радионуклиды содержатся во всех объектах внешней среды в различных концентрациях".

Меньше знаешь - лучше спишь

По российским нормативам максимально допустимые значения для гамма-фона жилых помещений - 45 мкр/час. И если в ответе г-на Ерофеева эти цифры фигурируют в качестве средних, то это вызывает логичное предположение, что где-то выше, а где-то ниже. Ответ Роспотребнадзора насторожил еще больше, и "БК" ­начал собственное расследование.
Для начала мы обратились с просьбой провести совместную проверку подозрительных зданий во все тот же потребнадзор. Там ответили, что этим должен заниматься Центр Гигиены и Эпидемиологии. Позвонив туда, корреспондент "БК" получил следующий ответ от начальника этой службы Дмитрия Лисовских:
- Такую экспертизу мы не проводим, и по поводу этой проблемы мне ничего неизвестно, я на этом месте всего два года.
Следующей инстанцией, в которой, по нашим предположениям, должны были оказаться приборы для измерения радиации, стало главное управление по делам ГО и ЧС Омской области. Его начальник Владимир Гуржей на официальном письме с просьбой о проверке поставил резолюцию "оказать содействие", и мы попали в кабинет полковника, который не пожелал видеть свою фамилию на страницах журнала.
- Зачем бередить прошлое? - спросил он печально. И рассказал о том, что вопрос давно решен в пользу всеобщего спокойствия и благополучия. В начале 90-х была проведена аэрогаммасъемка. Да, действительно, местами показатели были до 1000 мкр/час, но после дезактивации методом "селективной переборки" все очаги повышенной радиоактивности были обезврежены. Суть метода полковник пояснил следующим образом: берется куча камней с подозрением на радиоактивность, и каждый камень проверяется счетчиком.
В случае с горой щебня это, наверное, не проще, чем задание для Золушки отделить чечевицу от проса. А в случае со стеной или перекрытием? Полковник задумался на мгновение и ответил, что "фонящий" кусок вырубался, и отверстие заделывалось бетоном (впоследствии корреспондент "БК" пытался прояснить этот момент, но никто из жителей таких домов не смог подтвердить эту информацию).
- Мы можем оказать вам содействие, - на прощание сказал полковник. - Форма такая: я произвожу проверку, но о ее результатах вам (по понятным причинам) сообщить не смогу. В случае обнаружения радиации мы, конечно, примем меры. Хотя это не наш вопрос, и под категорию чрезвычайной ситуации он не подходит.
Затем нам отказали в помощи на кафедре санитарной гигиены в медакадемии, резонно сославшись на то, что этим должны заниматься специально уполномоченные органы. А затем и в институте экологии человека. В последнем нам рассказали следующую поучительную историю:
- Американцы взяли две группы ­подопытных (людей! - "БК"). Одну из них подвергли облучению малыми дозами радиации, другую - нет. Половина облуча­емых знала о том, что их облучают, другая - нет. А из тех, кто не облучался, половина думала, что испытывает воздействие радиации. Так вот оказалось, что те, кого облучали без их ведома, чувствовали себя лучше, чем те, кого не облучали, но сказали, что облучают. Отсюда мораль: меньше знаешь - лучше спишь!
На вопрос о дозе в 1000 мкр/час экологи ответили, что "это много!" и что, если эта информация подтвердится, "обращайтесь, поможем".
Мы обратились к редакционным юристам, и выяснилось, что по закону проведением радиологической экспертизы по запросам частных лиц или организаций должен заниматься все-таки Центр Гигиены и Эпидемиологии. Написав официальное письмо главврачу, мы узнали, что такая экспертиза возможна, но за деньги(!). 200 рублей - помещение. Посчитав сумму приемлемой, мы решили заказать проверку в один из домов, построенных из казахского щебня. Люди, согласившиеся впустить специалистов с приборами, ранее знали об этой проблеме (сообщаем об этом, дабы не быть обвиненными в разжигании нового витка радиофобии).
Неожиданную поддержку мы получили в областном онкодиспансере. Отдел, занимающийся статистикой, согласился провести проверку домов по нашему указанию на предмет наличия в них больных с онкопатологией. Оказалось, что два года назад подобная проверка по запросу одного из омских СМИ одного дома на Левом берегу дала поразительный результат. На тот момент в пятиэтажной панельке оказалось одновременно семь больных с патологиями щитовидной железы. О результатах этих проверок мы обязательно сообщим читателям "БК".

Истоки радиофобии

Первым, кто попытался обратить внимание общественности на угрожающую здоровью горожан ситуацию, стал один из городских радиологов (этот человек жив и здравствует, но не хочет видеть свою фамилию на страницах журнала, помня о последствиях, которые наступили для него тогда). После неудачной попытки разрешить ситуацию, следуя должностной инструкции, он обратился к СМИ. Журналистом, который взялся за эту опасную тему, стал собственный корреспондент центрального печатного органа "Строительная газета" Евгений Терехин. Он опубликовал серию статей, озаглавив ее "В заложниках у радиации".
Вопиющие факты, ставшие достоянием общественности, вызвали следующие последствия: для того чтобы прекратить массовую истерию, органы, призванные защищать здоровье и безопасность граждан (тогда СЭС и МЧС), провели радиологическое обследование города и области, вы­явили очаги радиационной опасности (с помощью дорогостоящей аэрогамма­съемки) и оперативно "дезактивировали" их. Радиолог потерял работу, журналист Терехин был объявлен авантюристом.
Власти не хотели признавать наличие проблемы, но отрапортовали, что Макиевский карьер, из которого поставлялся злосчастный щебень, "закрыли". Причем не сразу - оказалось, что именно макиевский гранит обладает почти идеальными для строителей свойствами: легко дробится на нужные фракции. Еще одно косвенное доказательство существования опасности - борьба с радиофобией. Проживающим в проблемном жилом фонде рекомендовали чаще проветривать квартиры, наклеивать обои на предварительно окрашенные масляной краской стены для уменьшения выделения ­радиоактивного газа радона внутрь помещения. Власти обещали пособия и компенсации.
Поставки макиевского щебня прекратили, стены покрасили, население успокоили (правда, обойдясь без пособий). Но если строительные конструкции излучали гамма-частицы и выделяли радиоактивный радон, то этот процесс не прекратился и за прошедшие годы не стал меньше: период полураспада радия, который собственно и является источником излучения, - 1600 лет. А вот краска масляная давно облупилась, и никто не помнит о ее "защитных" свойствах и обновлять не собирается.
Проблема эта периодически поднимается омскими СМИ, но уже без каких-либо последствий и действий со стороны властей и организаций, по закону призванных следить за экологической обстановкой в городе. И действительно, зачем ворошить старое, тем более если ничего сделать нельзя? Не ломать же десятки домов разной этажности (от пяти до девяти). Куда потом расселять тысячи и тысячи жителей?

Официальный ответ

Выдержки из официального ответа от 30 мая 2007 г. на запрос "БК" руководителя Роспотребнадзора по Омской области Юрия Ерофеева:
"На ваш запрос отвечаем, что, как правило, наибольшее беспокойство у населения вызывают панельные дома, построенные в 70-80-е гг. Поясняю, что щебень, использовавшийся для их строительства, согласно нормам радиационной безопасности не относится к категории ­радиоактивного..."
"Для сравнения: уровень гамма-фона в домах, построенных в 1993-2000 гг., составляет 10-15 мкр/час, а содержание радона - 40-50 Бк/куб. м. Уровень гамма-фона в домах 70-80 гг. постройки в среднем составляет 40-45 мкр/час, а содержание радона - 90-100 Бк/куб. м. Эти показатели укладываются в норму".
"... Естественные радионуклиды содержатся во всех объектах внешней среды в различных концентрациях".

Меньше знаешь - лучше спишь

По российским нормативам максимально допустимые значения для гамма-фона жилых помещений - 45 мкр/час. И если в ответе г-на Ерофеева эти цифры фигурируют в качестве средних, то это вызывает логичное предположение, что где-то выше, а где-то ниже. Ответ Роспотребнадзора насторожил еще больше, и "БК" ­начал собственное расследование.
Для начала мы обратились с просьбой провести совместную проверку подозрительных зданий во все тот же потребнадзор. Там ответили, что этим должен заниматься Центр Гигиены и Эпидемиологии. Позвонив туда, корреспондент "БК" получил следующий ответ от начальника этой службы Дмитрия Лисовских:
- Такую экспертизу мы не проводим, и по поводу этой проблемы мне ничего неизвестно, я на этом месте всего два года.
Следующей инстанцией, в которой, по нашим предположениям, должны были оказаться приборы для измерения радиации, стало главное управление по делам ГО и ЧС Омской области. Его начальник Владимир Гуржей на официальном письме с просьбой о проверке поставил резолюцию "оказать содействие", и мы попали в кабинет полковника, который не пожелал видеть свою фамилию на страницах журнала.
- Зачем бередить прошлое? - спросил он печально. И рассказал о том, что вопрос давно решен в пользу всеобщего спокойствия и благополучия. В начале 90-х была проведена аэрогаммасъемка. Да, действительно, местами показатели были до 1000 мкр/час, но после дезактивации методом "селективной переборки" все очаги повышенной радиоактивности были обезврежены. Суть метода полковник пояснил следующим образом: берется куча камней с подозрением на радиоактивность, и каждый камень проверяется счетчиком.
В случае с горой щебня это, наверное, не проще, чем задание для Золушки отделить чечевицу от проса. А в случае со стеной или перекрытием? Полковник задумался на мгновение и ответил, что "фонящий" кусок вырубался, и отверстие заделывалось бетоном (впоследствии корреспондент "БК" пытался прояснить этот момент, но никто из жителей таких домов не смог подтвердить эту информацию).
- Мы можем оказать вам содействие, - на прощание сказал полковник. - Форма такая: я произвожу проверку, но о ее результатах вам (по понятным причинам) сообщить не смогу. В случае обнаружения радиации мы, конечно, примем меры. Хотя это не наш вопрос, и под категорию чрезвычайной ситуации он не подходит.
Затем нам отказали в помощи на кафедре санитарной гигиены в медакадемии, резонно сославшись на то, что этим должны заниматься специально уполномоченные органы. А затем и в институте экологии человека. В последнем нам рассказали следующую поучительную историю:
- Американцы взяли две группы ­подопытных (людей! - "БК"). Одну из них подвергли облучению малыми дозами радиации, другую - нет. Половина облуча­емых знала о том, что их облучают, другая - нет. А из тех, кто не облучался, половина думала, что испытывает воздействие радиации. Так вот оказалось, что те, кого облучали без их ведома, чувствовали себя лучше, чем те, кого не облучали, но сказали, что облучают. Отсюда мораль: меньше знаешь - лучше спишь!
На вопрос о дозе в 1000 мкр/час экологи ответили, что "это много!" и что, если эта информация подтвердится, "обращайтесь, поможем".
Мы обратились к редакционным юристам, и выяснилось, что по закону проведением радиологической экспертизы по запросам частных лиц или организаций должен заниматься все-таки Центр Гигиены и Эпидемиологии. Написав официальное письмо главврачу, мы узнали, что такая экспертиза возможна, но за деньги(!). 200 рублей - помещение. Посчитав сумму приемлемой, мы решили заказать проверку в один из домов, построенных из казахского щебня. Люди, согласившиеся впустить специалистов с приборами, ранее знали об этой проблеме (сообщаем об этом, дабы не быть обвиненными в разжигании нового витка радиофобии).
Неожиданную поддержку мы получили в областном онкодиспансере. Отдел, занимающийся статистикой, согласился провести проверку домов по нашему указанию на предмет наличия в них больных с онкопатологией. Оказалось, что два года назад подобная проверка по запросу одного из омских СМИ одного дома на Левом берегу дала поразительный результат. На тот момент в пятиэтажной панельке оказалось одновременно семь больных с патологиями щитовидной железы. О результатах этих проверок мы обязательно сообщим читателям "БК".