Игорь Ткаченко: «Подвиг случается до обеда и после – как минимум, два раза в день»

Небесная философия

– Летчики говорят, что существует «особая философия полета». А что вы об этом думаете?
– Полет – это часть жизни, которую проводишь в воздухе: как в спокойном горизонтальном положении, так и в абсолютно экстремальных условиях, например, когда летишь вертикально вниз со скоростью около 300 метров в секунду. Это действительно особая философия, потому что в воздухе есть время и определенному расслаблению, и секундам на грани жизни и смерти. Хотя на земле то же самое, что и в небе: там есть война, есть мир, есть покой, есть хаос. Только в небе все это происходит в гораздо более сжатые промежутки времени.
– Проведя в небе больше 2300 часов, что вы для себя поняли?
– Любым делом нужно заниматься по-настоящему. Параллельно гнать две-три идеи и несколько смыслов жизни нереально. Везде будет полудостигнутая ситуация, полусбитая цель. Нельзя сказать: «почти взлетел», «почти приземлился». Эти слова не подходят. Мужчина должен хоть что-то уметь делать хорошо для себя, для семьи, для мира.
– Я знаю, вы увлекаетесь нетрадиционной медициной. Это философия или способ восстановления после перегрузок?
– Все вместе. Помогает быть в форме и понять мир. Ведь не все в этой жизни определяют химия и физика, есть еще много сил, энергий, о которых не написано в учебниках...

Летать по-рыцарски

– Во-первых, к полетам нужно относиться откровенно, к каждому готовиться как к самому важному. Во-вторых, оценивая работу «собрата по крылу», нельзя врать или недоговаривать. Если на первых секундах я сдерживаюсь, говорю себе, что выскажу все потом, то через мгновение выплескиваю все эмоции. Это правильно. Хотелось бы, чтобы в кратчайший промежуток времени мастерство летчика было достигнуто, когда я его учу. Ошибок допускать нельзя, они могут стоить жизни, поэтому критика необходима. Недооценить мастерство можно, переоценить – нельзя.
– В 1991 году королева Великобритании назвала «Русских Витязей» рыцарями. Какие кодексы у вас, рыцарей, существуют?– Что вы себе как командир запрещаете?
– Зазнаваться. Всегда себе напоминаю, что те, кто летают со мной рядом и обслуживают технику, тоже люди. Со своими слабостями и правом на ошибки. Нужно быть мудрым. Первое время я злился, кипел, а сейчас стараюсь быть более лояльным и степенным.
– Как вы добиваетесь слаженности в вашей команде?
– Во-первых, я стараюсь психологически понять всех, кто будет находиться со мной в небе: изучаю их физические и моральные возможности. Очень многое можно понять по поведению летчика на земле: определить, как он будет чувствовать себя в воздухе, осваивать те или иные упражнения. Многие моменты можно расшифровать, основываясь на его «земных» действиях: отношение к велосипеду, машине, судить по движениям, ходьбе, бегу. Во-вторых, важно каждому человеку найти свое место в команде. В нашем летном составе у каждого есть своя изюминка, то направление, в котором он ас – мастер. И в земной, и в воздушной жизни.
– Опять проведем аналогию с рыцарями, которые давали имена своим мечам.Вы придумываете имена самолетам?
– Нет. Но относимся к ним как к живым существам. Знаем, что каждый имеет свой характер, способности и оттенки поведения. Мы никогда не говорим об истребителях холодно и грубо. Если есть какие-то механические проблемы, мы стараемся относиться к самолету так, как будто он немножко приболел. На самом деле самолеты являются нашим продолжением в физическом и духовном смыслах.
– А рыцарские подвиги совершали когда-нибудь?
– У современного летчика-пилотажника вся жизнь – сплошной подвиг. Для того чтобы это понять, стороннего человека нужно поместить в те условия, в которых мы находимся в кабине и в быту. Тогда он сам поймет, что подвиг у нас случается до обеда и после обеда – как минимум, два раза в день.

Первым делом – самолеты...

– Семья ревнует к небу?
Устали ревновать, но по-прежнему волнуются и переживают за меня. Сначала, как и в любой молодой семье, было трудно, близким надо было привыкнуть к тому, что у меня экстремальная работа.
– Берете семью на авиашоу?
– Нет, никогда! Я привык быть один в поле боя, там, где мне все понятно, и чтобы никто не «скулил» за забором, в том числе и по мне.
– Сына планируете учить летать?
– Он уже летает. Заканчивает Краснодарское высшее военное училище, хочет быть летчиком-истребителем и очень просит, чтобы я взял его к себе в Кубинку. Пока я думаю над этим. Возможно, мы будем летать в паре.
– Как вы считаете, женщина смогла бы летать?
– Наверное, да. Но это мужская работа. Вы женщин-шахтеров или сталеваров видели? Добившись возможности делать сложные физические движения или повысив выживаемость в тех или иных условиях, она медленно может превратиться в мужчину: ее лицо, плечи станут мужскими. Она будет любить все вокруг как мужчина. В качестве пиара можно, наверное, на этом сыграть. В советской авиации пробовали. Есть, конечно, исключения, например Светлана Копанина, многократная чемпионка Всемирных воздушных игр. Уникальная женщина, я удивляюсь, как можно сохранить себя в такой нежности в нашей профессии.

«Русские витязи» – авиационная группа высшего пилотажа Военно-воздушных сил России. Создана 5 апреля 1991 года на базе 237 гвардейского Проскуровского Краснознаменного орденов Кутузова и Александра Невского авиаполка из лучших летчиков подмосковной авиабазы Кубинка и других гарнизонов России. Пилоты группы выполняют одиночный и групповой пилотаж в составе четырех, пяти и шести истребителей четвертого поколения Су-27.