Сергей Бурков: "Я убедился, что есть Закон. Но люди, его обслуживающие, присвоили себе право трактовать его по-своему..."

Напомним, в ходе следствия имущество предпринимателя - лесозаготовительное предприятие, фирма "КиД", - было приобщено к делу как вещдок, опечатано, но "благодаря" вмешательству третьих лиц растащено и разграблено. И если сначала предприниматель лишился четырех тракторов (в результате чего и было возбуждено уголовное дело по статье 166 УК "Кража"), то за пять лет запутанного расследования, неповоротливости правоохранительной и судебной систем - полностью своего бизнеса.
- СМИ много и подробно писали о вашем деле. Но встречаются расхождения. Вы могли бы вновь рассказать историю своих злоключений?
- По образованию я инженер-механик. Закончил НИИЖТ (Новосибирский институт инженеров железнодорожного транспорта - прим. "БК"), позднее - факультет бизнеса НГТУ. В 87-м решил заняться предпринимательством. Сначала - отделкой квартир, потом - заготовкой и переработкой древесины. Купил Курундусский леспромхоз в Тогучинском районе. Он стал одним из ведущих: своя железнодорожная ветка, свой тупик, своя инфраструктура, я не жалел вкладывать деньги в оборудование, привлек людей - на предприятии работало 150 человек. Бизнес шел, пока администрация ­района не предложила "поделиться". Я отказался. Но на мой бизнес положили глаз. Сначала угнали четыре трактора. Пока я добивался, чтобы завели уголовное дело, рейдеры осуществили вооруженный захват предприятия. Этому предшествовало создание фиктивного предприятия, куда включили и мой леспромхоз, все это подвергли процедуре ­банкротства. Такой заказ могут выдумать и воплотить только люди, имеющие поддержку администрации и силовых органов. Примерная схема: свой мент, свои ­судебные исполнители, свой судья, свой адвокат, свой ­администратор. Это может коснуться любого ­независимо от того, предприятие у вас или машина. Понравилась ваша машина? Ее заберут. Квартира? Отметут. И не государство здесь виновато, не законы, а люди, чувствующие свою безнаказанность.
- Почему так долго длилось расследование?
- Пока внизу не отработают, дальше, в выше­стоящие инстанции, ты не можешь жаловаться. Дело буксовало на всех этапах: в районном РОВД, окружном, областном. Я прошел районную, областную прокуратуру, ФСБ, дошел до генерального прокурора, тогда был Устинов. Генеральная прокуратура отменила все действия, которые были прежде, дала прямое указание объединить все дела, которые на­дробили на несколько мелких, в кучу, привлечь к ответственности виновных и вернуть ­вещдоки. После указания Генпрокуратуры объединяют дела, дают поручение следователю, мы приезжаем на место, где лежит мое опечатанное оборудование, точнее, то, что от него осталось. Звонок следователю, после которого она отказывается делать обыск, ради чего мы приехали. Через три дня останки предприятия начинают полыхать. Улики уничтожены. Как говорят, труп есть - есть убийство, трупа нет - нет убийства. И так во всем на протяжении пяти лет.
- Вы довольны решением суда?
- Я морально доволен, материально нет. За мной так и остались эти 48 га земли, где раньше стоял леспромхоз. Сейчас это пустая земля с руинами, как после бомбардировки. Понимаете, все разрушено. Все демонтировали, даже тупик и километр шпал вырвали, чтобы на металлолом сдать.
- После таких слов ваша победа в суде уже не кажется победой, о которой с таким энтузиазмом писали региональные и федеральные СМИ...
- Это не победа, а полнейшее разочарование. До определенного момента я верил в государство, в систему. Да, про ментов всегда говорили плохо, но прокуратура для меня была незыблемой. Но когда я столкнулся и стал вникать, то не поверил. Все - передача разным следователям, исчезновение улик, техники, затягивание, волокита - было сделано с одной целью: сломить меня. Думали, что под давлением я уйду, а они за неделю соберут предприятие и будут работать. Когда поняли, что я пойду до конца, каждый урвал, сколько мог. Сейчас я буду подавать иск за моральный вред на сумму не менее упущенной прибыли, тогда это было 54 млн. ­рублей. 4 октября исполнилось ровно пять лет, как надо мной начали издеваться.
- Какое решение бы вас удовлетворило?
- Если бы все получили по заслугам. Очень много участников, но они не будут сами себя ­стегать розгами.
- Кто вам помогал дойти до победы?
- Вера в себя. До уголовного дела, до предъявления обвинения конкурсному управляющему Андрею Бурахину, который подверг процедуре банкротства фиктивное предприятие, я был один. Не было адвоката: ему надо платить. Я скрупулезно отслеживал каждый шаг. Со временем понял: если пишешь заявление, то обязательно в двух экземплярах, регистрируешь, следишь за его перемещениями. Потом у меня появился адвокат, однако она просила себя не называть.
- Получается, бизнесмена может защитить только он сам?
- Только он сам. Год назад Никита Михалков выступал со словами: "Да вы защищайтесь! В конце концов, взял ружье да..." Но это только ему так можно заявлять. Ему. Барину. А простому - попробуй. Да, у меня есть оружие, есть на него разрешение, но как только я его достану, так на меня найдут статью, найдут управу. Бизнесу надо консолидироваться, не надо друг друга жрать. А между тем мы гнем. Нет у нас как такового бизнес-сообщества, есть только кланы, обладающие административным ресурсом. Мы смотрим друг на друга как на конкурентов с одной мыслью: как бы тебе нахлобучить. ­Честность и порядочность, купеческое слово исчезли, осталась только алчность. Ну не утащишь все в могилу, не утащишь! В моей ситуации местные бизнесмены только руки потерли. А вы знаете, почему рейдерство возникло? Стало много юристов, экономистов, бухгалтеров, которые ищут и ищут огрехи в законе.
- Как вы относитесь, имея такой опыт, к судебной системе?
- Очень громоздкая. Абсолютное несоблюдение сроков. Но, кроме суда, нет других инструментов. Один путь - пройти все. Нагромождение гражданских инициатив, общественных палат ничего не дает: там сидят эти же люди. Хотя и среди них есть нормальные: привлекли же МВД к ответственности, завершили уголовное дело. На это способны только ответственные люди с гражданской позицией. Следователям, которые находили в себе мужество продолжать дело, начальство показывало клыки, но есть закон, и есть человеческое ощущение - в конце концов, ты мужик. Надо себя мужиком ощущать.
- Вы верите в то, что сейчас, после попытки ГУВД обжаловать решение Центрального суда, оно вступит в силу и вам вернут деньги?
- Летом этого года "Российская газета" опуб­ликовала обзор судебной практики и постановление Верховного суда: независимо от вины следователя, прокурора, судьи возместить ущерб в полном объеме с поправкой на все индексы и инфляции. Нужно отслеживать законы, брать эти инструменты, хотя бы такие, какие они есть, учиться ими пользоваться. Не мне давать оценку, совершенные они или нет. Но закон и для нас, не только для них. Я убедился, что есть Закон. Но люди, его обслуживающие (менты, прокуроры), получив погоны, присвоили себе право трактовать закон по-своему и использовать в корыстных целях, превратили погоны в источник обогащения. Если есть малейшая ­лазейка, он заволокитит или просто прекратит от нежелания. Или клиент несостоятельный. Да не дай Бог бабушка какая-нибудь сунется: у нее квартиру отобрали. Да она просто умрет на пороге, пока будет ходить по судам. Терпение и выдержка есть не у каждого. Сломать человека - вот на что рассчитано. А прогноз, когда вернут, - дело неблагодарное. Я не знаю. Понимаете, в чем порочность: каждый держится за свое мягкое кресло. У нас только одни разговоры о борьбе с коррупцией. Областное ГУВД сейчас в истерике: "Затронули имидж". Да какой у вас имидж? Его нет. Почему не принимают ­Закон о коррупции? Когда не на словах, а действительно будут заниматься ей, когда каждый будет знать, ЧТО ему грозит за его алчность, тогда, может быть, что-то изменится.
- Если ваши иски все-таки не будут удовлетворены, будете жаловаться в Европейский суд по правам человека?
- Пока я не пройду все российские инстанции, то не могу этого сделать. Но пойду до конца.
- Чем вы намерены заниматься дальше?
- Как у Шукшина: сначала - банкетный зал, халат с попугаями, веселье, а потом видно будет. Хотя есть задумки, которые пока оставлю в тайне.

Напомним, в ходе следствия имущество предпринимателя - лесозаготовительное предприятие, фирма "КиД", - было приобщено к делу как вещдок, опечатано, но "благодаря" вмешательству третьих лиц растащено и разграблено. И если сначала предприниматель лишился четырех тракторов (в результате чего и было возбуждено уголовное дело по статье 166 УК "Кража"), то за пять лет запутанного расследования, неповоротливости правоохранительной и судебной систем - полностью своего бизнеса.
- СМИ много и подробно писали о вашем деле. Но встречаются расхождения. Вы могли бы вновь рассказать историю своих злоключений?
- По образованию я инженер-механик. Закончил НИИЖТ (Новосибирский институт инженеров железнодорожного транспорта - прим. "БК"), позднее - факультет бизнеса НГТУ. В 87-м решил заняться предпринимательством. Сначала - отделкой квартир, потом - заготовкой и переработкой древесины. Купил Курундусский леспромхоз в Тогучинском районе. Он стал одним из ведущих: своя железнодорожная ветка, свой тупик, своя инфраструктура, я не жалел вкладывать деньги в оборудование, привлек людей - на предприятии работало 150 человек. Бизнес шел, пока администрация ­района не предложила "поделиться". Я отказался. Но на мой бизнес положили глаз. Сначала угнали четыре трактора. Пока я добивался, чтобы завели уголовное дело, рейдеры осуществили вооруженный захват предприятия. Этому предшествовало создание фиктивного предприятия, куда включили и мой леспромхоз, все это подвергли процедуре ­банкротства. Такой заказ могут выдумать и воплотить только люди, имеющие поддержку администрации и силовых органов. Примерная схема: свой мент, свои ­судебные исполнители, свой судья, свой адвокат, свой ­администратор. Это может коснуться любого ­независимо от того, предприятие у вас или машина. Понравилась ваша машина? Ее заберут. Квартира? Отметут. И не государство здесь виновато, не законы, а люди, чувствующие свою безнаказанность.
- Почему так долго длилось расследование?
- Пока внизу не отработают, дальше, в выше­стоящие инстанции, ты не можешь жаловаться. Дело буксовало на всех этапах: в районном РОВД, окружном, областном. Я прошел районную, областную прокуратуру, ФСБ, дошел до генерального прокурора, тогда был Устинов. Генеральная прокуратура отменила все действия, которые были прежде, дала прямое указание объединить все дела, которые на­дробили на несколько мелких, в кучу, привлечь к ответственности виновных и вернуть ­вещдоки. После указания Генпрокуратуры объединяют дела, дают поручение следователю, мы приезжаем на место, где лежит мое опечатанное оборудование, точнее, то, что от него осталось. Звонок следователю, после которого она отказывается делать обыск, ради чего мы приехали. Через три дня останки предприятия начинают полыхать. Улики уничтожены. Как говорят, труп есть - есть убийство, трупа нет - нет убийства. И так во всем на протяжении пяти лет.
- Вы довольны решением суда?
- Я морально доволен, материально нет. За мной так и остались эти 48 га земли, где раньше стоял леспромхоз. Сейчас это пустая земля с руинами, как после бомбардировки. Понимаете, все разрушено. Все демонтировали, даже тупик и километр шпал вырвали, чтобы на металлолом сдать.
- После таких слов ваша победа в суде уже не кажется победой, о которой с таким энтузиазмом писали региональные и федеральные СМИ...
- Это не победа, а полнейшее разочарование. До определенного момента я верил в государство, в систему. Да, про ментов всегда говорили плохо, но прокуратура для меня была незыблемой. Но когда я столкнулся и стал вникать, то не поверил. Все - передача разным следователям, исчезновение улик, техники, затягивание, волокита - было сделано с одной целью: сломить меня. Думали, что под давлением я уйду, а они за неделю соберут предприятие и будут работать. Когда поняли, что я пойду до конца, каждый урвал, сколько мог. Сейчас я буду подавать иск за моральный вред на сумму не менее упущенной прибыли, тогда это было 54 млн. ­рублей. 4 октября исполнилось ровно пять лет, как надо мной начали издеваться.
- Какое решение бы вас удовлетворило?
- Если бы все получили по заслугам. Очень много участников, но они не будут сами себя ­стегать розгами.
- Кто вам помогал дойти до победы?
- Вера в себя. До уголовного дела, до предъявления обвинения конкурсному управляющему Андрею Бурахину, который подверг процедуре банкротства фиктивное предприятие, я был один. Не было адвоката: ему надо платить. Я скрупулезно отслеживал каждый шаг. Со временем понял: если пишешь заявление, то обязательно в двух экземплярах, регистрируешь, следишь за его перемещениями. Потом у меня появился адвокат, однако она просила себя не называть.
- Получается, бизнесмена может защитить только он сам?
- Только он сам. Год назад Никита Михалков выступал со словами: "Да вы защищайтесь! В конце концов, взял ружье да..." Но это только ему так можно заявлять. Ему. Барину. А простому - попробуй. Да, у меня есть оружие, есть на него разрешение, но как только я его достану, так на меня найдут статью, найдут управу. Бизнесу надо консолидироваться, не надо друг друга жрать. А между тем мы гнем. Нет у нас как такового бизнес-сообщества, есть только кланы, обладающие административным ресурсом. Мы смотрим друг на друга как на конкурентов с одной мыслью: как бы тебе нахлобучить. ­Честность и порядочность, купеческое слово исчезли, осталась только алчность. Ну не утащишь все в могилу, не утащишь! В моей ситуации местные бизнесмены только руки потерли. А вы знаете, почему рейдерство возникло? Стало много юристов, экономистов, бухгалтеров, которые ищут и ищут огрехи в законе.
- Как вы относитесь, имея такой опыт, к судебной системе?
- Очень громоздкая. Абсолютное несоблюдение сроков. Но, кроме суда, нет других инструментов. Один путь - пройти все. Нагромождение гражданских инициатив, общественных палат ничего не дает: там сидят эти же люди. Хотя и среди них есть нормальные: привлекли же МВД к ответственности, завершили уголовное дело. На это способны только ответственные люди с гражданской позицией. Следователям, которые находили в себе мужество продолжать дело, начальство показывало клыки, но есть закон, и есть человеческое ощущение - в конце концов, ты мужик. Надо себя мужиком ощущать.
- Вы верите в то, что сейчас, после попытки ГУВД обжаловать решение Центрального суда, оно вступит в силу и вам вернут деньги?
- Летом этого года "Российская газета" опуб­ликовала обзор судебной практики и постановление Верховного суда: независимо от вины следователя, прокурора, судьи возместить ущерб в полном объеме с поправкой на все индексы и инфляции. Нужно отслеживать законы, брать эти инструменты, хотя бы такие, какие они есть, учиться ими пользоваться. Не мне давать оценку, совершенные они или нет. Но закон и для нас, не только для них. Я убедился, что есть Закон. Но люди, его обслуживающие (менты, прокуроры), получив погоны, присвоили себе право трактовать закон по-своему и использовать в корыстных целях, превратили погоны в источник обогащения. Если есть малейшая ­лазейка, он заволокитит или просто прекратит от нежелания. Или клиент несостоятельный. Да не дай Бог бабушка какая-нибудь сунется: у нее квартиру отобрали. Да она просто умрет на пороге, пока будет ходить по судам. Терпение и выдержка есть не у каждого. Сломать человека - вот на что рассчитано. А прогноз, когда вернут, - дело неблагодарное. Я не знаю. Понимаете, в чем порочность: каждый держится за свое мягкое кресло. У нас только одни разговоры о борьбе с коррупцией. Областное ГУВД сейчас в истерике: "Затронули имидж". Да какой у вас имидж? Его нет. Почему не принимают ­Закон о коррупции? Когда не на словах, а действительно будут заниматься ей, когда каждый будет знать, ЧТО ему грозит за его алчность, тогда, может быть, что-то изменится.
- Если ваши иски все-таки не будут удовлетворены, будете жаловаться в Европейский суд по правам человека?
- Пока я не пройду все российские инстанции, то не могу этого сделать. Но пойду до конца.
- Чем вы намерены заниматься дальше?
- Как у Шукшина: сначала - банкетный зал, халат с попугаями, веселье, а потом видно будет. Хотя есть задумки, которые пока оставлю в тайне.

Напомним, в ходе следствия имущество предпринимателя - лесозаготовительное предприятие, фирма "КиД", - было приобщено к делу как вещдок, опечатано, но "благодаря" вмешательству третьих лиц растащено и разграблено. И если сначала предприниматель лишился четырех тракторов (в результате чего и было возбуждено уголовное дело по статье 166 УК "Кража"), то за пять лет запутанного расследования, неповоротливости правоохранительной и судебной систем - полностью своего бизнеса.
- СМИ много и подробно писали о вашем деле. Но встречаются расхождения. Вы могли бы вновь рассказать историю своих злоключений?
- По образованию я инженер-механик. Закончил НИИЖТ (Новосибирский институт инженеров железнодорожного транспорта - прим. "БК"), позднее - факультет бизнеса НГТУ. В 87-м решил заняться предпринимательством. Сначала - отделкой квартир, потом - заготовкой и переработкой древесины. Купил Курундусский леспромхоз в Тогучинском районе. Он стал одним из ведущих: своя железнодорожная ветка, свой тупик, своя инфраструктура, я не жалел вкладывать деньги в оборудование, привлек людей - на предприятии работало 150 человек. Бизнес шел, пока администрация ­района не предложила "поделиться". Я отказался. Но на мой бизнес положили глаз. Сначала угнали четыре трактора. Пока я добивался, чтобы завели уголовное дело, рейдеры осуществили вооруженный захват предприятия. Этому предшествовало создание фиктивного предприятия, куда включили и мой леспромхоз, все это подвергли процедуре ­банкротства. Такой заказ могут выдумать и воплотить только люди, имеющие поддержку администрации и силовых органов. Примерная схема: свой мент, свои ­судебные исполнители, свой судья, свой адвокат, свой ­администратор. Это может коснуться любого ­независимо от того, предприятие у вас или машина. Понравилась ваша машина? Ее заберут. Квартира? Отметут. И не государство здесь виновато, не законы, а люди, чувствующие свою безнаказанность.
- Почему так долго длилось расследование?
- Пока внизу не отработают, дальше, в выше­стоящие инстанции, ты не можешь жаловаться. Дело буксовало на всех этапах: в районном РОВД, окружном, областном. Я прошел районную, областную прокуратуру, ФСБ, дошел до генерального прокурора, тогда был Устинов. Генеральная прокуратура отменила все действия, которые были прежде, дала прямое указание объединить все дела, которые на­дробили на несколько мелких, в кучу, привлечь к ответственности виновных и вернуть ­вещдоки. После указания Генпрокуратуры объединяют дела, дают поручение следователю, мы приезжаем на место, где лежит мое опечатанное оборудование, точнее, то, что от него осталось. Звонок следователю, после которого она отказывается делать обыск, ради чего мы приехали. Через три дня останки предприятия начинают полыхать. Улики уничтожены. Как говорят, труп есть - есть убийство, трупа нет - нет убийства. И так во всем на протяжении пяти лет.
- Вы довольны решением суда?
- Я морально доволен, материально нет. За мной так и остались эти 48 га земли, где раньше стоял леспромхоз. Сейчас это пустая земля с руинами, как после бомбардировки. Понимаете, все разрушено. Все демонтировали, даже тупик и километр шпал вырвали, чтобы на металлолом сдать.
- После таких слов ваша победа в суде уже не кажется победой, о которой с таким энтузиазмом писали региональные и федеральные СМИ...
- Это не победа, а полнейшее разочарование. До определенного момента я верил в государство, в систему. Да, про ментов всегда говорили плохо, но прокуратура для меня была незыблемой. Но когда я столкнулся и стал вникать, то не поверил. Все - передача разным следователям, исчезновение улик, техники, затягивание, волокита - было сделано с одной целью: сломить меня. Думали, что под давлением я уйду, а они за неделю соберут предприятие и будут работать. Когда поняли, что я пойду до конца, каждый урвал, сколько мог. Сейчас я буду подавать иск за моральный вред на сумму не менее упущенной прибыли, тогда это было 54 млн. ­рублей. 4 октября исполнилось ровно пять лет, как надо мной начали издеваться.
- Какое решение бы вас удовлетворило?
- Если бы все получили по заслугам. Очень много участников, но они не будут сами себя ­стегать розгами.
- Кто вам помогал дойти до победы?
- Вера в себя. До уголовного дела, до предъявления обвинения конкурсному управляющему Андрею Бурахину, который подверг процедуре банкротства фиктивное предприятие, я был один. Не было адвоката: ему надо платить. Я скрупулезно отслеживал каждый шаг. Со временем понял: если пишешь заявление, то обязательно в двух экземплярах, регистрируешь, следишь за его перемещениями. Потом у меня появился адвокат, однако она просила себя не называть.
- Получается, бизнесмена может защитить только он сам?
- Только он сам. Год назад Никита Михалков выступал со словами: "Да вы защищайтесь! В конце концов, взял ружье да..." Но это только ему так можно заявлять. Ему. Барину. А простому - попробуй. Да, у меня есть оружие, есть на него разрешение, но как только я его достану, так на меня найдут статью, найдут управу. Бизнесу надо консолидироваться, не надо друг друга жрать. А между тем мы гнем. Нет у нас как такового бизнес-сообщества, есть только кланы, обладающие административным ресурсом. Мы смотрим друг на друга как на конкурентов с одной мыслью: как бы тебе нахлобучить. ­Честность и порядочность, купеческое слово исчезли, осталась только алчность. Ну не утащишь все в могилу, не утащишь! В моей ситуации местные бизнесмены только руки потерли. А вы знаете, почему рейдерство возникло? Стало много юристов, экономистов, бухгалтеров, которые ищут и ищут огрехи в законе.
- Как вы относитесь, имея такой опыт, к судебной системе?
- Очень громоздкая. Абсолютное несоблюдение сроков. Но, кроме суда, нет других инструментов. Один путь - пройти все. Нагромождение гражданских инициатив, общественных палат ничего не дает: там сидят эти же люди. Хотя и среди них есть нормальные: привлекли же МВД к ответственности, завершили уголовное дело. На это способны только ответственные люди с гражданской позицией. Следователям, которые находили в себе мужество продолжать дело, начальство показывало клыки, но есть закон, и есть человеческое ощущение - в конце концов, ты мужик. Надо себя мужиком ощущать.
- Вы верите в то, что сейчас, после попытки ГУВД обжаловать решение Центрального суда, оно вступит в силу и вам вернут деньги?
- Летом этого года "Российская газета" опуб­ликовала обзор судебной практики и постановление Верховного суда: независимо от вины следователя, прокурора, судьи возместить ущерб в полном объеме с поправкой на все индексы и инфляции. Нужно отслеживать законы, брать эти инструменты, хотя бы такие, какие они есть, учиться ими пользоваться. Не мне давать оценку, совершенные они или нет. Но закон и для нас, не только для них. Я убедился, что есть Закон. Но люди, его обслуживающие (менты, прокуроры), получив погоны, присвоили себе право трактовать закон по-своему и использовать в корыстных целях, превратили погоны в источник обогащения. Если есть малейшая ­лазейка, он заволокитит или просто прекратит от нежелания. Или клиент несостоятельный. Да не дай Бог бабушка какая-нибудь сунется: у нее квартиру отобрали. Да она просто умрет на пороге, пока будет ходить по судам. Терпение и выдержка есть не у каждого. Сломать человека - вот на что рассчитано. А прогноз, когда вернут, - дело неблагодарное. Я не знаю. Понимаете, в чем порочность: каждый держится за свое мягкое кресло. У нас только одни разговоры о борьбе с коррупцией. Областное ГУВД сейчас в истерике: "Затронули имидж". Да какой у вас имидж? Его нет. Почему не принимают ­Закон о коррупции? Когда не на словах, а действительно будут заниматься ей, когда каждый будет знать, ЧТО ему грозит за его алчность, тогда, может быть, что-то изменится.
- Если ваши иски все-таки не будут удовлетворены, будете жаловаться в Европейский суд по правам человека?
- Пока я не пройду все российские инстанции, то не могу этого сделать. Но пойду до конца.
- Чем вы намерены заниматься дальше?
- Как у Шукшина: сначала - банкетный зал, халат с попугаями, веселье, а потом видно будет. Хотя есть задумки, которые пока оставлю в тайне.

Напомним, в ходе следствия имущество предпринимателя - лесозаготовительное предприятие, фирма "КиД", - было приобщено к делу как вещдок, опечатано, но "благодаря" вмешательству третьих лиц растащено и разграблено. И если сначала предприниматель лишился четырех тракторов (в результате чего и было возбуждено уголовное дело по статье 166 УК "Кража"), то за пять лет запутанного расследования, неповоротливости правоохранительной и судебной систем - полностью своего бизнеса.
- СМИ много и подробно писали о вашем деле. Но встречаются расхождения. Вы могли бы вновь рассказать историю своих злоключений?
- По образованию я инженер-механик. Закончил НИИЖТ (Новосибирский институт инженеров железнодорожного транспорта - прим. "БК"), позднее - факультет бизнеса НГТУ. В 87-м решил заняться предпринимательством. Сначала - отделкой квартир, потом - заготовкой и переработкой древесины. Купил Курундусский леспромхоз в Тогучинском районе. Он стал одним из ведущих: своя железнодорожная ветка, свой тупик, своя инфраструктура, я не жалел вкладывать деньги в оборудование, привлек людей - на предприятии работало 150 человек. Бизнес шел, пока администрация ­района не предложила "поделиться". Я отказался. Но на мой бизнес положили глаз. Сначала угнали четыре трактора. Пока я добивался, чтобы завели уголовное дело, рейдеры осуществили вооруженный захват предприятия. Этому предшествовало создание фиктивного предприятия, куда включили и мой леспромхоз, все это подвергли процедуре ­банкротства. Такой заказ могут выдумать и воплотить только люди, имеющие поддержку администрации и силовых органов. Примерная схема: свой мент, свои ­судебные исполнители, свой судья, свой адвокат, свой ­администратор. Это может коснуться любого ­независимо от того, предприятие у вас или машина. Понравилась ваша машина? Ее заберут. Квартира? Отметут. И не государство здесь виновато, не законы, а люди, чувствующие свою безнаказанность.
- Почему так долго длилось расследование?
- Пока внизу не отработают, дальше, в выше­стоящие инстанции, ты не можешь жаловаться. Дело буксовало на всех этапах: в районном РОВД, окружном, областном. Я прошел районную, областную прокуратуру, ФСБ, дошел до генерального прокурора, тогда был Устинов. Генеральная прокуратура отменила все действия, которые были прежде, дала прямое указание объединить все дела, которые на­дробили на несколько мелких, в кучу, привлечь к ответственности виновных и вернуть ­вещдоки. После указания Генпрокуратуры объединяют дела, дают поручение следователю, мы приезжаем на место, где лежит мое опечатанное оборудование, точнее, то, что от него осталось. Звонок следователю, после которого она отказывается делать обыск, ради чего мы приехали. Через три дня останки предприятия начинают полыхать. Улики уничтожены. Как говорят, труп есть - есть убийство, трупа нет - нет убийства. И так во всем на протяжении пяти лет.
- Вы довольны решением суда?
- Я морально доволен, материально нет. За мной так и остались эти 48 га земли, где раньше стоял леспромхоз. Сейчас это пустая земля с руинами, как после бомбардировки. Понимаете, все разрушено. Все демонтировали, даже тупик и километр шпал вырвали, чтобы на металлолом сдать.
- После таких слов ваша победа в суде уже не кажется победой, о которой с таким энтузиазмом писали региональные и федеральные СМИ...
- Это не победа, а полнейшее разочарование. До определенного момента я верил в государство, в систему. Да, про ментов всегда говорили плохо, но прокуратура для меня была незыблемой. Но когда я столкнулся и стал вникать, то не поверил. Все - передача разным следователям, исчезновение улик, техники, затягивание, волокита - было сделано с одной целью: сломить меня. Думали, что под давлением я уйду, а они за неделю соберут предприятие и будут работать. Когда поняли, что я пойду до конца, каждый урвал, сколько мог. Сейчас я буду подавать иск за моральный вред на сумму не менее упущенной прибыли, тогда это было 54 млн. ­рублей. 4 октября исполнилось ровно пять лет, как надо мной начали издеваться.
- Какое решение бы вас удовлетворило?
- Если бы все получили по заслугам. Очень много участников, но они не будут сами себя ­стегать розгами.
- Кто вам помогал дойти до победы?
- Вера в себя. До уголовного дела, до предъявления обвинения конкурсному управляющему Андрею Бурахину, который подверг процедуре банкротства фиктивное предприятие, я был один. Не было адвоката: ему надо платить. Я скрупулезно отслеживал каждый шаг. Со временем понял: если пишешь заявление, то обязательно в двух экземплярах, регистрируешь, следишь за его перемещениями. Потом у меня появился адвокат, однако она просила себя не называть.
- Получается, бизнесмена может защитить только он сам?
- Только он сам. Год назад Никита Михалков выступал со словами: "Да вы защищайтесь! В конце концов, взял ружье да..." Но это только ему так можно заявлять. Ему. Барину. А простому - попробуй. Да, у меня есть оружие, есть на него разрешение, но как только я его достану, так на меня найдут статью, найдут управу. Бизнесу надо консолидироваться, не надо друг друга жрать. А между тем мы гнем. Нет у нас как такового бизнес-сообщества, есть только кланы, обладающие административным ресурсом. Мы смотрим друг на друга как на конкурентов с одной мыслью: как бы тебе нахлобучить. ­Честность и порядочность, купеческое слово исчезли, осталась только алчность. Ну не утащишь все в могилу, не утащишь! В моей ситуации местные бизнесмены только руки потерли. А вы знаете, почему рейдерство возникло? Стало много юристов, экономистов, бухгалтеров, которые ищут и ищут огрехи в законе.
- Как вы относитесь, имея такой опыт, к судебной системе?
- Очень громоздкая. Абсолютное несоблюдение сроков. Но, кроме суда, нет других инструментов. Один путь - пройти все. Нагромождение гражданских инициатив, общественных палат ничего не дает: там сидят эти же люди. Хотя и среди них есть нормальные: привлекли же МВД к ответственности, завершили уголовное дело. На это способны только ответственные люди с гражданской позицией. Следователям, которые находили в себе мужество продолжать дело, начальство показывало клыки, но есть закон, и есть человеческое ощущение - в конце концов, ты мужик. Надо себя мужиком ощущать.
- Вы верите в то, что сейчас, после попытки ГУВД обжаловать решение Центрального суда, оно вступит в силу и вам вернут деньги?
- Летом этого года "Российская газета" опуб­ликовала обзор судебной практики и постановление Верховного суда: независимо от вины следователя, прокурора, судьи возместить ущерб в полном объеме с поправкой на все индексы и инфляции. Нужно отслеживать законы, брать эти инструменты, хотя бы такие, какие они есть, учиться ими пользоваться. Не мне давать оценку, совершенные они или нет. Но закон и для нас, не только для них. Я убедился, что есть Закон. Но люди, его обслуживающие (менты, прокуроры), получив погоны, присвоили себе право трактовать закон по-своему и использовать в корыстных целях, превратили погоны в источник обогащения. Если есть малейшая ­лазейка, он заволокитит или просто прекратит от нежелания. Или клиент несостоятельный. Да не дай Бог бабушка какая-нибудь сунется: у нее квартиру отобрали. Да она просто умрет на пороге, пока будет ходить по судам. Терпение и выдержка есть не у каждого. Сломать человека - вот на что рассчитано. А прогноз, когда вернут, - дело неблагодарное. Я не знаю. Понимаете, в чем порочность: каждый держится за свое мягкое кресло. У нас только одни разговоры о борьбе с коррупцией. Областное ГУВД сейчас в истерике: "Затронули имидж". Да какой у вас имидж? Его нет. Почему не принимают ­Закон о коррупции? Когда не на словах, а действительно будут заниматься ей, когда каждый будет знать, ЧТО ему грозит за его алчность, тогда, может быть, что-то изменится.
- Если ваши иски все-таки не будут удовлетворены, будете жаловаться в Европейский суд по правам человека?
- Пока я не пройду все российские инстанции, то не могу этого сделать. Но пойду до конца.
- Чем вы намерены заниматься дальше?
- Как у Шукшина: сначала - банкетный зал, халат с попугаями, веселье, а потом видно будет. Хотя есть задумки, которые пока оставлю в тайне.