Забей!

– …И вообще больше мне не звоните! – Рафик Ваграмович Сафарян в сердцах нажал на кнопку сброса вызова так, что в телефоне что-то хрустнуло.
– Распустились! И где только находят мой номер… – бурчал в усы генеральный директор компании «Сибцентрострой», в свете фар собственного автомобиля налегая на тяжелую гремящую воротню. За железным забором, крашенным черной краской, меж заснеженных кустов и берез прятался одноэтажный кирпичный домик – резиденция генподрядчика миллиардной реконструкции Концертного зала.
В полутьме прокуренного дорогим табаком кабинета Рафика Ваграмовича, на дальней стене висела массивная тесаная доска – миллиметров пятьдесят, а то и все сто в толщину. Доска была усеяна ребристыми шляпками гвоздей – одни побольше, другие поменьше. Некоторые были глубоко утоплены в древесину – судя по всему, забивали с усердием.
– Рафаэль! – зазвучал в трубке до боли знакомый голос. Где-то внутри привычно заныло. Так было всякий раз, когда раздавался рингтон с «Турецким маршем» Моцарта, еще со времен реконструкции вокзала. – Ну, как дела?
Рафик Ваграмович набрал в легкие побольше воздуха, но все равно казалось, что его не хватает. Хуже всего было то, что ускоритель твердения это самое твердение ускорял, но совсем не настолько, как того требует… как того требует план. А ведь на носу весна, грачи, Гергиев…
– Молодец, – не дождавшись ответа, произнес до боли знакомый голос. – Так держать. А не то «Мостовика» введу.
Эту шутку Рафик Ваграмович слышал каждый день и тихо ее ненавидел. Но что поделаешь, цель оправдывает шутки. Назвался щебнем – полезай в кузов.
– Бетон не… – нашел, наконец, в себе голос Рафик Ваграмович.
– Забей!
В трубке послышались властные короткие гудки.
У стены с тесаной доской стояла облупившаяся табуретка. На табуретке лежала кучка коренастых гвоздей и молоток. Рафик Ваграмович взял в левую руку гвоздь, в правую – молоток, зачем-то покачал ими, будто сравнивая вес того и другого, приставил гвоздь к доске, размахнулся…

* * *
…В ночь с четырнадцатого на пятнадцатое апреля две тысячи одиннадцатого года жители одной из окраин города Омска слышали тяжелые удары, доносившиеся из кирпичного домика за черным железным забором. Утром наступившего теплого весеннего дня сотрудники компании «Сибцентрострой» обнаружили, что кабинет руководителя открыт, но пуст. В стене, расколов тесаную доску пополам, торчал железный лом. Поодаль валялась кувалда. Посреди кабинета стояли весы бытовые напольные.
В это же самое время Рафик Ваграмович Сафарян в ослепительном костюме и изысканном галстуке стоял в пробке на улице Герцена и мечтал о мигалке. Мечтал он для того, чтобы не волноваться перед торжественным открытием «высочайшего стандарта культуры, плода архитектуры, фантазии и высочайших технологий» ©. Потому что не было никаких гарантий, что в самый неподходящий момент не появится Козубович и не скажет…
Рафик Ваграмович потряс головой и даже ущипнул себя: «Придет же такое в голову после бессонной ночи… Зря, что ли, лом забивал! Да, и не забыть с губернатором поделиться главным: восемь килограммов как не бывало! Значит, не напрасно строил. Какой он все-таки прозорливый и мудрый… Какой мудрый!»
И внутри привычно заныло…