Владимир Битенюк: "В омских аптеках нашей ваты пока нет"

– Владимир Петрович, наш журнал делал материал о вашем предприятии года четыре назад. Тогда в наличии были только завод первичной переработки льна в Знаменке и намерение построить ватный завод в Омске. Почему он вдруг оказался в Калачинске?
– Мы сначала думали о том, чтобы построить ватный завод в городе. Обратились в горадминистрацию, три с половиной месяца ходили по замкнутому кругу. В конце концов нам сказали, что технические условия на подключение будут стоить 92 миллиона, при том что весь наш проект стоил на тот момент 250 миллионов. Что делать? В Знаменке его строить нельзя – нам нужны газ, канализация. И тут на выставке к нам подошел губернатор, поинтересовался, что у нас с заводом. После нашего объяснения он спросил: «Зачем вам в город? Мы вам и в области площадку подберем». Уже через неделю нам позвонили из министерства промышленности и предложили три района – Калачинский, Красный Яр и Тавричанку. Почти тут же звонит глава Калачинского района: «Хотим встретиться и помочь вам построить завод». При­ехали туда, посмотрели. Одним из объектов была разрушенная уже лет десять обувная фабрика. По пояс снег, под ним слой стелек. Вызвали специалистов, затраты предстояли серьезные. Но по сравнению с городом все равно дешевле.
– На сколько?
– Технические условия на подключение стоили 32 тысячи.
– Можно заодно узнать общую сумму инвестиций в проект?
– Около 300 миллионов.
– Планировали, как я помню, 70?
– Все вообще оказалось сложнее, чем думалось. Только система очистки воздуха обошлась нам в 30 миллионов.
Зато теперь у нас на фабрике почти стерильный воздух, пыли нет, хотя льняное производство – одно из самых грязных. Бельгийцы от нашего завода были в шоке. Они не подозревали, что в Сибири вообще что-то есть, а тут такое.
– Губернатор был на открытии?
– Был. Причем видно, что человек в теме разбирается. Увидел, что у нас лен лежит на улице, поругал – нельзя так хранить, сырье портится. Ясно, что он очень заинтересован в нашем производстве.
– При такой поддержке не на что жаловаться?
– Если бы. Сельскохозяйственная техника – на уровне шестидесятых годов. У нас чуть лучше других хозяйств, но тоже нехорошо. Когда губернатор увидел, чем мы работаем на поле, он сказал: «Ну это же хлам!». Да, хлам. Но на другое нам не хватает денег.
– А как же дотации?
– Самая большая проблема дотаций в том, что их стараются распылить на большое количество хозяйств. В результате ни одно из них не в состоянии полностью обновить технику.
– И все же финансовую поддержку вы получаете?
– Да, за каждую тонну волокна мы получаем пять тысяч рублей из федерального бюджета и чуть более
тысячи – из регионального. Это хорошо, но сейчас дополнительно необходимы дотации на перевооружение. Нужно повышать качество. Что произойдет, если появятся десятки хозяйств, которые будут выращивать лен низкого качества? Они просто столкнутся на рынке пакли. Высокая конкуренция и низкая рентабельность. Для нас это вчерашний день, но нам не всегда удается свою мысль донести. Расскажу вам историю. Знакомый ездил в деревню за куском говядины сыну на свадьбу. Приехал – мужик вытаскивает бедро говядины, все грязное, с налипшим сеном, даже без мешка. Знакомый говорит: «Ну как вам не стыдно такое грязное мясо продавать?». А он отвечает: «Значит, вы не голодные!». И уходит вместе с мясом. К сожалению, такое отношение разделяют многие льноводы. Поэтому льна много, а покупать нечего.
– Как сейчас обстоит ситуация с сырьем? Насколько вы обеспечиваете свое производство им сами?
– 60-70 процентов используемого сырья мы выращиваем сами. Остальное мы вынуждены завозить из Удмуртии, Новосибирской области.
– Почему не покупаете у других омских льноводов? У того же «Агрольна», который как солнышка ждал запуска вашего ватного завода.
– Давайте на примере объясню. Вот видите вату (Владимир Петрович показывает мне кусочек белой ваты, в котором много белых твердых щетинок). Она сделана из плохого сырья. Мы пытались работать с ним, но полученная вата никому не будет нужна. Нас не понимают. Есть мнение, что «Знаменский лен» должен брать все сырье независимо от качества, чтобы стимулировать фермеров. Мы ощущаем поддержку и губернатора, и министерства промышленности, и министерства сельского хозяйства. Но мы понимаем, что в чем-то у нас разные приоритеты. Мы прежде всего заинтересованы в том, чтобы выпускать качественную продукцию, мы не стремимся бездумно расширять площади. Министерство сельского хозяйства по понятным причинам больше интересуется вопросом увеличения числа рабочих мест и посевных площадей под лен. Но мы продолжаем сотрудничество, ведем диалог.
– Сколько сейчас выпускается продукции, и насколько загружены мощности вашего за­вода?
– Калачинский завод сейчас выпускает две тонны ваты в сутки. Проектная мощность завода – 770 тонн в год. Он работает примерно на 70 процентов от планируемой мощ­ности.
– Тогда зачем вам еще один завод в Новосибирске?
– Новосибирский проект еще находится в стадии разработки, пресса поторопилась с объявлением, что мы запустим новый завод. Мы только готовим бизнес-план, и пока неизвестно, как он будет воспринят нашими новосибирскими партнерами. Но в целом, могу сказать, что Новосибирск нам интересен возможностью создать производство нового образца – полного цикла с полным обеспечением своим сырьем. Там больше развито льноводство, и у нас там много потенциальных партнеров. Для сравнения: в Новосибирской области льном засевается примерно в два раза больше площадей, чем в Омской. И качество сырья несравнимо.
– А почему так?
– Вы меня спрашиваете? Та же компания «Агролен» продает свой лен на паклю, и при этом вы пишете заметку, что они на нас в претензии, потому что мы не обеспечиваем им сбыт. По их мнению, Битенюк должен забрать все и по высокой цене! Но нам нужно хорошее сырье! Поэтому нам и интересен Новосибирск. Там мы смогли бы организовать предприятие, где можно будет контролировать все процессы – от выращивания льна, первичной его переработки и до изготовления готовой продукции.
– Почему просто не покупать новосибирское сырье и не перерабатывать его в Калачинске?
– Мы уже сейчас ведем переговоры с новосибирскими льноводами, чтобы до того, как завод будет построен, брать у них сырье на переработку. Но, конечно, новосибирцы
в перспективе не хотели бы быть просто сырьевым придатком.
– Насколько вам интересен этот проект? И будете ли вы реализовывать его одни или с партнерами?
– Конечно, с партнерами. Почему нам интересно? Понимаете, открывая первый завод, мы набили много шишек, до нас такое никто не делал. Мы дорабатывали оборудование, обкатывали технологию. Теперь мы это умеем, у нас отличный штат, и нам было бы интересно запустить новый завод.
– Допустим, у вас получилось, и вы стали производить в два раза больше ваты. Но насколько велик спрос на нее?
– Конечно, рынок не совсем готов. Возможно, наша ошибка в том, что мы ведем недостаточную активность в области рекламы, просвещения. Но могу сказать, что уже сейчас на льняную вату спрос есть. Мы еженедельно отправляем в центральный район России одну-две фуры. Китайцы предлагают покупать все наши партии. Недавно нам звонили с фабрики «Емельянъ Савостинъ» (рязанская фабрика, занимается производством ваты, марли, бинта и косметической продукции – прим. «БК»). Сказали, что хотят сертифицироваться, чтобы выпускать вату из льна, они тоже видят перспективу. Другой вопрос, что это не так просто осуществить. Я знаю, что пытались организовать производство в Тюмени, Ярославле, Вологде, но безрезультатно. У тюменцев мы и вовсе выкупили оборудование, оно сейчас установлено у нас.
– В омской аптеке можно купить вашу вату? Или вообще не работаете с местными сетями?
– В омских – пока нет. Причем народ звонит, спрашивает, а аптеки не берут. Мне даже как-то в офис звонили, ругались, что про нашу вату везде пишут, а купить ее нельзя. Рынок ваты довольно узкий, и понятно, что основные игроки не хотят отдавать свои доли. Но мы работаем над этим: например, прошли добровольную сертификацию, несколько раз были в минздраве, показывали им презентацию. Сейчас осуществляем поставки в некоторые больницы.
– Чем интересен вам договор с Беларусью?
– Мы подписали меморандум о намерениях по сотрудничеству, согласно которому белорусская сторона вышлет нам образцы для проведения опытно-технологических работ для оценки соответствия белорусского льноволокна для производства ваты. В дальнейшем нам предлагается разработать бизнес-план производства льняной ваты на территории Беларуси. Для нас это открывает очень интересные перспективы. Ну и наконец, на территории Омской области рассматривается возможность создания производства и дилерских центров для продажи белорусской сельскохозяйственной техники. Я уже говорил, что самая большая проблема сейчас в льноводстве – устаревшая техника. Поэтому, если у нас будет новая и недорогая техника, это даст новый толчок к развитию льноводства в области. А лен хорош тем, что выращивать его можно даже в северных районах.
– С точки зрения бизнеса заниматься льном выгодно?
– Если деньги нужны быстро и много, то нет. Выгоднее торговля. Но в легкой промышленности производство изделий из льна имеет самые высокие экономические показатели. Если же наладить полный цикл – от земли до конечной продукции – рентабельность еще выше. Мы же тоже не благотворители, а бизнесмены.

– Владимир Петрович, наш журнал делал материал о вашем предприятии года четыре назад. Тогда в наличии были только завод первичной переработки льна в Знаменке и намерение построить ватный завод в Омске. Почему он вдруг оказался в Калачинске?
– Мы сначала думали о том, чтобы построить ватный завод в городе. Обратились в горадминистрацию, три с половиной месяца ходили по замкнутому кругу. В конце концов нам сказали, что технические условия на подключение будут стоить 92 миллиона, при том что весь наш проект стоил на тот момент 250 миллионов. Что делать? В Знаменке его строить нельзя – нам нужны газ, канализация. И тут на выставке к нам подошел губернатор, поинтересовался, что у нас с заводом. После нашего объяснения он спросил: «Зачем вам в город? Мы вам и в области площадку подберем». Уже через неделю нам позвонили из министерства промышленности и предложили три района – Калачинский, Красный Яр и Тавричанку. Почти тут же звонит глава Калачинского района: «Хотим встретиться и помочь вам построить завод». При­ехали туда, посмотрели. Одним из объектов была разрушенная уже лет десять обувная фабрика. По пояс снег, под ним слой стелек. Вызвали специалистов, затраты предстояли серьезные. Но по сравнению с городом все равно дешевле.
– На сколько?
– Технические условия на подключение стоили 32 тысячи.
– Можно заодно узнать общую сумму инвестиций в проект?
– Около 300 миллионов.
– Планировали, как я помню, 70?
– Все вообще оказалось сложнее, чем думалось. Только система очистки воздуха обошлась нам в 30 миллионов.
Зато теперь у нас на фабрике почти стерильный воздух, пыли нет, хотя льняное производство – одно из самых грязных. Бельгийцы от нашего завода были в шоке. Они не подозревали, что в Сибири вообще что-то есть, а тут такое.
– Губернатор был на открытии?
– Был. Причем видно, что человек в теме разбирается. Увидел, что у нас лен лежит на улице, поругал – нельзя так хранить, сырье портится. Ясно, что он очень заинтересован в нашем производстве.
– При такой поддержке не на что жаловаться?
– Если бы. Сельскохозяйственная техника – на уровне шестидесятых годов. У нас чуть лучше других хозяйств, но тоже нехорошо. Когда губернатор увидел, чем мы работаем на поле, он сказал: «Ну это же хлам!». Да, хлам. Но на другое нам не хватает денег.
– А как же дотации?
– Самая большая проблема дотаций в том, что их стараются распылить на большое количество хозяйств. В результате ни одно из них не в состоянии полностью обновить технику.
– И все же финансовую поддержку вы получаете?
– Да, за каждую тонну волокна мы получаем пять тысяч рублей из федерального бюджета и чуть более
тысячи – из регионального. Это хорошо, но сейчас дополнительно необходимы дотации на перевооружение. Нужно повышать качество. Что произойдет, если появятся десятки хозяйств, которые будут выращивать лен низкого качества? Они просто столкнутся на рынке пакли. Высокая конкуренция и низкая рентабельность. Для нас это вчерашний день, но нам не всегда удается свою мысль донести. Расскажу вам историю. Знакомый ездил в деревню за куском говядины сыну на свадьбу. Приехал – мужик вытаскивает бедро говядины, все грязное, с налипшим сеном, даже без мешка. Знакомый говорит: «Ну как вам не стыдно такое грязное мясо продавать?». А он отвечает: «Значит, вы не голодные!». И уходит вместе с мясом. К сожалению, такое отношение разделяют многие льноводы. Поэтому льна много, а покупать нечего.
– Как сейчас обстоит ситуация с сырьем? Насколько вы обеспечиваете свое производство им сами?
– 60-70 процентов используемого сырья мы выращиваем сами. Остальное мы вынуждены завозить из Удмуртии, Новосибирской области.
– Почему не покупаете у других омских льноводов? У того же «Агрольна», который как солнышка ждал запуска вашего ватного завода.
– Давайте на примере объясню. Вот видите вату (Владимир Петрович показывает мне кусочек белой ваты, в котором много белых твердых щетинок). Она сделана из плохого сырья. Мы пытались работать с ним, но полученная вата никому не будет нужна. Нас не понимают. Есть мнение, что «Знаменский лен» должен брать все сырье независимо от качества, чтобы стимулировать фермеров. Мы ощущаем поддержку и губернатора, и министерства промышленности, и министерства сельского хозяйства. Но мы понимаем, что в чем-то у нас разные приоритеты. Мы прежде всего заинтересованы в том, чтобы выпускать качественную продукцию, мы не стремимся бездумно расширять площади. Министерство сельского хозяйства по понятным причинам больше интересуется вопросом увеличения числа рабочих мест и посевных площадей под лен. Но мы продолжаем сотрудничество, ведем диалог.
– Сколько сейчас выпускается продукции, и насколько загружены мощности вашего за­вода?
– Калачинский завод сейчас выпускает две тонны ваты в сутки. Проектная мощность завода – 770 тонн в год. Он работает примерно на 70 процентов от планируемой мощ­ности.
– Тогда зачем вам еще один завод в Новосибирске?
– Новосибирский проект еще находится в стадии разработки, пресса поторопилась с объявлением, что мы запустим новый завод. Мы только готовим бизнес-план, и пока неизвестно, как он будет воспринят нашими новосибирскими партнерами. Но в целом, могу сказать, что Новосибирск нам интересен возможностью создать производство нового образца – полного цикла с полным обеспечением своим сырьем. Там больше развито льноводство, и у нас там много потенциальных партнеров. Для сравнения: в Новосибирской области льном засевается примерно в два раза больше площадей, чем в Омской. И качество сырья несравнимо.
– А почему так?
– Вы меня спрашиваете? Та же компания «Агролен» продает свой лен на паклю, и при этом вы пишете заметку, что они на нас в претензии, потому что мы не обеспечиваем им сбыт. По их мнению, Битенюк должен забрать все и по высокой цене! Но нам нужно хорошее сырье! Поэтому нам и интересен Новосибирск. Там мы смогли бы организовать предприятие, где можно будет контролировать все процессы – от выращивания льна, первичной его переработки и до изготовления готовой продукции.
– Почему просто не покупать новосибирское сырье и не перерабатывать его в Калачинске?
– Мы уже сейчас ведем переговоры с новосибирскими льноводами, чтобы до того, как завод будет построен, брать у них сырье на переработку. Но, конечно, новосибирцы
в перспективе не хотели бы быть просто сырьевым придатком.
– Насколько вам интересен этот проект? И будете ли вы реализовывать его одни или с партнерами?
– Конечно, с партнерами. Почему нам интересно? Понимаете, открывая первый завод, мы набили много шишек, до нас такое никто не делал. Мы дорабатывали оборудование, обкатывали технологию. Теперь мы это умеем, у нас отличный штат, и нам было бы интересно запустить новый завод.
– Допустим, у вас получилось, и вы стали производить в два раза больше ваты. Но насколько велик спрос на нее?
– Конечно, рынок не совсем готов. Возможно, наша ошибка в том, что мы ведем недостаточную активность в области рекламы, просвещения. Но могу сказать, что уже сейчас на льняную вату спрос есть. Мы еженедельно отправляем в центральный район России одну-две фуры. Китайцы предлагают покупать все наши партии. Недавно нам звонили с фабрики «Емельянъ Савостинъ» (рязанская фабрика, занимается производством ваты, марли, бинта и косметической продукции – прим. «БК»). Сказали, что хотят сертифицироваться, чтобы выпускать вату из льна, они тоже видят перспективу. Другой вопрос, что это не так просто осуществить. Я знаю, что пытались организовать производство в Тюмени, Ярославле, Вологде, но безрезультатно. У тюменцев мы и вовсе выкупили оборудование, оно сейчас установлено у нас.
– В омской аптеке можно купить вашу вату? Или вообще не работаете с местными сетями?
– В омских – пока нет. Причем народ звонит, спрашивает, а аптеки не берут. Мне даже как-то в офис звонили, ругались, что про нашу вату везде пишут, а купить ее нельзя. Рынок ваты довольно узкий, и понятно, что основные игроки не хотят отдавать свои доли. Но мы работаем над этим: например, прошли добровольную сертификацию, несколько раз были в минздраве, показывали им презентацию. Сейчас осуществляем поставки в некоторые больницы.
– Чем интересен вам договор с Беларусью?
– Мы подписали меморандум о намерениях по сотрудничеству, согласно которому белорусская сторона вышлет нам образцы для проведения опытно-технологических работ для оценки соответствия белорусского льноволокна для производства ваты. В дальнейшем нам предлагается разработать бизнес-план производства льняной ваты на территории Беларуси. Для нас это открывает очень интересные перспективы. Ну и наконец, на территории Омской области рассматривается возможность создания производства и дилерских центров для продажи белорусской сельскохозяйственной техники. Я уже говорил, что самая большая проблема сейчас в льноводстве – устаревшая техника. Поэтому, если у нас будет новая и недорогая техника, это даст новый толчок к развитию льноводства в области. А лен хорош тем, что выращивать его можно даже в северных районах.
– С точки зрения бизнеса заниматься льном выгодно?
– Если деньги нужны быстро и много, то нет. Выгоднее торговля. Но в легкой промышленности производство изделий из льна имеет самые высокие экономические показатели. Если же наладить полный цикл – от земли до конечной продукции – рентабельность еще выше. Мы же тоже не благотворители, а бизнесмены.

– Владимир Петрович, наш журнал делал материал о вашем предприятии года четыре назад. Тогда в наличии были только завод первичной переработки льна в Знаменке и намерение построить ватный завод в Омске. Почему он вдруг оказался в Калачинске?
– Мы сначала думали о том, чтобы построить ватный завод в городе. Обратились в горадминистрацию, три с половиной месяца ходили по замкнутому кругу. В конце концов нам сказали, что технические условия на подключение будут стоить 92 миллиона, при том что весь наш проект стоил на тот момент 250 миллионов. Что делать? В Знаменке его строить нельзя – нам нужны газ, канализация. И тут на выставке к нам подошел губернатор, поинтересовался, что у нас с заводом. После нашего объяснения он спросил: «Зачем вам в город? Мы вам и в области площадку подберем». Уже через неделю нам позвонили из министерства промышленности и предложили три района – Калачинский, Красный Яр и Тавричанку. Почти тут же звонит глава Калачинского района: «Хотим встретиться и помочь вам построить завод». При­ехали туда, посмотрели. Одним из объектов была разрушенная уже лет десять обувная фабрика. По пояс снег, под ним слой стелек. Вызвали специалистов, затраты предстояли серьезные. Но по сравнению с городом все равно дешевле.
– На сколько?
– Технические условия на подключение стоили 32 тысячи.
– Можно заодно узнать общую сумму инвестиций в проект?
– Около 300 миллионов.
– Планировали, как я помню, 70?
– Все вообще оказалось сложнее, чем думалось. Только система очистки воздуха обошлась нам в 30 миллионов.
Зато теперь у нас на фабрике почти стерильный воздух, пыли нет, хотя льняное производство – одно из самых грязных. Бельгийцы от нашего завода были в шоке. Они не подозревали, что в Сибири вообще что-то есть, а тут такое.
– Губернатор был на открытии?
– Был. Причем видно, что человек в теме разбирается. Увидел, что у нас лен лежит на улице, поругал – нельзя так хранить, сырье портится. Ясно, что он очень заинтересован в нашем производстве.
– При такой поддержке не на что жаловаться?
– Если бы. Сельскохозяйственная техника – на уровне шестидесятых годов. У нас чуть лучше других хозяйств, но тоже нехорошо. Когда губернатор увидел, чем мы работаем на поле, он сказал: «Ну это же хлам!». Да, хлам. Но на другое нам не хватает денег.
– А как же дотации?
– Самая большая проблема дотаций в том, что их стараются распылить на большое количество хозяйств. В результате ни одно из них не в состоянии полностью обновить технику.
– И все же финансовую поддержку вы получаете?
– Да, за каждую тонну волокна мы получаем пять тысяч рублей из федерального бюджета и чуть более
тысячи – из регионального. Это хорошо, но сейчас дополнительно необходимы дотации на перевооружение. Нужно повышать качество. Что произойдет, если появятся десятки хозяйств, которые будут выращивать лен низкого качества? Они просто столкнутся на рынке пакли. Высокая конкуренция и низкая рентабельность. Для нас это вчерашний день, но нам не всегда удается свою мысль донести. Расскажу вам историю. Знакомый ездил в деревню за куском говядины сыну на свадьбу. Приехал – мужик вытаскивает бедро говядины, все грязное, с налипшим сеном, даже без мешка. Знакомый говорит: «Ну как вам не стыдно такое грязное мясо продавать?». А он отвечает: «Значит, вы не голодные!». И уходит вместе с мясом. К сожалению, такое отношение разделяют многие льноводы. Поэтому льна много, а покупать нечего.
– Как сейчас обстоит ситуация с сырьем? Насколько вы обеспечиваете свое производство им сами?
– 60-70 процентов используемого сырья мы выращиваем сами. Остальное мы вынуждены завозить из Удмуртии, Новосибирской области.
– Почему не покупаете у других омских льноводов? У того же «Агрольна», который как солнышка ждал запуска вашего ватного завода.
– Давайте на примере объясню. Вот видите вату (Владимир Петрович показывает мне кусочек белой ваты, в котором много белых твердых щетинок). Она сделана из плохого сырья. Мы пытались работать с ним, но полученная вата никому не будет нужна. Нас не понимают. Есть мнение, что «Знаменский лен» должен брать все сырье независимо от качества, чтобы стимулировать фермеров. Мы ощущаем поддержку и губернатора, и министерства промышленности, и министерства сельского хозяйства. Но мы понимаем, что в чем-то у нас разные приоритеты. Мы прежде всего заинтересованы в том, чтобы выпускать качественную продукцию, мы не стремимся бездумно расширять площади. Министерство сельского хозяйства по понятным причинам больше интересуется вопросом увеличения числа рабочих мест и посевных площадей под лен. Но мы продолжаем сотрудничество, ведем диалог.
– Сколько сейчас выпускается продукции, и насколько загружены мощности вашего за­вода?
– Калачинский завод сейчас выпускает две тонны ваты в сутки. Проектная мощность завода – 770 тонн в год. Он работает примерно на 70 процентов от планируемой мощ­ности.
– Тогда зачем вам еще один завод в Новосибирске?
– Новосибирский проект еще находится в стадии разработки, пресса поторопилась с объявлением, что мы запустим новый завод. Мы только готовим бизнес-план, и пока неизвестно, как он будет воспринят нашими новосибирскими партнерами. Но в целом, могу сказать, что Новосибирск нам интересен возможностью создать производство нового образца – полного цикла с полным обеспечением своим сырьем. Там больше развито льноводство, и у нас там много потенциальных партнеров. Для сравнения: в Новосибирской области льном засевается примерно в два раза больше площадей, чем в Омской. И качество сырья несравнимо.
– А почему так?
– Вы меня спрашиваете? Та же компания «Агролен» продает свой лен на паклю, и при этом вы пишете заметку, что они на нас в претензии, потому что мы не обеспечиваем им сбыт. По их мнению, Битенюк должен забрать все и по высокой цене! Но нам нужно хорошее сырье! Поэтому нам и интересен Новосибирск. Там мы смогли бы организовать предприятие, где можно будет контролировать все процессы – от выращивания льна, первичной его переработки и до изготовления готовой продукции.
– Почему просто не покупать новосибирское сырье и не перерабатывать его в Калачинске?
– Мы уже сейчас ведем переговоры с новосибирскими льноводами, чтобы до того, как завод будет построен, брать у них сырье на переработку. Но, конечно, новосибирцы
в перспективе не хотели бы быть просто сырьевым придатком.
– Насколько вам интересен этот проект? И будете ли вы реализовывать его одни или с партнерами?
– Конечно, с партнерами. Почему нам интересно? Понимаете, открывая первый завод, мы набили много шишек, до нас такое никто не делал. Мы дорабатывали оборудование, обкатывали технологию. Теперь мы это умеем, у нас отличный штат, и нам было бы интересно запустить новый завод.
– Допустим, у вас получилось, и вы стали производить в два раза больше ваты. Но насколько велик спрос на нее?
– Конечно, рынок не совсем готов. Возможно, наша ошибка в том, что мы ведем недостаточную активность в области рекламы, просвещения. Но могу сказать, что уже сейчас на льняную вату спрос есть. Мы еженедельно отправляем в центральный район России одну-две фуры. Китайцы предлагают покупать все наши партии. Недавно нам звонили с фабрики «Емельянъ Савостинъ» (рязанская фабрика, занимается производством ваты, марли, бинта и косметической продукции – прим. «БК»). Сказали, что хотят сертифицироваться, чтобы выпускать вату из льна, они тоже видят перспективу. Другой вопрос, что это не так просто осуществить. Я знаю, что пытались организовать производство в Тюмени, Ярославле, Вологде, но безрезультатно. У тюменцев мы и вовсе выкупили оборудование, оно сейчас установлено у нас.
– В омской аптеке можно купить вашу вату? Или вообще не работаете с местными сетями?
– В омских – пока нет. Причем народ звонит, спрашивает, а аптеки не берут. Мне даже как-то в офис звонили, ругались, что про нашу вату везде пишут, а купить ее нельзя. Рынок ваты довольно узкий, и понятно, что основные игроки не хотят отдавать свои доли. Но мы работаем над этим: например, прошли добровольную сертификацию, несколько раз были в минздраве, показывали им презентацию. Сейчас осуществляем поставки в некоторые больницы.
– Чем интересен вам договор с Беларусью?
– Мы подписали меморандум о намерениях по сотрудничеству, согласно которому белорусская сторона вышлет нам образцы для проведения опытно-технологических работ для оценки соответствия белорусского льноволокна для производства ваты. В дальнейшем нам предлагается разработать бизнес-план производства льняной ваты на территории Беларуси. Для нас это открывает очень интересные перспективы. Ну и наконец, на территории Омской области рассматривается возможность создания производства и дилерских центров для продажи белорусской сельскохозяйственной техники. Я уже говорил, что самая большая проблема сейчас в льноводстве – устаревшая техника. Поэтому, если у нас будет новая и недорогая техника, это даст новый толчок к развитию льноводства в области. А лен хорош тем, что выращивать его можно даже в северных районах.
– С точки зрения бизнеса заниматься льном выгодно?
– Если деньги нужны быстро и много, то нет. Выгоднее торговля. Но в легкой промышленности производство изделий из льна имеет самые высокие экономические показатели. Если же наладить полный цикл – от земли до конечной продукции – рентабельность еще выше. Мы же тоже не благотворители, а бизнесмены.

– Владимир Петрович, наш журнал делал материал о вашем предприятии года четыре назад. Тогда в наличии были только завод первичной переработки льна в Знаменке и намерение построить ватный завод в Омске. Почему он вдруг оказался в Калачинске?
– Мы сначала думали о том, чтобы построить ватный завод в городе. Обратились в горадминистрацию, три с половиной месяца ходили по замкнутому кругу. В конце концов нам сказали, что технические условия на подключение будут стоить 92 миллиона, при том что весь наш проект стоил на тот момент 250 миллионов. Что делать? В Знаменке его строить нельзя – нам нужны газ, канализация. И тут на выставке к нам подошел губернатор, поинтересовался, что у нас с заводом. После нашего объяснения он спросил: «Зачем вам в город? Мы вам и в области площадку подберем». Уже через неделю нам позвонили из министерства промышленности и предложили три района – Калачинский, Красный Яр и Тавричанку. Почти тут же звонит глава Калачинского района: «Хотим встретиться и помочь вам построить завод». При­ехали туда, посмотрели. Одним из объектов была разрушенная уже лет десять обувная фабрика. По пояс снег, под ним слой стелек. Вызвали специалистов, затраты предстояли серьезные. Но по сравнению с городом все равно дешевле.
– На сколько?
– Технические условия на подключение стоили 32 тысячи.
– Можно заодно узнать общую сумму инвестиций в проект?
– Около 300 миллионов.
– Планировали, как я помню, 70?
– Все вообще оказалось сложнее, чем думалось. Только система очистки воздуха обошлась нам в 30 миллионов.
Зато теперь у нас на фабрике почти стерильный воздух, пыли нет, хотя льняное производство – одно из самых грязных. Бельгийцы от нашего завода были в шоке. Они не подозревали, что в Сибири вообще что-то есть, а тут такое.
– Губернатор был на открытии?
– Был. Причем видно, что человек в теме разбирается. Увидел, что у нас лен лежит на улице, поругал – нельзя так хранить, сырье портится. Ясно, что он очень заинтересован в нашем производстве.
– При такой поддержке не на что жаловаться?
– Если бы. Сельскохозяйственная техника – на уровне шестидесятых годов. У нас чуть лучше других хозяйств, но тоже нехорошо. Когда губернатор увидел, чем мы работаем на поле, он сказал: «Ну это же хлам!». Да, хлам. Но на другое нам не хватает денег.
– А как же дотации?
– Самая большая проблема дотаций в том, что их стараются распылить на большое количество хозяйств. В результате ни одно из них не в состоянии полностью обновить технику.
– И все же финансовую поддержку вы получаете?
– Да, за каждую тонну волокна мы получаем пять тысяч рублей из федерального бюджета и чуть более
тысячи – из регионального. Это хорошо, но сейчас дополнительно необходимы дотации на перевооружение. Нужно повышать качество. Что произойдет, если появятся десятки хозяйств, которые будут выращивать лен низкого качества? Они просто столкнутся на рынке пакли. Высокая конкуренция и низкая рентабельность. Для нас это вчерашний день, но нам не всегда удается свою мысль донести. Расскажу вам историю. Знакомый ездил в деревню за куском говядины сыну на свадьбу. Приехал – мужик вытаскивает бедро говядины, все грязное, с налипшим сеном, даже без мешка. Знакомый говорит: «Ну как вам не стыдно такое грязное мясо продавать?». А он отвечает: «Значит, вы не голодные!». И уходит вместе с мясом. К сожалению, такое отношение разделяют многие льноводы. Поэтому льна много, а покупать нечего.
– Как сейчас обстоит ситуация с сырьем? Насколько вы обеспечиваете свое производство им сами?
– 60-70 процентов используемого сырья мы выращиваем сами. Остальное мы вынуждены завозить из Удмуртии, Новосибирской области.
– Почему не покупаете у других омских льноводов? У того же «Агрольна», который как солнышка ждал запуска вашего ватного завода.
– Давайте на примере объясню. Вот видите вату (Владимир Петрович показывает мне кусочек белой ваты, в котором много белых твердых щетинок). Она сделана из плохого сырья. Мы пытались работать с ним, но полученная вата никому не будет нужна. Нас не понимают. Есть мнение, что «Знаменский лен» должен брать все сырье независимо от качества, чтобы стимулировать фермеров. Мы ощущаем поддержку и губернатора, и министерства промышленности, и министерства сельского хозяйства. Но мы понимаем, что в чем-то у нас разные приоритеты. Мы прежде всего заинтересованы в том, чтобы выпускать качественную продукцию, мы не стремимся бездумно расширять площади. Министерство сельского хозяйства по понятным причинам больше интересуется вопросом увеличения числа рабочих мест и посевных площадей под лен. Но мы продолжаем сотрудничество, ведем диалог.
– Сколько сейчас выпускается продукции, и насколько загружены мощности вашего за­вода?
– Калачинский завод сейчас выпускает две тонны ваты в сутки. Проектная мощность завода – 770 тонн в год. Он работает примерно на 70 процентов от планируемой мощ­ности.
– Тогда зачем вам еще один завод в Новосибирске?
– Новосибирский проект еще находится в стадии разработки, пресса поторопилась с объявлением, что мы запустим новый завод. Мы только готовим бизнес-план, и пока неизвестно, как он будет воспринят нашими новосибирскими партнерами. Но в целом, могу сказать, что Новосибирск нам интересен возможностью создать производство нового образца – полного цикла с полным обеспечением своим сырьем. Там больше развито льноводство, и у нас там много потенциальных партнеров. Для сравнения: в Новосибирской области льном засевается примерно в два раза больше площадей, чем в Омской. И качество сырья несравнимо.
– А почему так?
– Вы меня спрашиваете? Та же компания «Агролен» продает свой лен на паклю, и при этом вы пишете заметку, что они на нас в претензии, потому что мы не обеспечиваем им сбыт. По их мнению, Битенюк должен забрать все и по высокой цене! Но нам нужно хорошее сырье! Поэтому нам и интересен Новосибирск. Там мы смогли бы организовать предприятие, где можно будет контролировать все процессы – от выращивания льна, первичной его переработки и до изготовления готовой продукции.
– Почему просто не покупать новосибирское сырье и не перерабатывать его в Калачинске?
– Мы уже сейчас ведем переговоры с новосибирскими льноводами, чтобы до того, как завод будет построен, брать у них сырье на переработку. Но, конечно, новосибирцы
в перспективе не хотели бы быть просто сырьевым придатком.
– Насколько вам интересен этот проект? И будете ли вы реализовывать его одни или с партнерами?
– Конечно, с партнерами. Почему нам интересно? Понимаете, открывая первый завод, мы набили много шишек, до нас такое никто не делал. Мы дорабатывали оборудование, обкатывали технологию. Теперь мы это умеем, у нас отличный штат, и нам было бы интересно запустить новый завод.
– Допустим, у вас получилось, и вы стали производить в два раза больше ваты. Но насколько велик спрос на нее?
– Конечно, рынок не совсем готов. Возможно, наша ошибка в том, что мы ведем недостаточную активность в области рекламы, просвещения. Но могу сказать, что уже сейчас на льняную вату спрос есть. Мы еженедельно отправляем в центральный район России одну-две фуры. Китайцы предлагают покупать все наши партии. Недавно нам звонили с фабрики «Емельянъ Савостинъ» (рязанская фабрика, занимается производством ваты, марли, бинта и косметической продукции – прим. «БК»). Сказали, что хотят сертифицироваться, чтобы выпускать вату из льна, они тоже видят перспективу. Другой вопрос, что это не так просто осуществить. Я знаю, что пытались организовать производство в Тюмени, Ярославле, Вологде, но безрезультатно. У тюменцев мы и вовсе выкупили оборудование, оно сейчас установлено у нас.
– В омской аптеке можно купить вашу вату? Или вообще не работаете с местными сетями?
– В омских – пока нет. Причем народ звонит, спрашивает, а аптеки не берут. Мне даже как-то в офис звонили, ругались, что про нашу вату везде пишут, а купить ее нельзя. Рынок ваты довольно узкий, и понятно, что основные игроки не хотят отдавать свои доли. Но мы работаем над этим: например, прошли добровольную сертификацию, несколько раз были в минздраве, показывали им презентацию. Сейчас осуществляем поставки в некоторые больницы.
– Чем интересен вам договор с Беларусью?
– Мы подписали меморандум о намерениях по сотрудничеству, согласно которому белорусская сторона вышлет нам образцы для проведения опытно-технологических работ для оценки соответствия белорусского льноволокна для производства ваты. В дальнейшем нам предлагается разработать бизнес-план производства льняной ваты на территории Беларуси. Для нас это открывает очень интересные перспективы. Ну и наконец, на территории Омской области рассматривается возможность создания производства и дилерских центров для продажи белорусской сельскохозяйственной техники. Я уже говорил, что самая большая проблема сейчас в льноводстве – устаревшая техника. Поэтому, если у нас будет новая и недорогая техника, это даст новый толчок к развитию льноводства в области. А лен хорош тем, что выращивать его можно даже в северных районах.
– С точки зрения бизнеса заниматься льном выгодно?
– Если деньги нужны быстро и много, то нет. Выгоднее торговля. Но в легкой промышленности производство изделий из льна имеет самые высокие экономические показатели. Если же наладить полный цикл – от земли до конечной продукции – рентабельность еще выше. Мы же тоже не благотворители, а бизнесмены.