Как я была "несогласной"

"Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было"

Моя командировка в Москву совпала с "Маршем несогласных". Из-за журналистского любопытства я не могла пропустить такое событие, на подобный интерес моих коллег, безусловно, и рассчитанное. Ведь, как сказал 16-кратный победитель конкурса "Пресс Фото России" и двукратный призер мирового World Press Photo Сергей Максимишин в интервью журналу "Мужские слабости", "сегодня все войны проводятся для прессы. Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было". ­Понятно, что в ­преддверии выборов организаторам "Марша несогласных" очень нужно было, чтобы о нем рассказали. Наверное, поэтому едва ли не половину участников неразрешенного властями "Марша" (разрешили только митинг) составляли журналисты, большинство из которых легко опознавалось по ярко-оранжевым жилетам, одетым, видимо, для того, чтобы не попасть под руку ­милиционерам. Причем добрая половина собравшихся представителей СМИ говорила не по-русски. Среди оранжевых жилетов встречались и желтые - опознавательная одежда представителей ОБСЕ.
Мы с коллегой на начало действа припоздали и попали на проспект Андрея Сахарова чуть позже часа дня, когда все, что называется, уже началось. Определить место встречи "несогласных" было несложно: по обе стороны проспекта стояли милицейские фургоны (так называемые "автозаки"), пустые автобусы, кареты "Скорой помощи". Мы насчитали порядка 30 машин. Выступлений ораторов издалека не было слышно: как выяснилось позже, во время митинга на расположенной рядом стройке работал репродуктор, из которого выступление лидеров оппозиции заглушалось металлическими звуками. Мы шли на флаги, которые в огромном количестве держали "несогласные". Больше всего было белых полотнищ СПС, с ними резко контрастировали черные флаги "лимоновцев".

Знакомство с американским шпионом

Добравшись до места и послушав пару выступлений, основной пафос которых сводился к лозунгам типа: "Позор Путину! За Россию без Путина! Нам нужна другая Россия!", я обратилась к коллеге, присутствущему на мероприятии с самого начала: мол, не пропустила я чего интересного? Тот, по его собственному признанию, оказался "американским шпионом", а именно корреспондентом "Ассошиэйтед Пресс" Мансуром Мировалевым. Мансур любезно просветил меня по поводу пропущенных событий: "Выступал Лимонов: "Сказать "нет" негодяям", "Тяжелая стопа Путина", потом Лев Пономарев (правозащитник из движения "За права человека" - прим. "БК"): "Их порядок - порядок кладбища". Каспаров, Маша Гайдар и Рыжков ничего интересного не сказали".
Примерно в 14.15 "официальная" часть "Марша" завершилась, последний оратор объявил, что митинг закончен. Однако расходиться "несогласному" народу явно не хотелось, и авангард митингующих вдруг неожиданно прорвал милицейский кордон и быстро двинулся с площади. Маневр был явно продуман заранее и рассчитан на то, чтобы обмануть милицию, сосредоточившую основные силы на проспекте Сахарова. "Несогласные" же зажгли "файеры" и быстро пошли, а вскоре и побежали туда, где их пока не ждали стражи порядка: сначала по Садово-Спасской, потом свернули на Мясницкую. "Американский шпион" быстро сориентировался и побежал за ними, напоследок дав мне совет: "Бежать нужно за "лимоновцами", если "менты" будут бить, то их".
Было заметно, что именно "нацболы" были движущей силой "Марша": люди с "файерами" и черными ­флагами знали, куда идут и чего хотят.
А хотели они, как я поняла по репликам в толпе, дойти до Центризбиркома и вручить свое "несогласное" обращение. Впрочем, не все так быстро сориентировались, как журналисты. По крайней мере, бежавший рядом паренек с флагом СПС растерянно поинтересовался у меня: "А куда мы, собственно, бежим?"

В главной роли - Гарри Каспаров!

Впрочем, далеко убежать никому не удалось. Мясницкую перекрыл ОМОН. Народ попытался свернуть в переулок, но ему помешали неизвестно откуда взя­вшиеся крепкие ребята в штатском, быстро образовавшие цепь и категорически отказывавшиеся отвечать на вопрос, кто, собственно, они такие.
Лидеров "несогласных" в этой ­суматохе я уже не видела. Единственным, кто вскоре был мною замечен, оказался Гарри Каспаров, которого под руки вели милиционеры. Руководителю "Объединенного гражданского фронта" явно нравилось быть в центре внимания: он выглядел как актер, которому посчастливилось исполнить главную роль. Гарри Кимович смущенно улыбался своим поклонникам: мол, посмотрите, какая у нас демократия. ­Когда его посадили в автобус, он еще раз порадовал публику, отодвинув занавеску и показав знак "Виктория". ОМОН тем временем перекрыл улицы уже и с другой стороны, зажав таким образом "несогласных" с двух сторон.
Я тем временем пыталась составить среднестатистический портрет "несогласного", что оказалось не так-то просто. Больше всего в "Марше" участвовало молодежи полумаргинального вида и... довольно нервных пенсионеров. С грустной улыбкой я наблюдала, как, после того как увезли лидера ОГФ, одна пожилая женщина, опирающаяся при ходьбе на ставший ненужным флаг, жалобно, чуть ли не со слезами на глазах, спрашивала у милиционеров: "А Каспарова отпустят?" "Отпустят, ­бабушка, отпустят", - успокаивали ее добрые ОМОНовцы.
Надо отдать должное: милиционеры на "Марше" вели себя довольно корректно, и никаких избиений "лимоновцев" или кого-то еще мне наблюдать не "посчастливилось". Единственным противоправным, с моей точки зрения, стало действие стражей порядка, задержавших какого-то активиста "несогласных" только за то, что тот собрался давать интервью журналистам, хотя перед этим он, как того и требовали милиционеры, законопослушно ушел с проезжей части на тротуар.
Тем временем ­ситуация стала меняться. "Несогласные" пытались доказать ОМОНовцам, какая у тех "собачья работа" и вообще: "А если бы на нашем месте были ваши матери, братья и сестры?!!" Те вяло отругивались. Кордон то открывали, позволяя желающим выйти, то снова "захлопывали", ссылаясь на приказ какого-то генерала. В итоге толпа все-таки понемногу рассеялась, я оказалась рядом с группой ­"заговорщиков", которые все-таки намеревались довести начатое до конца. "Пусть нас осталось мало, но мы донесем наше обращение до ЦИКа, главное­  - нам всем не растеряться, - уверенным голосом командовала яркая брюнетка в черном полупальто с красным шарфиком. - Без флагов, лозунгов, не привлекая к себе внимания, все идем к ближайшей станции метро и едем до места". Двигаясь по улице, девушка (как потом выяснилось, это была Мария Гайдар) периодически кокетливо поднимала свой красный шарфик. Мол, я здесь, не теряйтесь. Было заметно, что ей явно нравится играть в революционерку.

Чье обращение настоящее?

У Центризбиркома нас уже ждал наскоро сооруженный железный заборчик и отряд милиции. Активисты СПС потребовали пропустить их для передачи обращения, на что получили ответ: "Обращение уже передали". Как выяснилось, эту почетную миссию уже выполнила помощница Каспарова - Мария Литвинович. Но "правые" не растерялись: "У них свое обращение, у нас - свое". (Хотя, замечу, решение митинга было общее, и, следовательно, двух обращений не должно было быть, другое дело: пропиариться нужно всем.) Досаду на несуразность происходящего испыты­вали и некоторые рядовые члены "Марша". "Что тут происходит? - поинтересовался молодой длинноволосый парень, добравшийся до Центризбиркома самостоятельно, и, поняв, что, с досадой бросил: "А, опять петицию принесли!" И ушел. Кстати, одна из участниц мероприятия постоянно всех поправляла: "Какая петиция? Сейчас же не 1905 год, и мы не к царю при­шли! У нас - решение митинга".
В итоге переговоров милиции и СПСовцев шестерых активистов и четырех журналистов все-таки пропустили за заграждение. ­Через какое-то время один из наших коллег вернулся и сообщил, что "несогласные" задержаны и посажены в "автозак". У меня сразу возникла мысль: "Ну зачем играть на руку "революционерам"? Почему какой-­нибудь клерк не мог расписаться и принять их обращение? Пусть и второе". Безусловно, шесть вполне мирных человек не представляли для правопорядка никакой опасности.

"Может, что-нибудь покричим?"

Тем временем в рядах оставшихся "несогласных" наблюдалась полная растерянность: кто-то на всякий случай начал переписывать фамилии тех, кто ушел и не вернулся, другие - набирать номера неких правозащитников, однако ­вскоре стало понятно, что кульминацией действа должен стать приезд лидера СПС Никиты Белых. Он не заставил себя долго ждать и вскоре уже грозно разговаривал с милицией, настроенной вполне добродушно, в отличие от большинства ОМОНовцев на Мясницкой (тем все же приходилось успокаивать, как минимум, тысячную толпу, у Центризбиркома же стояло порядка 20 человек). В итоге лидер СПС начал кому-то звонить по телефону с сообщением, что кандидат в депутаты Мария Гайдар незаконно задержана милицией. Как вскоре ­выяснилось, г-же Гайдар предложили покинуть "автозак", но она отказалась уйти без "своих".
Народ у Центризбиркома явно скучал. "Может, что-нибудь покричим?" - робко спросил один господин. Двое молодых людей оживленно обсуждали, какими переулками они "уходили" от ОМОНа. Милиционеры зубоскалили. "Ты улыбайся, - говорил один другому. - Может, попадем на сайт Знакомство.ru или по телику покажут (к приезду Белых к Центризбиркому подтянулись и "НТВшники"). Больше наблюдать спектакль я не могла: опаздывала на самолет. Однако, когда через минут 20 я вышла из ближайшего фаст-фуда и пошла к метро, у Центризбиркома уже было пусто. Журналисты-то ведь разъехались.

"Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было"

Моя командировка в Москву совпала с "Маршем несогласных". Из-за журналистского любопытства я не могла пропустить такое событие, на подобный интерес моих коллег, безусловно, и рассчитанное. Ведь, как сказал 16-кратный победитель конкурса "Пресс Фото России" и двукратный призер мирового World Press Photo Сергей Максимишин в интервью журналу "Мужские слабости", "сегодня все войны проводятся для прессы. Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было". ­Понятно, что в ­преддверии выборов организаторам "Марша несогласных" очень нужно было, чтобы о нем рассказали. Наверное, поэтому едва ли не половину участников неразрешенного властями "Марша" (разрешили только митинг) составляли журналисты, большинство из которых легко опознавалось по ярко-оранжевым жилетам, одетым, видимо, для того, чтобы не попасть под руку ­милиционерам. Причем добрая половина собравшихся представителей СМИ говорила не по-русски. Среди оранжевых жилетов встречались и желтые - опознавательная одежда представителей ОБСЕ.
Мы с коллегой на начало действа припоздали и попали на проспект Андрея Сахарова чуть позже часа дня, когда все, что называется, уже началось. Определить место встречи "несогласных" было несложно: по обе стороны проспекта стояли милицейские фургоны (так называемые "автозаки"), пустые автобусы, кареты "Скорой помощи". Мы насчитали порядка 30 машин. Выступлений ораторов издалека не было слышно: как выяснилось позже, во время митинга на расположенной рядом стройке работал репродуктор, из которого выступление лидеров оппозиции заглушалось металлическими звуками. Мы шли на флаги, которые в огромном количестве держали "несогласные". Больше всего было белых полотнищ СПС, с ними резко контрастировали черные флаги "лимоновцев".

Знакомство с американским шпионом

Добравшись до места и послушав пару выступлений, основной пафос которых сводился к лозунгам типа: "Позор Путину! За Россию без Путина! Нам нужна другая Россия!", я обратилась к коллеге, присутствущему на мероприятии с самого начала: мол, не пропустила я чего интересного? Тот, по его собственному признанию, оказался "американским шпионом", а именно корреспондентом "Ассошиэйтед Пресс" Мансуром Мировалевым. Мансур любезно просветил меня по поводу пропущенных событий: "Выступал Лимонов: "Сказать "нет" негодяям", "Тяжелая стопа Путина", потом Лев Пономарев (правозащитник из движения "За права человека" - прим. "БК"): "Их порядок - порядок кладбища". Каспаров, Маша Гайдар и Рыжков ничего интересного не сказали".
Примерно в 14.15 "официальная" часть "Марша" завершилась, последний оратор объявил, что митинг закончен. Однако расходиться "несогласному" народу явно не хотелось, и авангард митингующих вдруг неожиданно прорвал милицейский кордон и быстро двинулся с площади. Маневр был явно продуман заранее и рассчитан на то, чтобы обмануть милицию, сосредоточившую основные силы на проспекте Сахарова. "Несогласные" же зажгли "файеры" и быстро пошли, а вскоре и побежали туда, где их пока не ждали стражи порядка: сначала по Садово-Спасской, потом свернули на Мясницкую. "Американский шпион" быстро сориентировался и побежал за ними, напоследок дав мне совет: "Бежать нужно за "лимоновцами", если "менты" будут бить, то их".
Было заметно, что именно "нацболы" были движущей силой "Марша": люди с "файерами" и черными ­флагами знали, куда идут и чего хотят.
А хотели они, как я поняла по репликам в толпе, дойти до Центризбиркома и вручить свое "несогласное" обращение. Впрочем, не все так быстро сориентировались, как журналисты. По крайней мере, бежавший рядом паренек с флагом СПС растерянно поинтересовался у меня: "А куда мы, собственно, бежим?"

В главной роли - Гарри Каспаров!

Впрочем, далеко убежать никому не удалось. Мясницкую перекрыл ОМОН. Народ попытался свернуть в переулок, но ему помешали неизвестно откуда взя­вшиеся крепкие ребята в штатском, быстро образовавшие цепь и категорически отказывавшиеся отвечать на вопрос, кто, собственно, они такие.
Лидеров "несогласных" в этой ­суматохе я уже не видела. Единственным, кто вскоре был мною замечен, оказался Гарри Каспаров, которого под руки вели милиционеры. Руководителю "Объединенного гражданского фронта" явно нравилось быть в центре внимания: он выглядел как актер, которому посчастливилось исполнить главную роль. Гарри Кимович смущенно улыбался своим поклонникам: мол, посмотрите, какая у нас демократия. ­Когда его посадили в автобус, он еще раз порадовал публику, отодвинув занавеску и показав знак "Виктория". ОМОН тем временем перекрыл улицы уже и с другой стороны, зажав таким образом "несогласных" с двух сторон.
Я тем временем пыталась составить среднестатистический портрет "несогласного", что оказалось не так-то просто. Больше всего в "Марше" участвовало молодежи полумаргинального вида и... довольно нервных пенсионеров. С грустной улыбкой я наблюдала, как, после того как увезли лидера ОГФ, одна пожилая женщина, опирающаяся при ходьбе на ставший ненужным флаг, жалобно, чуть ли не со слезами на глазах, спрашивала у милиционеров: "А Каспарова отпустят?" "Отпустят, ­бабушка, отпустят", - успокаивали ее добрые ОМОНовцы.
Надо отдать должное: милиционеры на "Марше" вели себя довольно корректно, и никаких избиений "лимоновцев" или кого-то еще мне наблюдать не "посчастливилось". Единственным противоправным, с моей точки зрения, стало действие стражей порядка, задержавших какого-то активиста "несогласных" только за то, что тот собрался давать интервью журналистам, хотя перед этим он, как того и требовали милиционеры, законопослушно ушел с проезжей части на тротуар.
Тем временем ­ситуация стала меняться. "Несогласные" пытались доказать ОМОНовцам, какая у тех "собачья работа" и вообще: "А если бы на нашем месте были ваши матери, братья и сестры?!!" Те вяло отругивались. Кордон то открывали, позволяя желающим выйти, то снова "захлопывали", ссылаясь на приказ какого-то генерала. В итоге толпа все-таки понемногу рассеялась, я оказалась рядом с группой ­"заговорщиков", которые все-таки намеревались довести начатое до конца. "Пусть нас осталось мало, но мы донесем наше обращение до ЦИКа, главное­  - нам всем не растеряться, - уверенным голосом командовала яркая брюнетка в черном полупальто с красным шарфиком. - Без флагов, лозунгов, не привлекая к себе внимания, все идем к ближайшей станции метро и едем до места". Двигаясь по улице, девушка (как потом выяснилось, это была Мария Гайдар) периодически кокетливо поднимала свой красный шарфик. Мол, я здесь, не теряйтесь. Было заметно, что ей явно нравится играть в революционерку.

Чье обращение настоящее?

У Центризбиркома нас уже ждал наскоро сооруженный железный заборчик и отряд милиции. Активисты СПС потребовали пропустить их для передачи обращения, на что получили ответ: "Обращение уже передали". Как выяснилось, эту почетную миссию уже выполнила помощница Каспарова - Мария Литвинович. Но "правые" не растерялись: "У них свое обращение, у нас - свое". (Хотя, замечу, решение митинга было общее, и, следовательно, двух обращений не должно было быть, другое дело: пропиариться нужно всем.) Досаду на несуразность происходящего испыты­вали и некоторые рядовые члены "Марша". "Что тут происходит? - поинтересовался молодой длинноволосый парень, добравшийся до Центризбиркома самостоятельно, и, поняв, что, с досадой бросил: "А, опять петицию принесли!" И ушел. Кстати, одна из участниц мероприятия постоянно всех поправляла: "Какая петиция? Сейчас же не 1905 год, и мы не к царю при­шли! У нас - решение митинга".
В итоге переговоров милиции и СПСовцев шестерых активистов и четырех журналистов все-таки пропустили за заграждение. ­Через какое-то время один из наших коллег вернулся и сообщил, что "несогласные" задержаны и посажены в "автозак". У меня сразу возникла мысль: "Ну зачем играть на руку "революционерам"? Почему какой-­нибудь клерк не мог расписаться и принять их обращение? Пусть и второе". Безусловно, шесть вполне мирных человек не представляли для правопорядка никакой опасности.

"Может, что-нибудь покричим?"

Тем временем в рядах оставшихся "несогласных" наблюдалась полная растерянность: кто-то на всякий случай начал переписывать фамилии тех, кто ушел и не вернулся, другие - набирать номера неких правозащитников, однако ­вскоре стало понятно, что кульминацией действа должен стать приезд лидера СПС Никиты Белых. Он не заставил себя долго ждать и вскоре уже грозно разговаривал с милицией, настроенной вполне добродушно, в отличие от большинства ОМОНовцев на Мясницкой (тем все же приходилось успокаивать, как минимум, тысячную толпу, у Центризбиркома же стояло порядка 20 человек). В итоге лидер СПС начал кому-то звонить по телефону с сообщением, что кандидат в депутаты Мария Гайдар незаконно задержана милицией. Как вскоре ­выяснилось, г-же Гайдар предложили покинуть "автозак", но она отказалась уйти без "своих".
Народ у Центризбиркома явно скучал. "Может, что-нибудь покричим?" - робко спросил один господин. Двое молодых людей оживленно обсуждали, какими переулками они "уходили" от ОМОНа. Милиционеры зубоскалили. "Ты улыбайся, - говорил один другому. - Может, попадем на сайт Знакомство.ru или по телику покажут (к приезду Белых к Центризбиркому подтянулись и "НТВшники"). Больше наблюдать спектакль я не могла: опаздывала на самолет. Однако, когда через минут 20 я вышла из ближайшего фаст-фуда и пошла к метро, у Центризбиркома уже было пусто. Журналисты-то ведь разъехались.

"Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было"

Моя командировка в Москву совпала с "Маршем несогласных". Из-за журналистского любопытства я не могла пропустить такое событие, на подобный интерес моих коллег, безусловно, и рассчитанное. Ведь, как сказал 16-кратный победитель конкурса "Пресс Фото России" и двукратный призер мирового World Press Photo Сергей Максимишин в интервью журналу "Мужские слабости", "сегодня все войны проводятся для прессы. Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было". ­Понятно, что в ­преддверии выборов организаторам "Марша несогласных" очень нужно было, чтобы о нем рассказали. Наверное, поэтому едва ли не половину участников неразрешенного властями "Марша" (разрешили только митинг) составляли журналисты, большинство из которых легко опознавалось по ярко-оранжевым жилетам, одетым, видимо, для того, чтобы не попасть под руку ­милиционерам. Причем добрая половина собравшихся представителей СМИ говорила не по-русски. Среди оранжевых жилетов встречались и желтые - опознавательная одежда представителей ОБСЕ.
Мы с коллегой на начало действа припоздали и попали на проспект Андрея Сахарова чуть позже часа дня, когда все, что называется, уже началось. Определить место встречи "несогласных" было несложно: по обе стороны проспекта стояли милицейские фургоны (так называемые "автозаки"), пустые автобусы, кареты "Скорой помощи". Мы насчитали порядка 30 машин. Выступлений ораторов издалека не было слышно: как выяснилось позже, во время митинга на расположенной рядом стройке работал репродуктор, из которого выступление лидеров оппозиции заглушалось металлическими звуками. Мы шли на флаги, которые в огромном количестве держали "несогласные". Больше всего было белых полотнищ СПС, с ними резко контрастировали черные флаги "лимоновцев".

Знакомство с американским шпионом

Добравшись до места и послушав пару выступлений, основной пафос которых сводился к лозунгам типа: "Позор Путину! За Россию без Путина! Нам нужна другая Россия!", я обратилась к коллеге, присутствущему на мероприятии с самого начала: мол, не пропустила я чего интересного? Тот, по его собственному признанию, оказался "американским шпионом", а именно корреспондентом "Ассошиэйтед Пресс" Мансуром Мировалевым. Мансур любезно просветил меня по поводу пропущенных событий: "Выступал Лимонов: "Сказать "нет" негодяям", "Тяжелая стопа Путина", потом Лев Пономарев (правозащитник из движения "За права человека" - прим. "БК"): "Их порядок - порядок кладбища". Каспаров, Маша Гайдар и Рыжков ничего интересного не сказали".
Примерно в 14.15 "официальная" часть "Марша" завершилась, последний оратор объявил, что митинг закончен. Однако расходиться "несогласному" народу явно не хотелось, и авангард митингующих вдруг неожиданно прорвал милицейский кордон и быстро двинулся с площади. Маневр был явно продуман заранее и рассчитан на то, чтобы обмануть милицию, сосредоточившую основные силы на проспекте Сахарова. "Несогласные" же зажгли "файеры" и быстро пошли, а вскоре и побежали туда, где их пока не ждали стражи порядка: сначала по Садово-Спасской, потом свернули на Мясницкую. "Американский шпион" быстро сориентировался и побежал за ними, напоследок дав мне совет: "Бежать нужно за "лимоновцами", если "менты" будут бить, то их".
Было заметно, что именно "нацболы" были движущей силой "Марша": люди с "файерами" и черными ­флагами знали, куда идут и чего хотят.
А хотели они, как я поняла по репликам в толпе, дойти до Центризбиркома и вручить свое "несогласное" обращение. Впрочем, не все так быстро сориентировались, как журналисты. По крайней мере, бежавший рядом паренек с флагом СПС растерянно поинтересовался у меня: "А куда мы, собственно, бежим?"

В главной роли - Гарри Каспаров!

Впрочем, далеко убежать никому не удалось. Мясницкую перекрыл ОМОН. Народ попытался свернуть в переулок, но ему помешали неизвестно откуда взя­вшиеся крепкие ребята в штатском, быстро образовавшие цепь и категорически отказывавшиеся отвечать на вопрос, кто, собственно, они такие.
Лидеров "несогласных" в этой ­суматохе я уже не видела. Единственным, кто вскоре был мною замечен, оказался Гарри Каспаров, которого под руки вели милиционеры. Руководителю "Объединенного гражданского фронта" явно нравилось быть в центре внимания: он выглядел как актер, которому посчастливилось исполнить главную роль. Гарри Кимович смущенно улыбался своим поклонникам: мол, посмотрите, какая у нас демократия. ­Когда его посадили в автобус, он еще раз порадовал публику, отодвинув занавеску и показав знак "Виктория". ОМОН тем временем перекрыл улицы уже и с другой стороны, зажав таким образом "несогласных" с двух сторон.
Я тем временем пыталась составить среднестатистический портрет "несогласного", что оказалось не так-то просто. Больше всего в "Марше" участвовало молодежи полумаргинального вида и... довольно нервных пенсионеров. С грустной улыбкой я наблюдала, как, после того как увезли лидера ОГФ, одна пожилая женщина, опирающаяся при ходьбе на ставший ненужным флаг, жалобно, чуть ли не со слезами на глазах, спрашивала у милиционеров: "А Каспарова отпустят?" "Отпустят, ­бабушка, отпустят", - успокаивали ее добрые ОМОНовцы.
Надо отдать должное: милиционеры на "Марше" вели себя довольно корректно, и никаких избиений "лимоновцев" или кого-то еще мне наблюдать не "посчастливилось". Единственным противоправным, с моей точки зрения, стало действие стражей порядка, задержавших какого-то активиста "несогласных" только за то, что тот собрался давать интервью журналистам, хотя перед этим он, как того и требовали милиционеры, законопослушно ушел с проезжей части на тротуар.
Тем временем ­ситуация стала меняться. "Несогласные" пытались доказать ОМОНовцам, какая у тех "собачья работа" и вообще: "А если бы на нашем месте были ваши матери, братья и сестры?!!" Те вяло отругивались. Кордон то открывали, позволяя желающим выйти, то снова "захлопывали", ссылаясь на приказ какого-то генерала. В итоге толпа все-таки понемногу рассеялась, я оказалась рядом с группой ­"заговорщиков", которые все-таки намеревались довести начатое до конца. "Пусть нас осталось мало, но мы донесем наше обращение до ЦИКа, главное­  - нам всем не растеряться, - уверенным голосом командовала яркая брюнетка в черном полупальто с красным шарфиком. - Без флагов, лозунгов, не привлекая к себе внимания, все идем к ближайшей станции метро и едем до места". Двигаясь по улице, девушка (как потом выяснилось, это была Мария Гайдар) периодически кокетливо поднимала свой красный шарфик. Мол, я здесь, не теряйтесь. Было заметно, что ей явно нравится играть в революционерку.

Чье обращение настоящее?

У Центризбиркома нас уже ждал наскоро сооруженный железный заборчик и отряд милиции. Активисты СПС потребовали пропустить их для передачи обращения, на что получили ответ: "Обращение уже передали". Как выяснилось, эту почетную миссию уже выполнила помощница Каспарова - Мария Литвинович. Но "правые" не растерялись: "У них свое обращение, у нас - свое". (Хотя, замечу, решение митинга было общее, и, следовательно, двух обращений не должно было быть, другое дело: пропиариться нужно всем.) Досаду на несуразность происходящего испыты­вали и некоторые рядовые члены "Марша". "Что тут происходит? - поинтересовался молодой длинноволосый парень, добравшийся до Центризбиркома самостоятельно, и, поняв, что, с досадой бросил: "А, опять петицию принесли!" И ушел. Кстати, одна из участниц мероприятия постоянно всех поправляла: "Какая петиция? Сейчас же не 1905 год, и мы не к царю при­шли! У нас - решение митинга".
В итоге переговоров милиции и СПСовцев шестерых активистов и четырех журналистов все-таки пропустили за заграждение. ­Через какое-то время один из наших коллег вернулся и сообщил, что "несогласные" задержаны и посажены в "автозак". У меня сразу возникла мысль: "Ну зачем играть на руку "революционерам"? Почему какой-­нибудь клерк не мог расписаться и принять их обращение? Пусть и второе". Безусловно, шесть вполне мирных человек не представляли для правопорядка никакой опасности.

"Может, что-нибудь покричим?"

Тем временем в рядах оставшихся "несогласных" наблюдалась полная растерянность: кто-то на всякий случай начал переписывать фамилии тех, кто ушел и не вернулся, другие - набирать номера неких правозащитников, однако ­вскоре стало понятно, что кульминацией действа должен стать приезд лидера СПС Никиты Белых. Он не заставил себя долго ждать и вскоре уже грозно разговаривал с милицией, настроенной вполне добродушно, в отличие от большинства ОМОНовцев на Мясницкой (тем все же приходилось успокаивать, как минимум, тысячную толпу, у Центризбиркома же стояло порядка 20 человек). В итоге лидер СПС начал кому-то звонить по телефону с сообщением, что кандидат в депутаты Мария Гайдар незаконно задержана милицией. Как вскоре ­выяснилось, г-же Гайдар предложили покинуть "автозак", но она отказалась уйти без "своих".
Народ у Центризбиркома явно скучал. "Может, что-нибудь покричим?" - робко спросил один господин. Двое молодых людей оживленно обсуждали, какими переулками они "уходили" от ОМОНа. Милиционеры зубоскалили. "Ты улыбайся, - говорил один другому. - Может, попадем на сайт Знакомство.ru или по телику покажут (к приезду Белых к Центризбиркому подтянулись и "НТВшники"). Больше наблюдать спектакль я не могла: опаздывала на самолет. Однако, когда через минут 20 я вышла из ближайшего фаст-фуда и пошла к метро, у Центризбиркома уже было пусто. Журналисты-то ведь разъехались.

"Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было"

Моя командировка в Москву совпала с "Маршем несогласных". Из-за журналистского любопытства я не могла пропустить такое событие, на подобный интерес моих коллег, безусловно, и рассчитанное. Ведь, как сказал 16-кратный победитель конкурса "Пресс Фото России" и двукратный призер мирового World Press Photo Сергей Максимишин в интервью журналу "Мужские слабости", "сегодня все войны проводятся для прессы. Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было". ­Понятно, что в ­преддверии выборов организаторам "Марша несогласных" очень нужно было, чтобы о нем рассказали. Наверное, поэтому едва ли не половину участников неразрешенного властями "Марша" (разрешили только митинг) составляли журналисты, большинство из которых легко опознавалось по ярко-оранжевым жилетам, одетым, видимо, для того, чтобы не попасть под руку ­милиционерам. Причем добрая половина собравшихся представителей СМИ говорила не по-русски. Среди оранжевых жилетов встречались и желтые - опознавательная одежда представителей ОБСЕ.
Мы с коллегой на начало действа припоздали и попали на проспект Андрея Сахарова чуть позже часа дня, когда все, что называется, уже началось. Определить место встречи "несогласных" было несложно: по обе стороны проспекта стояли милицейские фургоны (так называемые "автозаки"), пустые автобусы, кареты "Скорой помощи". Мы насчитали порядка 30 машин. Выступлений ораторов издалека не было слышно: как выяснилось позже, во время митинга на расположенной рядом стройке работал репродуктор, из которого выступление лидеров оппозиции заглушалось металлическими звуками. Мы шли на флаги, которые в огромном количестве держали "несогласные". Больше всего было белых полотнищ СПС, с ними резко контрастировали черные флаги "лимоновцев".

Знакомство с американским шпионом

Добравшись до места и послушав пару выступлений, основной пафос которых сводился к лозунгам типа: "Позор Путину! За Россию без Путина! Нам нужна другая Россия!", я обратилась к коллеге, присутствущему на мероприятии с самого начала: мол, не пропустила я чего интересного? Тот, по его собственному признанию, оказался "американским шпионом", а именно корреспондентом "Ассошиэйтед Пресс" Мансуром Мировалевым. Мансур любезно просветил меня по поводу пропущенных событий: "Выступал Лимонов: "Сказать "нет" негодяям", "Тяжелая стопа Путина", потом Лев Пономарев (правозащитник из движения "За права человека" - прим. "БК"): "Их порядок - порядок кладбища". Каспаров, Маша Гайдар и Рыжков ничего интересного не сказали".
Примерно в 14.15 "официальная" часть "Марша" завершилась, последний оратор объявил, что митинг закончен. Однако расходиться "несогласному" народу явно не хотелось, и авангард митингующих вдруг неожиданно прорвал милицейский кордон и быстро двинулся с площади. Маневр был явно продуман заранее и рассчитан на то, чтобы обмануть милицию, сосредоточившую основные силы на проспекте Сахарова. "Несогласные" же зажгли "файеры" и быстро пошли, а вскоре и побежали туда, где их пока не ждали стражи порядка: сначала по Садово-Спасской, потом свернули на Мясницкую. "Американский шпион" быстро сориентировался и побежал за ними, напоследок дав мне совет: "Бежать нужно за "лимоновцами", если "менты" будут бить, то их".
Было заметно, что именно "нацболы" были движущей силой "Марша": люди с "файерами" и черными ­флагами знали, куда идут и чего хотят.
А хотели они, как я поняла по репликам в толпе, дойти до Центризбиркома и вручить свое "несогласное" обращение. Впрочем, не все так быстро сориентировались, как журналисты. По крайней мере, бежавший рядом паренек с флагом СПС растерянно поинтересовался у меня: "А куда мы, собственно, бежим?"

В главной роли - Гарри Каспаров!

Впрочем, далеко убежать никому не удалось. Мясницкую перекрыл ОМОН. Народ попытался свернуть в переулок, но ему помешали неизвестно откуда взя­вшиеся крепкие ребята в штатском, быстро образовавшие цепь и категорически отказывавшиеся отвечать на вопрос, кто, собственно, они такие.
Лидеров "несогласных" в этой ­суматохе я уже не видела. Единственным, кто вскоре был мною замечен, оказался Гарри Каспаров, которого под руки вели милиционеры. Руководителю "Объединенного гражданского фронта" явно нравилось быть в центре внимания: он выглядел как актер, которому посчастливилось исполнить главную роль. Гарри Кимович смущенно улыбался своим поклонникам: мол, посмотрите, какая у нас демократия. ­Когда его посадили в автобус, он еще раз порадовал публику, отодвинув занавеску и показав знак "Виктория". ОМОН тем временем перекрыл улицы уже и с другой стороны, зажав таким образом "несогласных" с двух сторон.
Я тем временем пыталась составить среднестатистический портрет "несогласного", что оказалось не так-то просто. Больше всего в "Марше" участвовало молодежи полумаргинального вида и... довольно нервных пенсионеров. С грустной улыбкой я наблюдала, как, после того как увезли лидера ОГФ, одна пожилая женщина, опирающаяся при ходьбе на ставший ненужным флаг, жалобно, чуть ли не со слезами на глазах, спрашивала у милиционеров: "А Каспарова отпустят?" "Отпустят, ­бабушка, отпустят", - успокаивали ее добрые ОМОНовцы.
Надо отдать должное: милиционеры на "Марше" вели себя довольно корректно, и никаких избиений "лимоновцев" или кого-то еще мне наблюдать не "посчастливилось". Единственным противоправным, с моей точки зрения, стало действие стражей порядка, задержавших какого-то активиста "несогласных" только за то, что тот собрался давать интервью журналистам, хотя перед этим он, как того и требовали милиционеры, законопослушно ушел с проезжей части на тротуар.
Тем временем ­ситуация стала меняться. "Несогласные" пытались доказать ОМОНовцам, какая у тех "собачья работа" и вообще: "А если бы на нашем месте были ваши матери, братья и сестры?!!" Те вяло отругивались. Кордон то открывали, позволяя желающим выйти, то снова "захлопывали", ссылаясь на приказ какого-то генерала. В итоге толпа все-таки понемногу рассеялась, я оказалась рядом с группой ­"заговорщиков", которые все-таки намеревались довести начатое до конца. "Пусть нас осталось мало, но мы донесем наше обращение до ЦИКа, главное­  - нам всем не растеряться, - уверенным голосом командовала яркая брюнетка в черном полупальто с красным шарфиком. - Без флагов, лозунгов, не привлекая к себе внимания, все идем к ближайшей станции метро и едем до места". Двигаясь по улице, девушка (как потом выяснилось, это была Мария Гайдар) периодически кокетливо поднимала свой красный шарфик. Мол, я здесь, не теряйтесь. Было заметно, что ей явно нравится играть в революционерку.

Чье обращение настоящее?

У Центризбиркома нас уже ждал наскоро сооруженный железный заборчик и отряд милиции. Активисты СПС потребовали пропустить их для передачи обращения, на что получили ответ: "Обращение уже передали". Как выяснилось, эту почетную миссию уже выполнила помощница Каспарова - Мария Литвинович. Но "правые" не растерялись: "У них свое обращение, у нас - свое". (Хотя, замечу, решение митинга было общее, и, следовательно, двух обращений не должно было быть, другое дело: пропиариться нужно всем.) Досаду на несуразность происходящего испыты­вали и некоторые рядовые члены "Марша". "Что тут происходит? - поинтересовался молодой длинноволосый парень, добравшийся до Центризбиркома самостоятельно, и, поняв, что, с досадой бросил: "А, опять петицию принесли!" И ушел. Кстати, одна из участниц мероприятия постоянно всех поправляла: "Какая петиция? Сейчас же не 1905 год, и мы не к царю при­шли! У нас - решение митинга".
В итоге переговоров милиции и СПСовцев шестерых активистов и четырех журналистов все-таки пропустили за заграждение. ­Через какое-то время один из наших коллег вернулся и сообщил, что "несогласные" задержаны и посажены в "автозак". У меня сразу возникла мысль: "Ну зачем играть на руку "революционерам"? Почему какой-­нибудь клерк не мог расписаться и принять их обращение? Пусть и второе". Безусловно, шесть вполне мирных человек не представляли для правопорядка никакой опасности.

"Может, что-нибудь покричим?"

Тем временем в рядах оставшихся "несогласных" наблюдалась полная растерянность: кто-то на всякий случай начал переписывать фамилии тех, кто ушел и не вернулся, другие - набирать номера неких правозащитников, однако ­вскоре стало понятно, что кульминацией действа должен стать приезд лидера СПС Никиты Белых. Он не заставил себя долго ждать и вскоре уже грозно разговаривал с милицией, настроенной вполне добродушно, в отличие от большинства ОМОНовцев на Мясницкой (тем все же приходилось успокаивать, как минимум, тысячную толпу, у Центризбиркома же стояло порядка 20 человек). В итоге лидер СПС начал кому-то звонить по телефону с сообщением, что кандидат в депутаты Мария Гайдар незаконно задержана милицией. Как вскоре ­выяснилось, г-же Гайдар предложили покинуть "автозак", но она отказалась уйти без "своих".
Народ у Центризбиркома явно скучал. "Может, что-нибудь покричим?" - робко спросил один господин. Двое молодых людей оживленно обсуждали, какими переулками они "уходили" от ОМОНа. Милиционеры зубоскалили. "Ты улыбайся, - говорил один другому. - Может, попадем на сайт Знакомство.ru или по телику покажут (к приезду Белых к Центризбиркому подтянулись и "НТВшники"). Больше наблюдать спектакль я не могла: опаздывала на самолет. Однако, когда через минут 20 я вышла из ближайшего фаст-фуда и пошла к метро, у Центризбиркома уже было пусто. Журналисты-то ведь разъехались.

"Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было"

Моя командировка в Москву совпала с "Маршем несогласных". Из-за журналистского любопытства я не могла пропустить такое событие, на подобный интерес моих коллег, безусловно, и рассчитанное. Ведь, как сказал 16-кратный победитель конкурса "Пресс Фото России" и двукратный призер мирового World Press Photo Сергей Максимишин в интервью журналу "Мужские слабости", "сегодня все войны проводятся для прессы. Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было". ­Понятно, что в ­преддверии выборов организаторам "Марша несогласных" очень нужно было, чтобы о нем рассказали. Наверное, поэтому едва ли не половину участников неразрешенного властями "Марша" (разрешили только митинг) составляли журналисты, большинство из которых легко опознавалось по ярко-оранжевым жилетам, одетым, видимо, для того, чтобы не попасть под руку ­милиционерам. Причем добрая половина собравшихся представителей СМИ говорила не по-русски. Среди оранжевых жилетов встречались и желтые - опознавательная одежда представителей ОБСЕ.
Мы с коллегой на начало действа припоздали и попали на проспект Андрея Сахарова чуть позже часа дня, когда все, что называется, уже началось. Определить место встречи "несогласных" было несложно: по обе стороны проспекта стояли милицейские фургоны (так называемые "автозаки"), пустые автобусы, кареты "Скорой помощи". Мы насчитали порядка 30 машин. Выступлений ораторов издалека не было слышно: как выяснилось позже, во время митинга на расположенной рядом стройке работал репродуктор, из которого выступление лидеров оппозиции заглушалось металлическими звуками. Мы шли на флаги, которые в огромном количестве держали "несогласные". Больше всего было белых полотнищ СПС, с ними резко контрастировали черные флаги "лимоновцев".

Знакомство с американским шпионом

Добравшись до места и послушав пару выступлений, основной пафос которых сводился к лозунгам типа: "Позор Путину! За Россию без Путина! Нам нужна другая Россия!", я обратилась к коллеге, присутствущему на мероприятии с самого начала: мол, не пропустила я чего интересного? Тот, по его собственному признанию, оказался "американским шпионом", а именно корреспондентом "Ассошиэйтед Пресс" Мансуром Мировалевым. Мансур любезно просветил меня по поводу пропущенных событий: "Выступал Лимонов: "Сказать "нет" негодяям", "Тяжелая стопа Путина", потом Лев Пономарев (правозащитник из движения "За права человека" - прим. "БК"): "Их порядок - порядок кладбища". Каспаров, Маша Гайдар и Рыжков ничего интересного не сказали".
Примерно в 14.15 "официальная" часть "Марша" завершилась, последний оратор объявил, что митинг закончен. Однако расходиться "несогласному" народу явно не хотелось, и авангард митингующих вдруг неожиданно прорвал милицейский кордон и быстро двинулся с площади. Маневр был явно продуман заранее и рассчитан на то, чтобы обмануть милицию, сосредоточившую основные силы на проспекте Сахарова. "Несогласные" же зажгли "файеры" и быстро пошли, а вскоре и побежали туда, где их пока не ждали стражи порядка: сначала по Садово-Спасской, потом свернули на Мясницкую. "Американский шпион" быстро сориентировался и побежал за ними, напоследок дав мне совет: "Бежать нужно за "лимоновцами", если "менты" будут бить, то их".
Было заметно, что именно "нацболы" были движущей силой "Марша": люди с "файерами" и черными ­флагами знали, куда идут и чего хотят.
А хотели они, как я поняла по репликам в толпе, дойти до Центризбиркома и вручить свое "несогласное" обращение. Впрочем, не все так быстро сориентировались, как журналисты. По крайней мере, бежавший рядом паренек с флагом СПС растерянно поинтересовался у меня: "А куда мы, собственно, бежим?"

В главной роли - Гарри Каспаров!

Впрочем, далеко убежать никому не удалось. Мясницкую перекрыл ОМОН. Народ попытался свернуть в переулок, но ему помешали неизвестно откуда взя­вшиеся крепкие ребята в штатском, быстро образовавшие цепь и категорически отказывавшиеся отвечать на вопрос, кто, собственно, они такие.
Лидеров "несогласных" в этой ­суматохе я уже не видела. Единственным, кто вскоре был мною замечен, оказался Гарри Каспаров, которого под руки вели милиционеры. Руководителю "Объединенного гражданского фронта" явно нравилось быть в центре внимания: он выглядел как актер, которому посчастливилось исполнить главную роль. Гарри Кимович смущенно улыбался своим поклонникам: мол, посмотрите, какая у нас демократия. ­Когда его посадили в автобус, он еще раз порадовал публику, отодвинув занавеску и показав знак "Виктория". ОМОН тем временем перекрыл улицы уже и с другой стороны, зажав таким образом "несогласных" с двух сторон.
Я тем временем пыталась составить среднестатистический портрет "несогласного", что оказалось не так-то просто. Больше всего в "Марше" участвовало молодежи полумаргинального вида и... довольно нервных пенсионеров. С грустной улыбкой я наблюдала, как, после того как увезли лидера ОГФ, одна пожилая женщина, опирающаяся при ходьбе на ставший ненужным флаг, жалобно, чуть ли не со слезами на глазах, спрашивала у милиционеров: "А Каспарова отпустят?" "Отпустят, ­бабушка, отпустят", - успокаивали ее добрые ОМОНовцы.
Надо отдать должное: милиционеры на "Марше" вели себя довольно корректно, и никаких избиений "лимоновцев" или кого-то еще мне наблюдать не "посчастливилось". Единственным противоправным, с моей точки зрения, стало действие стражей порядка, задержавших какого-то активиста "несогласных" только за то, что тот собрался давать интервью журналистам, хотя перед этим он, как того и требовали милиционеры, законопослушно ушел с проезжей части на тротуар.
Тем временем ­ситуация стала меняться. "Несогласные" пытались доказать ОМОНовцам, какая у тех "собачья работа" и вообще: "А если бы на нашем месте были ваши матери, братья и сестры?!!" Те вяло отругивались. Кордон то открывали, позволяя желающим выйти, то снова "захлопывали", ссылаясь на приказ какого-то генерала. В итоге толпа все-таки понемногу рассеялась, я оказалась рядом с группой ­"заговорщиков", которые все-таки намеревались довести начатое до конца. "Пусть нас осталось мало, но мы донесем наше обращение до ЦИКа, главное­  - нам всем не растеряться, - уверенным голосом командовала яркая брюнетка в черном полупальто с красным шарфиком. - Без флагов, лозунгов, не привлекая к себе внимания, все идем к ближайшей станции метро и едем до места". Двигаясь по улице, девушка (как потом выяснилось, это была Мария Гайдар) периодически кокетливо поднимала свой красный шарфик. Мол, я здесь, не теряйтесь. Было заметно, что ей явно нравится играть в революционерку.

Чье обращение настоящее?

У Центризбиркома нас уже ждал наскоро сооруженный железный заборчик и отряд милиции. Активисты СПС потребовали пропустить их для передачи обращения, на что получили ответ: "Обращение уже передали". Как выяснилось, эту почетную миссию уже выполнила помощница Каспарова - Мария Литвинович. Но "правые" не растерялись: "У них свое обращение, у нас - свое". (Хотя, замечу, решение митинга было общее, и, следовательно, двух обращений не должно было быть, другое дело: пропиариться нужно всем.) Досаду на несуразность происходящего испыты­вали и некоторые рядовые члены "Марша". "Что тут происходит? - поинтересовался молодой длинноволосый парень, добравшийся до Центризбиркома самостоятельно, и, поняв, что, с досадой бросил: "А, опять петицию принесли!" И ушел. Кстати, одна из участниц мероприятия постоянно всех поправляла: "Какая петиция? Сейчас же не 1905 год, и мы не к царю при­шли! У нас - решение митинга".
В итоге переговоров милиции и СПСовцев шестерых активистов и четырех журналистов все-таки пропустили за заграждение. ­Через какое-то время один из наших коллег вернулся и сообщил, что "несогласные" задержаны и посажены в "автозак". У меня сразу возникла мысль: "Ну зачем играть на руку "революционерам"? Почему какой-­нибудь клерк не мог расписаться и принять их обращение? Пусть и второе". Безусловно, шесть вполне мирных человек не представляли для правопорядка никакой опасности.

"Может, что-нибудь покричим?"

Тем временем в рядах оставшихся "несогласных" наблюдалась полная растерянность: кто-то на всякий случай начал переписывать фамилии тех, кто ушел и не вернулся, другие - набирать номера неких правозащитников, однако ­вскоре стало понятно, что кульминацией действа должен стать приезд лидера СПС Никиты Белых. Он не заставил себя долго ждать и вскоре уже грозно разговаривал с милицией, настроенной вполне добродушно, в отличие от большинства ОМОНовцев на Мясницкой (тем все же приходилось успокаивать, как минимум, тысячную толпу, у Центризбиркома же стояло порядка 20 человек). В итоге лидер СПС начал кому-то звонить по телефону с сообщением, что кандидат в депутаты Мария Гайдар незаконно задержана милицией. Как вскоре ­выяснилось, г-же Гайдар предложили покинуть "автозак", но она отказалась уйти без "своих".
Народ у Центризбиркома явно скучал. "Может, что-нибудь покричим?" - робко спросил один господин. Двое молодых людей оживленно обсуждали, какими переулками они "уходили" от ОМОНа. Милиционеры зубоскалили. "Ты улыбайся, - говорил один другому. - Может, попадем на сайт Знакомство.ru или по телику покажут (к приезду Белых к Центризбиркому подтянулись и "НТВшники"). Больше наблюдать спектакль я не могла: опаздывала на самолет. Однако, когда через минут 20 я вышла из ближайшего фаст-фуда и пошла к метро, у Центризбиркома уже было пусто. Журналисты-то ведь разъехались.

"Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было"

Моя командировка в Москву совпала с "Маршем несогласных". Из-за журналистского любопытства я не могла пропустить такое событие, на подобный интерес моих коллег, безусловно, и рассчитанное. Ведь, как сказал 16-кратный победитель конкурса "Пресс Фото России" и двукратный призер мирового World Press Photo Сергей Максимишин в интервью журналу "Мужские слабости", "сегодня все войны проводятся для прессы. Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было". ­Понятно, что в ­преддверии выборов организаторам "Марша несогласных" очень нужно было, чтобы о нем рассказали. Наверное, поэтому едва ли не половину участников неразрешенного властями "Марша" (разрешили только митинг) составляли журналисты, большинство из которых легко опознавалось по ярко-оранжевым жилетам, одетым, видимо, для того, чтобы не попасть под руку ­милиционерам. Причем добрая половина собравшихся представителей СМИ говорила не по-русски. Среди оранжевых жилетов встречались и желтые - опознавательная одежда представителей ОБСЕ.
Мы с коллегой на начало действа припоздали и попали на проспект Андрея Сахарова чуть позже часа дня, когда все, что называется, уже началось. Определить место встречи "несогласных" было несложно: по обе стороны проспекта стояли милицейские фургоны (так называемые "автозаки"), пустые автобусы, кареты "Скорой помощи". Мы насчитали порядка 30 машин. Выступлений ораторов издалека не было слышно: как выяснилось позже, во время митинга на расположенной рядом стройке работал репродуктор, из которого выступление лидеров оппозиции заглушалось металлическими звуками. Мы шли на флаги, которые в огромном количестве держали "несогласные". Больше всего было белых полотнищ СПС, с ними резко контрастировали черные флаги "лимоновцев".

Знакомство с американским шпионом

Добравшись до места и послушав пару выступлений, основной пафос которых сводился к лозунгам типа: "Позор Путину! За Россию без Путина! Нам нужна другая Россия!", я обратилась к коллеге, присутствущему на мероприятии с самого начала: мол, не пропустила я чего интересного? Тот, по его собственному признанию, оказался "американским шпионом", а именно корреспондентом "Ассошиэйтед Пресс" Мансуром Мировалевым. Мансур любезно просветил меня по поводу пропущенных событий: "Выступал Лимонов: "Сказать "нет" негодяям", "Тяжелая стопа Путина", потом Лев Пономарев (правозащитник из движения "За права человека" - прим. "БК"): "Их порядок - порядок кладбища". Каспаров, Маша Гайдар и Рыжков ничего интересного не сказали".
Примерно в 14.15 "официальная" часть "Марша" завершилась, последний оратор объявил, что митинг закончен. Однако расходиться "несогласному" народу явно не хотелось, и авангард митингующих вдруг неожиданно прорвал милицейский кордон и быстро двинулся с площади. Маневр был явно продуман заранее и рассчитан на то, чтобы обмануть милицию, сосредоточившую основные силы на проспекте Сахарова. "Несогласные" же зажгли "файеры" и быстро пошли, а вскоре и побежали туда, где их пока не ждали стражи порядка: сначала по Садово-Спасской, потом свернули на Мясницкую. "Американский шпион" быстро сориентировался и побежал за ними, напоследок дав мне совет: "Бежать нужно за "лимоновцами", если "менты" будут бить, то их".
Было заметно, что именно "нацболы" были движущей силой "Марша": люди с "файерами" и черными ­флагами знали, куда идут и чего хотят.
А хотели они, как я поняла по репликам в толпе, дойти до Центризбиркома и вручить свое "несогласное" обращение. Впрочем, не все так быстро сориентировались, как журналисты. По крайней мере, бежавший рядом паренек с флагом СПС растерянно поинтересовался у меня: "А куда мы, собственно, бежим?"

В главной роли - Гарри Каспаров!

Впрочем, далеко убежать никому не удалось. Мясницкую перекрыл ОМОН. Народ попытался свернуть в переулок, но ему помешали неизвестно откуда взя­вшиеся крепкие ребята в штатском, быстро образовавшие цепь и категорически отказывавшиеся отвечать на вопрос, кто, собственно, они такие.
Лидеров "несогласных" в этой ­суматохе я уже не видела. Единственным, кто вскоре был мною замечен, оказался Гарри Каспаров, которого под руки вели милиционеры. Руководителю "Объединенного гражданского фронта" явно нравилось быть в центре внимания: он выглядел как актер, которому посчастливилось исполнить главную роль. Гарри Кимович смущенно улыбался своим поклонникам: мол, посмотрите, какая у нас демократия. ­Когда его посадили в автобус, он еще раз порадовал публику, отодвинув занавеску и показав знак "Виктория". ОМОН тем временем перекрыл улицы уже и с другой стороны, зажав таким образом "несогласных" с двух сторон.
Я тем временем пыталась составить среднестатистический портрет "несогласного", что оказалось не так-то просто. Больше всего в "Марше" участвовало молодежи полумаргинального вида и... довольно нервных пенсионеров. С грустной улыбкой я наблюдала, как, после того как увезли лидера ОГФ, одна пожилая женщина, опирающаяся при ходьбе на ставший ненужным флаг, жалобно, чуть ли не со слезами на глазах, спрашивала у милиционеров: "А Каспарова отпустят?" "Отпустят, ­бабушка, отпустят", - успокаивали ее добрые ОМОНовцы.
Надо отдать должное: милиционеры на "Марше" вели себя довольно корректно, и никаких избиений "лимоновцев" или кого-то еще мне наблюдать не "посчастливилось". Единственным противоправным, с моей точки зрения, стало действие стражей порядка, задержавших какого-то активиста "несогласных" только за то, что тот собрался давать интервью журналистам, хотя перед этим он, как того и требовали милиционеры, законопослушно ушел с проезжей части на тротуар.
Тем временем ­ситуация стала меняться. "Несогласные" пытались доказать ОМОНовцам, какая у тех "собачья работа" и вообще: "А если бы на нашем месте были ваши матери, братья и сестры?!!" Те вяло отругивались. Кордон то открывали, позволяя желающим выйти, то снова "захлопывали", ссылаясь на приказ какого-то генерала. В итоге толпа все-таки понемногу рассеялась, я оказалась рядом с группой ­"заговорщиков", которые все-таки намеревались довести начатое до конца. "Пусть нас осталось мало, но мы донесем наше обращение до ЦИКа, главное­  - нам всем не растеряться, - уверенным голосом командовала яркая брюнетка в черном полупальто с красным шарфиком. - Без флагов, лозунгов, не привлекая к себе внимания, все идем к ближайшей станции метро и едем до места". Двигаясь по улице, девушка (как потом выяснилось, это была Мария Гайдар) периодически кокетливо поднимала свой красный шарфик. Мол, я здесь, не теряйтесь. Было заметно, что ей явно нравится играть в революционерку.

Чье обращение настоящее?

У Центризбиркома нас уже ждал наскоро сооруженный железный заборчик и отряд милиции. Активисты СПС потребовали пропустить их для передачи обращения, на что получили ответ: "Обращение уже передали". Как выяснилось, эту почетную миссию уже выполнила помощница Каспарова - Мария Литвинович. Но "правые" не растерялись: "У них свое обращение, у нас - свое". (Хотя, замечу, решение митинга было общее, и, следовательно, двух обращений не должно было быть, другое дело: пропиариться нужно всем.) Досаду на несуразность происходящего испыты­вали и некоторые рядовые члены "Марша". "Что тут происходит? - поинтересовался молодой длинноволосый парень, добравшийся до Центризбиркома самостоятельно, и, поняв, что, с досадой бросил: "А, опять петицию принесли!" И ушел. Кстати, одна из участниц мероприятия постоянно всех поправляла: "Какая петиция? Сейчас же не 1905 год, и мы не к царю при­шли! У нас - решение митинга".
В итоге переговоров милиции и СПСовцев шестерых активистов и четырех журналистов все-таки пропустили за заграждение. ­Через какое-то время один из наших коллег вернулся и сообщил, что "несогласные" задержаны и посажены в "автозак". У меня сразу возникла мысль: "Ну зачем играть на руку "революционерам"? Почему какой-­нибудь клерк не мог расписаться и принять их обращение? Пусть и второе". Безусловно, шесть вполне мирных человек не представляли для правопорядка никакой опасности.

"Может, что-нибудь покричим?"

Тем временем в рядах оставшихся "несогласных" наблюдалась полная растерянность: кто-то на всякий случай начал переписывать фамилии тех, кто ушел и не вернулся, другие - набирать номера неких правозащитников, однако ­вскоре стало понятно, что кульминацией действа должен стать приезд лидера СПС Никиты Белых. Он не заставил себя долго ждать и вскоре уже грозно разговаривал с милицией, настроенной вполне добродушно, в отличие от большинства ОМОНовцев на Мясницкой (тем все же приходилось успокаивать, как минимум, тысячную толпу, у Центризбиркома же стояло порядка 20 человек). В итоге лидер СПС начал кому-то звонить по телефону с сообщением, что кандидат в депутаты Мария Гайдар незаконно задержана милицией. Как вскоре ­выяснилось, г-же Гайдар предложили покинуть "автозак", но она отказалась уйти без "своих".
Народ у Центризбиркома явно скучал. "Может, что-нибудь покричим?" - робко спросил один господин. Двое молодых людей оживленно обсуждали, какими переулками они "уходили" от ОМОНа. Милиционеры зубоскалили. "Ты улыбайся, - говорил один другому. - Может, попадем на сайт Знакомство.ru или по телику покажут (к приезду Белых к Центризбиркому подтянулись и "НТВшники"). Больше наблюдать спектакль я не могла: опаздывала на самолет. Однако, когда через минут 20 я вышла из ближайшего фаст-фуда и пошла к метро, у Центризбиркома уже было пусто. Журналисты-то ведь разъехались.

"Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было"

Моя командировка в Москву совпала с "Маршем несогласных". Из-за журналистского любопытства я не могла пропустить такое событие, на подобный интерес моих коллег, безусловно, и рассчитанное. Ведь, как сказал 16-кратный победитель конкурса "Пресс Фото России" и двукратный призер мирового World Press Photo Сергей Максимишин в интервью журналу "Мужские слабости", "сегодня все войны проводятся для прессы. Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было". ­Понятно, что в ­преддверии выборов организаторам "Марша несогласных" очень нужно было, чтобы о нем рассказали. Наверное, поэтому едва ли не половину участников неразрешенного властями "Марша" (разрешили только митинг) составляли журналисты, большинство из которых легко опознавалось по ярко-оранжевым жилетам, одетым, видимо, для того, чтобы не попасть под руку ­милиционерам. Причем добрая половина собравшихся представителей СМИ говорила не по-русски. Среди оранжевых жилетов встречались и желтые - опознавательная одежда представителей ОБСЕ.
Мы с коллегой на начало действа припоздали и попали на проспект Андрея Сахарова чуть позже часа дня, когда все, что называется, уже началось. Определить место встречи "несогласных" было несложно: по обе стороны проспекта стояли милицейские фургоны (так называемые "автозаки"), пустые автобусы, кареты "Скорой помощи". Мы насчитали порядка 30 машин. Выступлений ораторов издалека не было слышно: как выяснилось позже, во время митинга на расположенной рядом стройке работал репродуктор, из которого выступление лидеров оппозиции заглушалось металлическими звуками. Мы шли на флаги, которые в огромном количестве держали "несогласные". Больше всего было белых полотнищ СПС, с ними резко контрастировали черные флаги "лимоновцев".

Знакомство с американским шпионом

Добравшись до места и послушав пару выступлений, основной пафос которых сводился к лозунгам типа: "Позор Путину! За Россию без Путина! Нам нужна другая Россия!", я обратилась к коллеге, присутствущему на мероприятии с самого начала: мол, не пропустила я чего интересного? Тот, по его собственному признанию, оказался "американским шпионом", а именно корреспондентом "Ассошиэйтед Пресс" Мансуром Мировалевым. Мансур любезно просветил меня по поводу пропущенных событий: "Выступал Лимонов: "Сказать "нет" негодяям", "Тяжелая стопа Путина", потом Лев Пономарев (правозащитник из движения "За права человека" - прим. "БК"): "Их порядок - порядок кладбища". Каспаров, Маша Гайдар и Рыжков ничего интересного не сказали".
Примерно в 14.15 "официальная" часть "Марша" завершилась, последний оратор объявил, что митинг закончен. Однако расходиться "несогласному" народу явно не хотелось, и авангард митингующих вдруг неожиданно прорвал милицейский кордон и быстро двинулся с площади. Маневр был явно продуман заранее и рассчитан на то, чтобы обмануть милицию, сосредоточившую основные силы на проспекте Сахарова. "Несогласные" же зажгли "файеры" и быстро пошли, а вскоре и побежали туда, где их пока не ждали стражи порядка: сначала по Садово-Спасской, потом свернули на Мясницкую. "Американский шпион" быстро сориентировался и побежал за ними, напоследок дав мне совет: "Бежать нужно за "лимоновцами", если "менты" будут бить, то их".
Было заметно, что именно "нацболы" были движущей силой "Марша": люди с "файерами" и черными ­флагами знали, куда идут и чего хотят.
А хотели они, как я поняла по репликам в толпе, дойти до Центризбиркома и вручить свое "несогласное" обращение. Впрочем, не все так быстро сориентировались, как журналисты. По крайней мере, бежавший рядом паренек с флагом СПС растерянно поинтересовался у меня: "А куда мы, собственно, бежим?"

В главной роли - Гарри Каспаров!

Впрочем, далеко убежать никому не удалось. Мясницкую перекрыл ОМОН. Народ попытался свернуть в переулок, но ему помешали неизвестно откуда взя­вшиеся крепкие ребята в штатском, быстро образовавшие цепь и категорически отказывавшиеся отвечать на вопрос, кто, собственно, они такие.
Лидеров "несогласных" в этой ­суматохе я уже не видела. Единственным, кто вскоре был мною замечен, оказался Гарри Каспаров, которого под руки вели милиционеры. Руководителю "Объединенного гражданского фронта" явно нравилось быть в центре внимания: он выглядел как актер, которому посчастливилось исполнить главную роль. Гарри Кимович смущенно улыбался своим поклонникам: мол, посмотрите, какая у нас демократия. ­Когда его посадили в автобус, он еще раз порадовал публику, отодвинув занавеску и показав знак "Виктория". ОМОН тем временем перекрыл улицы уже и с другой стороны, зажав таким образом "несогласных" с двух сторон.
Я тем временем пыталась составить среднестатистический портрет "несогласного", что оказалось не так-то просто. Больше всего в "Марше" участвовало молодежи полумаргинального вида и... довольно нервных пенсионеров. С грустной улыбкой я наблюдала, как, после того как увезли лидера ОГФ, одна пожилая женщина, опирающаяся при ходьбе на ставший ненужным флаг, жалобно, чуть ли не со слезами на глазах, спрашивала у милиционеров: "А Каспарова отпустят?" "Отпустят, ­бабушка, отпустят", - успокаивали ее добрые ОМОНовцы.
Надо отдать должное: милиционеры на "Марше" вели себя довольно корректно, и никаких избиений "лимоновцев" или кого-то еще мне наблюдать не "посчастливилось". Единственным противоправным, с моей точки зрения, стало действие стражей порядка, задержавших какого-то активиста "несогласных" только за то, что тот собрался давать интервью журналистам, хотя перед этим он, как того и требовали милиционеры, законопослушно ушел с проезжей части на тротуар.
Тем временем ­ситуация стала меняться. "Несогласные" пытались доказать ОМОНовцам, какая у тех "собачья работа" и вообще: "А если бы на нашем месте были ваши матери, братья и сестры?!!" Те вяло отругивались. Кордон то открывали, позволяя желающим выйти, то снова "захлопывали", ссылаясь на приказ какого-то генерала. В итоге толпа все-таки понемногу рассеялась, я оказалась рядом с группой ­"заговорщиков", которые все-таки намеревались довести начатое до конца. "Пусть нас осталось мало, но мы донесем наше обращение до ЦИКа, главное­  - нам всем не растеряться, - уверенным голосом командовала яркая брюнетка в черном полупальто с красным шарфиком. - Без флагов, лозунгов, не привлекая к себе внимания, все идем к ближайшей станции метро и едем до места". Двигаясь по улице, девушка (как потом выяснилось, это была Мария Гайдар) периодически кокетливо поднимала свой красный шарфик. Мол, я здесь, не теряйтесь. Было заметно, что ей явно нравится играть в революционерку.

Чье обращение настоящее?

У Центризбиркома нас уже ждал наскоро сооруженный железный заборчик и отряд милиции. Активисты СПС потребовали пропустить их для передачи обращения, на что получили ответ: "Обращение уже передали". Как выяснилось, эту почетную миссию уже выполнила помощница Каспарова - Мария Литвинович. Но "правые" не растерялись: "У них свое обращение, у нас - свое". (Хотя, замечу, решение митинга было общее, и, следовательно, двух обращений не должно было быть, другое дело: пропиариться нужно всем.) Досаду на несуразность происходящего испыты­вали и некоторые рядовые члены "Марша". "Что тут происходит? - поинтересовался молодой длинноволосый парень, добравшийся до Центризбиркома самостоятельно, и, поняв, что, с досадой бросил: "А, опять петицию принесли!" И ушел. Кстати, одна из участниц мероприятия постоянно всех поправляла: "Какая петиция? Сейчас же не 1905 год, и мы не к царю при­шли! У нас - решение митинга".
В итоге переговоров милиции и СПСовцев шестерых активистов и четырех журналистов все-таки пропустили за заграждение. ­Через какое-то время один из наших коллег вернулся и сообщил, что "несогласные" задержаны и посажены в "автозак". У меня сразу возникла мысль: "Ну зачем играть на руку "революционерам"? Почему какой-­нибудь клерк не мог расписаться и принять их обращение? Пусть и второе". Безусловно, шесть вполне мирных человек не представляли для правопорядка никакой опасности.

"Может, что-нибудь покричим?"

Тем временем в рядах оставшихся "несогласных" наблюдалась полная растерянность: кто-то на всякий случай начал переписывать фамилии тех, кто ушел и не вернулся, другие - набирать номера неких правозащитников, однако ­вскоре стало понятно, что кульминацией действа должен стать приезд лидера СПС Никиты Белых. Он не заставил себя долго ждать и вскоре уже грозно разговаривал с милицией, настроенной вполне добродушно, в отличие от большинства ОМОНовцев на Мясницкой (тем все же приходилось успокаивать, как минимум, тысячную толпу, у Центризбиркома же стояло порядка 20 человек). В итоге лидер СПС начал кому-то звонить по телефону с сообщением, что кандидат в депутаты Мария Гайдар незаконно задержана милицией. Как вскоре ­выяснилось, г-же Гайдар предложили покинуть "автозак", но она отказалась уйти без "своих".
Народ у Центризбиркома явно скучал. "Может, что-нибудь покричим?" - робко спросил один господин. Двое молодых людей оживленно обсуждали, какими переулками они "уходили" от ОМОНа. Милиционеры зубоскалили. "Ты улыбайся, - говорил один другому. - Может, попадем на сайт Знакомство.ru или по телику покажут (к приезду Белых к Центризбиркому подтянулись и "НТВшники"). Больше наблюдать спектакль я не могла: опаздывала на самолет. Однако, когда через минут 20 я вышла из ближайшего фаст-фуда и пошла к метро, у Центризбиркома уже было пусто. Журналисты-то ведь разъехались.

"Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было"

Моя командировка в Москву совпала с "Маршем несогласных". Из-за журналистского любопытства я не могла пропустить такое событие, на подобный интерес моих коллег, безусловно, и рассчитанное. Ведь, как сказал 16-кратный победитель конкурса "Пресс Фото России" и двукратный призер мирового World Press Photo Сергей Максимишин в интервью журналу "Мужские слабости", "сегодня все войны проводятся для прессы. Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было". ­Понятно, что в ­преддверии выборов организаторам "Марша несогласных" очень нужно было, чтобы о нем рассказали. Наверное, поэтому едва ли не половину участников неразрешенного властями "Марша" (разрешили только митинг) составляли журналисты, большинство из которых легко опознавалось по ярко-оранжевым жилетам, одетым, видимо, для того, чтобы не попасть под руку ­милиционерам. Причем добрая половина собравшихся представителей СМИ говорила не по-русски. Среди оранжевых жилетов встречались и желтые - опознавательная одежда представителей ОБСЕ.
Мы с коллегой на начало действа припоздали и попали на проспект Андрея Сахарова чуть позже часа дня, когда все, что называется, уже началось. Определить место встречи "несогласных" было несложно: по обе стороны проспекта стояли милицейские фургоны (так называемые "автозаки"), пустые автобусы, кареты "Скорой помощи". Мы насчитали порядка 30 машин. Выступлений ораторов издалека не было слышно: как выяснилось позже, во время митинга на расположенной рядом стройке работал репродуктор, из которого выступление лидеров оппозиции заглушалось металлическими звуками. Мы шли на флаги, которые в огромном количестве держали "несогласные". Больше всего было белых полотнищ СПС, с ними резко контрастировали черные флаги "лимоновцев".

Знакомство с американским шпионом

Добравшись до места и послушав пару выступлений, основной пафос которых сводился к лозунгам типа: "Позор Путину! За Россию без Путина! Нам нужна другая Россия!", я обратилась к коллеге, присутствущему на мероприятии с самого начала: мол, не пропустила я чего интересного? Тот, по его собственному признанию, оказался "американским шпионом", а именно корреспондентом "Ассошиэйтед Пресс" Мансуром Мировалевым. Мансур любезно просветил меня по поводу пропущенных событий: "Выступал Лимонов: "Сказать "нет" негодяям", "Тяжелая стопа Путина", потом Лев Пономарев (правозащитник из движения "За права человека" - прим. "БК"): "Их порядок - порядок кладбища". Каспаров, Маша Гайдар и Рыжков ничего интересного не сказали".
Примерно в 14.15 "официальная" часть "Марша" завершилась, последний оратор объявил, что митинг закончен. Однако расходиться "несогласному" народу явно не хотелось, и авангард митингующих вдруг неожиданно прорвал милицейский кордон и быстро двинулся с площади. Маневр был явно продуман заранее и рассчитан на то, чтобы обмануть милицию, сосредоточившую основные силы на проспекте Сахарова. "Несогласные" же зажгли "файеры" и быстро пошли, а вскоре и побежали туда, где их пока не ждали стражи порядка: сначала по Садово-Спасской, потом свернули на Мясницкую. "Американский шпион" быстро сориентировался и побежал за ними, напоследок дав мне совет: "Бежать нужно за "лимоновцами", если "менты" будут бить, то их".
Было заметно, что именно "нацболы" были движущей силой "Марша": люди с "файерами" и черными ­флагами знали, куда идут и чего хотят.
А хотели они, как я поняла по репликам в толпе, дойти до Центризбиркома и вручить свое "несогласное" обращение. Впрочем, не все так быстро сориентировались, как журналисты. По крайней мере, бежавший рядом паренек с флагом СПС растерянно поинтересовался у меня: "А куда мы, собственно, бежим?"

В главной роли - Гарри Каспаров!

Впрочем, далеко убежать никому не удалось. Мясницкую перекрыл ОМОН. Народ попытался свернуть в переулок, но ему помешали неизвестно откуда взя­вшиеся крепкие ребята в штатском, быстро образовавшие цепь и категорически отказывавшиеся отвечать на вопрос, кто, собственно, они такие.
Лидеров "несогласных" в этой ­суматохе я уже не видела. Единственным, кто вскоре был мною замечен, оказался Гарри Каспаров, которого под руки вели милиционеры. Руководителю "Объединенного гражданского фронта" явно нравилось быть в центре внимания: он выглядел как актер, которому посчастливилось исполнить главную роль. Гарри Кимович смущенно улыбался своим поклонникам: мол, посмотрите, какая у нас демократия. ­Когда его посадили в автобус, он еще раз порадовал публику, отодвинув занавеску и показав знак "Виктория". ОМОН тем временем перекрыл улицы уже и с другой стороны, зажав таким образом "несогласных" с двух сторон.
Я тем временем пыталась составить среднестатистический портрет "несогласного", что оказалось не так-то просто. Больше всего в "Марше" участвовало молодежи полумаргинального вида и... довольно нервных пенсионеров. С грустной улыбкой я наблюдала, как, после того как увезли лидера ОГФ, одна пожилая женщина, опирающаяся при ходьбе на ставший ненужным флаг, жалобно, чуть ли не со слезами на глазах, спрашивала у милиционеров: "А Каспарова отпустят?" "Отпустят, ­бабушка, отпустят", - успокаивали ее добрые ОМОНовцы.
Надо отдать должное: милиционеры на "Марше" вели себя довольно корректно, и никаких избиений "лимоновцев" или кого-то еще мне наблюдать не "посчастливилось". Единственным противоправным, с моей точки зрения, стало действие стражей порядка, задержавших какого-то активиста "несогласных" только за то, что тот собрался давать интервью журналистам, хотя перед этим он, как того и требовали милиционеры, законопослушно ушел с проезжей части на тротуар.
Тем временем ­ситуация стала меняться. "Несогласные" пытались доказать ОМОНовцам, какая у тех "собачья работа" и вообще: "А если бы на нашем месте были ваши матери, братья и сестры?!!" Те вяло отругивались. Кордон то открывали, позволяя желающим выйти, то снова "захлопывали", ссылаясь на приказ какого-то генерала. В итоге толпа все-таки понемногу рассеялась, я оказалась рядом с группой ­"заговорщиков", которые все-таки намеревались довести начатое до конца. "Пусть нас осталось мало, но мы донесем наше обращение до ЦИКа, главное­  - нам всем не растеряться, - уверенным голосом командовала яркая брюнетка в черном полупальто с красным шарфиком. - Без флагов, лозунгов, не привлекая к себе внимания, все идем к ближайшей станции метро и едем до места". Двигаясь по улице, девушка (как потом выяснилось, это была Мария Гайдар) периодически кокетливо поднимала свой красный шарфик. Мол, я здесь, не теряйтесь. Было заметно, что ей явно нравится играть в революционерку.

Чье обращение настоящее?

У Центризбиркома нас уже ждал наскоро сооруженный железный заборчик и отряд милиции. Активисты СПС потребовали пропустить их для передачи обращения, на что получили ответ: "Обращение уже передали". Как выяснилось, эту почетную миссию уже выполнила помощница Каспарова - Мария Литвинович. Но "правые" не растерялись: "У них свое обращение, у нас - свое". (Хотя, замечу, решение митинга было общее, и, следовательно, двух обращений не должно было быть, другое дело: пропиариться нужно всем.) Досаду на несуразность происходящего испыты­вали и некоторые рядовые члены "Марша". "Что тут происходит? - поинтересовался молодой длинноволосый парень, добравшийся до Центризбиркома самостоятельно, и, поняв, что, с досадой бросил: "А, опять петицию принесли!" И ушел. Кстати, одна из участниц мероприятия постоянно всех поправляла: "Какая петиция? Сейчас же не 1905 год, и мы не к царю при­шли! У нас - решение митинга".
В итоге переговоров милиции и СПСовцев шестерых активистов и четырех журналистов все-таки пропустили за заграждение. ­Через какое-то время один из наших коллег вернулся и сообщил, что "несогласные" задержаны и посажены в "автозак". У меня сразу возникла мысль: "Ну зачем играть на руку "революционерам"? Почему какой-­нибудь клерк не мог расписаться и принять их обращение? Пусть и второе". Безусловно, шесть вполне мирных человек не представляли для правопорядка никакой опасности.

"Может, что-нибудь покричим?"

Тем временем в рядах оставшихся "несогласных" наблюдалась полная растерянность: кто-то на всякий случай начал переписывать фамилии тех, кто ушел и не вернулся, другие - набирать номера неких правозащитников, однако ­вскоре стало понятно, что кульминацией действа должен стать приезд лидера СПС Никиты Белых. Он не заставил себя долго ждать и вскоре уже грозно разговаривал с милицией, настроенной вполне добродушно, в отличие от большинства ОМОНовцев на Мясницкой (тем все же приходилось успокаивать, как минимум, тысячную толпу, у Центризбиркома же стояло порядка 20 человек). В итоге лидер СПС начал кому-то звонить по телефону с сообщением, что кандидат в депутаты Мария Гайдар незаконно задержана милицией. Как вскоре ­выяснилось, г-же Гайдар предложили покинуть "автозак", но она отказалась уйти без "своих".
Народ у Центризбиркома явно скучал. "Может, что-нибудь покричим?" - робко спросил один господин. Двое молодых людей оживленно обсуждали, какими переулками они "уходили" от ОМОНа. Милиционеры зубоскалили. "Ты улыбайся, - говорил один другому. - Может, попадем на сайт Знакомство.ru или по телику покажут (к приезду Белых к Центризбиркому подтянулись и "НТВшники"). Больше наблюдать спектакль я не могла: опаздывала на самолет. Однако, когда через минут 20 я вышла из ближайшего фаст-фуда и пошла к метро, у Центризбиркома уже было пусто. Журналисты-то ведь разъехались.

"Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было"

Моя командировка в Москву совпала с "Маршем несогласных". Из-за журналистского любопытства я не могла пропустить такое событие, на подобный интерес моих коллег, безусловно, и рассчитанное. Ведь, как сказал 16-кратный победитель конкурса "Пресс Фото России" и двукратный призер мирового World Press Photo Сергей Максимишин в интервью журналу "Мужские слабости", "сегодня все войны проводятся для прессы. Если событие не показывают по CNN, значит, его просто не было". ­Понятно, что в ­преддверии выборов организаторам "Марша несогласных" очень нужно было, чтобы о нем рассказали. Наверное, поэтому едва ли не половину участников неразрешенного властями "Марша" (разрешили только митинг) составляли журналисты, большинство из которых легко опознавалось по ярко-оранжевым жилетам, одетым, видимо, для того, чтобы не попасть под руку ­милиционерам. Причем добрая половина собравшихся представителей СМИ говорила не по-русски. Среди оранжевых жилетов встречались и желтые - опознавательная одежда представителей ОБСЕ.
Мы с коллегой на начало действа припоздали и попали на проспект Андрея Сахарова чуть позже часа дня, когда все, что называется, уже началось. Определить место встречи "несогласных" было несложно: по обе стороны проспекта стояли милицейские фургоны (так называемые "автозаки"), пустые автобусы, кареты "Скорой помощи". Мы насчитали порядка 30 машин. Выступлений ораторов издалека не было слышно: как выяснилось позже, во время митинга на расположенной рядом стройке работал репродуктор, из которого выступление лидеров оппозиции заглушалось металлическими звуками. Мы шли на флаги, которые в огромном количестве держали "несогласные". Больше всего было белых полотнищ СПС, с ними резко контрастировали черные флаги "лимоновцев".

Знакомство с американским шпионом

Добравшись до места и послушав пару выступлений, основной пафос которых сводился к лозунгам типа: "Позор Путину! За Россию без Путина! Нам нужна другая Россия!", я обратилась к коллеге, присутствущему на мероприятии с самого начала: мол, не пропустила я чего интересного? Тот, по его собственному признанию, оказался "американским шпионом", а именно корреспондентом "Ассошиэйтед Пресс" Мансуром Мировалевым. Мансур любезно просветил меня по поводу пропущенных событий: "Выступал Лимонов: "Сказать "нет" негодяям", "Тяжелая стопа Путина", потом Лев Пономарев (правозащитник из движения "За права человека" - прим. "БК"): "Их порядок - порядок кладбища". Каспаров, Маша Гайдар и Рыжков ничего интересного не сказали".
Примерно в 14.15 "официальная" часть "Марша" завершилась, последний оратор объявил, что митинг закончен. Однако расходиться "несогласному" народу явно не хотелось, и авангард митингующих вдруг неожиданно прорвал милицейский кордон и быстро двинулся с площади. Маневр был явно продуман заранее и рассчитан на то, чтобы обмануть милицию, сосредоточившую основные силы на проспекте Сахарова. "Несогласные" же зажгли "файеры" и быстро пошли, а вскоре и побежали туда, где их пока не ждали стражи порядка: сначала по Садово-Спасской, потом свернули на Мясницкую. "Американский шпион" быстро сориентировался и побежал за ними, напоследок дав мне совет: "Бежать нужно за "лимоновцами", если "менты" будут бить, то их".
Было заметно, что именно "нацболы" были движущей силой "Марша": люди с "файерами" и черными ­флагами знали, куда идут и чего хотят.
А хотели они, как я поняла по репликам в толпе, дойти до Центризбиркома и вручить свое "несогласное" обращение. Впрочем, не все так быстро сориентировались, как журналисты. По крайней мере, бежавший рядом паренек с флагом СПС растерянно поинтересовался у меня: "А куда мы, собственно, бежим?"

В главной роли - Гарри Каспаров!

Впрочем, далеко убежать никому не удалось. Мясницкую перекрыл ОМОН. Народ попытался свернуть в переулок, но ему помешали неизвестно откуда взя­вшиеся крепкие ребята в штатском, быстро образовавшие цепь и категорически отказывавшиеся отвечать на вопрос, кто, собственно, они такие.
Лидеров "несогласных" в этой ­суматохе я уже не видела. Единственным, кто вскоре был мною замечен, оказался Гарри Каспаров, которого под руки вели милиционеры. Руководителю "Объединенного гражданского фронта" явно нравилось быть в центре внимания: он выглядел как актер, которому посчастливилось исполнить главную роль. Гарри Кимович смущенно улыбался своим поклонникам: мол, посмотрите, какая у нас демократия. ­Когда его посадили в автобус, он еще раз порадовал публику, отодвинув занавеску и показав знак "Виктория". ОМОН тем временем перекрыл улицы уже и с другой стороны, зажав таким образом "несогласных" с двух сторон.
Я тем временем пыталась составить среднестатистический портрет "несогласного", что оказалось не так-то просто. Больше всего в "Марше" участвовало молодежи полумаргинального вида и... довольно нервных пенсионеров. С грустной улыбкой я наблюдала, как, после того как увезли лидера ОГФ, одна пожилая женщина, опирающаяся при ходьбе на ставший ненужным флаг, жалобно, чуть ли не со слезами на глазах, спрашивала у милиционеров: "А Каспарова отпустят?" "Отпустят, ­бабушка, отпустят", - успокаивали ее добрые ОМОНовцы.
Надо отдать должное: милиционеры на "Марше" вели себя довольно корректно, и никаких избиений "лимоновцев" или кого-то еще мне наблюдать не "посчастливилось". Единственным противоправным, с моей точки зрения, стало действие стражей порядка, задержавших какого-то активиста "несогласных" только за то, что тот собрался давать интервью журналистам, хотя перед этим он, как того и требовали милиционеры, законопослушно ушел с проезжей части на тротуар.
Тем временем ­ситуация стала меняться. "Несогласные" пытались доказать ОМОНовцам, какая у тех "собачья работа" и вообще: "А если бы на нашем месте были ваши матери, братья и сестры?!!" Те вяло отругивались. Кордон то открывали, позволяя желающим выйти, то снова "захлопывали", ссылаясь на приказ какого-то генерала. В итоге толпа все-таки понемногу рассеялась, я оказалась рядом с группой ­"заговорщиков", которые все-таки намеревались довести начатое до конца. "Пусть нас осталось мало, но мы донесем наше обращение до ЦИКа, главное­  - нам всем не растеряться, - уверенным голосом командовала яркая брюнетка в черном полупальто с красным шарфиком. - Без флагов, лозунгов, не привлекая к себе внимания, все идем к ближайшей станции метро и едем до места". Двигаясь по улице, девушка (как потом выяснилось, это была Мария Гайдар) периодически кокетливо поднимала свой красный шарфик. Мол, я здесь, не теряйтесь. Было заметно, что ей явно нравится играть в революционерку.

Чье обращение настоящее?

У Центризбиркома нас уже ждал наскоро сооруженный железный заборчик и отряд милиции. Активисты СПС потребовали пропустить их для передачи обращения, на что получили ответ: "Обращение уже передали". Как выяснилось, эту почетную миссию уже выполнила помощница Каспарова - Мария Литвинович. Но "правые" не растерялись: "У них свое обращение, у нас - свое". (Хотя, замечу, решение митинга было общее, и, следовательно, двух обращений не должно было быть, другое дело: пропиариться нужно всем.) Досаду на несуразность происходящего испыты­вали и некоторые рядовые члены "Марша". "Что тут происходит? - поинтересовался молодой длинноволосый парень, добравшийся до Центризбиркома самостоятельно, и, поняв, что, с досадой бросил: "А, опять петицию принесли!" И ушел. Кстати, одна из участниц мероприятия постоянно всех поправляла: "Какая петиция? Сейчас же не 1905 год, и мы не к царю при­шли! У нас - решение митинга".
В итоге переговоров милиции и СПСовцев шестерых активистов и четырех журналистов все-таки пропустили за заграждение. ­Через какое-то время один из наших коллег вернулся и сообщил, что "несогласные" задержаны и посажены в "автозак". У меня сразу возникла мысль: "Ну зачем играть на руку "революционерам"? Почему какой-­нибудь клерк не мог расписаться и принять их обращение? Пусть и второе". Безусловно, шесть вполне мирных человек не представляли для правопорядка никакой опасности.

"Может, что-нибудь покричим?"

Тем временем в рядах оставшихся "несогласных" наблюдалась полная растерянность: кто-то на всякий случай начал переписывать фамилии тех, кто ушел и не вернулся, другие - набирать номера неких правозащитников, однако ­вскоре стало понятно, что кульминацией действа должен стать приезд лидера СПС Никиты Белых. Он не заставил себя долго ждать и вскоре уже грозно разговаривал с милицией, настроенной вполне добродушно, в отличие от большинства ОМОНовцев на Мясницкой (тем все же приходилось успокаивать, как минимум, тысячную толпу, у Центризбиркома же стояло порядка 20 человек). В итоге лидер СПС начал кому-то звонить по телефону с сообщением, что кандидат в депутаты Мария Гайдар незаконно задержана милицией. Как вскоре ­выяснилось, г-же Гайдар предложили покинуть "автозак", но она отказалась уйти без "своих".
Народ у Центризбиркома явно скучал. "Может, что-нибудь покричим?" - робко спросил один господин. Двое молодых людей оживленно обсуждали, какими переулками они "уходили" от ОМОНа. Милиционеры зубоскалили. "Ты улыбайся, - говорил один другому. - Может, попадем на сайт Знакомство.ru или по телику покажут (к приезду Белых к Центризбиркому подтянулись и "НТВшники"). Больше наблюдать спектакль я не могла: опаздывала на самолет. Однако, когда через минут 20 я вышла из ближайшего фаст-фуда и пошла к метро, у Центризбиркома уже было пусто. Журналисты-то ведь разъехались.