Президентный случай

К Центру международной торговли, где должна была пройти пресс-конференция президента, региональных журналистов подвозили на специальных шаттлах. Да-да, шат­тлах. Именно так эти «газельки» были названы в аккредитационном письме от Администрации Президента. Впрочем, кто знает, может быть, только благодаря этим шаттлам в случае прежде­временного наступления конца света региональных журналистов удалось бы спешно эвакуировать отсюда, из центра земли, куда-нибудь в забытые богом уголки Галактики.
Проще говоря, обратно в регионы.
Конечно, прежнее место проведения таких мероприятий – круглый зал 14-го корпуса Кремля – было более удобным для журналистов, так как их сиденья были расположены по принципу жердочки, отчего складывался эффект равноудаленности Владимира Путина от всех представителей СМИ. Здесь же стулья стояли, как в советской очереди за импортным мылом, а возможность получить дефицитный товар, то есть задать вопрос, была еще ниже.
За минуту до выхода Владимира Путина на сцену поднялся его пресс-секретарь Дмитрий Песков. Он почти такой же, как и его предшественник Алексей Громов, только с усами и волосами.
От ширмы, за которой сидел г-н Путин, до его кресла на сцене было ­метров 10, и он прошел этот промежуток так энергично, чтобы каждый уяснил – с больной спиной так быстро не ходят.
Прежде чем перейти к вопросам, президент зачитал обнадеживающие показатели в экономике и социальной политике.
– Надеюсь, это результат осмысленной деятельности правительства, – сделал оригинальное предположение г-н Путин.
Не стоит, впрочем, недооценивать и коллективное бессознательное в этом процессе.
Первый же вопрос от журналистки Ксении Соколовой («Сноб») касался, конечно же, «акта Магнитского», закона Димы Яковлева и, вообще, корректности использования детей в политических играх.
Еще до пресс-конференции было ясно, что этот вопрос будет интересовать многих журналистов. Так и вышло. В различных формулировках он прозвучал не менее 10 раз, и поток сник только тогда, когда стало окончательно ясно, что в ответах г-на Путина различных формулировок не будет. Будет только одна.
Выяснилось, что закон Яковлева он считает адекватным ответом на акт Магнитского, который считает неадекватным, и хотя пока не читал наш российский законопроект, но, скорее всего, его примет.
Журналисты боролись за внимание г-на Путина всеми легальными средствами, размахивая плакатами, воздушными шарами, красными шарфами.
Странно, что еще пока никто не догадался светить ему в глаз лазерной указкой.
Но больше всего умиляли коллеги, которые, находясь в самом дальнем незаметном секторе, лениво поднимали руку в надежде, что президент России посмотрит на всю эту пестроту и вдруг спросит их: «Ну, а вы-то чего молчите, скажите что-нибудь?».
Еще один ожидаемый вопрос был о конце света от представителя газеты «Жизнь». Его можно понять. Если жизнь на планете сойдет на нет, то и такой газете останется недолго.
– Про вас столько анекдотов ходит – наверное, помощники рассказывали? – начал журналист.
– Нет. Они боятся, – загрустил г-н Путин и тут же выслушал один из таких, согласно которому президент специально назначил пресс-конференцию за день до конца света, чтобы подвести итоги развития всего человечества.
У главы государства, конечно, была домашняя заготовочка на этот счет. Он признался, что точно знает, когда наступит конец света.
– Через 4,5 миллиарда лет примерно… Просто реактор-солнце погаснет…
(Патриарх всея Руси Кирилл вряд ли простит г-н Путину такую атеистичес­кую трактовку апокалипсиса – авт.)
Газета «Известия» поинтересовалась у Владимира Путина об авторитарном режиме, который он выстроил в стране, и президент заявил, что если бы было так, то он не отдал бы бразды правления на четыре года Дмитрию Медведеву.
Это, кстати, можно назвать гипер­авторитаризмом, когда можно даже должность президента отдать, а влияние сохранить.
Владимир Семенчик из «Губернских ведомостей» Сахалинской области предложил один из Курильских островов назвать именем г-на Путина, чтобы навсегда снять претензии на них со стороны Японии.
– Не обязательно называть моим... – покраснел глава России. – Можно именем Толстого, Пушкина...
В конце концов, две колонки, которые Владимир Владимирович написал в журнал «Русский пионер», ставят его в один ряд с этими авторами.
Трагический случай приключился с Билхис Дудаевой, которая представляла газету «Путь Кадырова» (имелся в виду Ахмат Кадыров, отец нынешнего главы Чеченской республики). Ее безо­бидный вопрос, который, наверное, уже никто и не вспомнит, привел к закрытию этой газеты. Буквально через пару дней после пресс-конференции Рамзан Кадыров заявил, что плохо называть газету именем человека, не посоветовавшись с его родственниками.
Звездой пресс-конференции, как и пять лет назад, стала Мария Соловьенко из приморской газеты «Народное вече». В 2007 году она уже смутила Владимира Путина словом «несравненный» и вот теперь решила добить.
Выслушав вопрос об украденных миллиардах бывшим министром обороны Анатолием Сердюковым, президент поинтересовался, как ее зовут.
– Маша? Садись, Маша…
– Спасибо, Вова, – отреагировала женщина.
Я познакомился с ней потом в гардеробе, она рассказала, что буквально пять минут назад ей позвонили из «Камеди Клаб» и пригласили на 20-минутный эфир.
– Я, честно говоря, не хотела его второй раз смущать, – призналась она мне. – Нельзя мужчину смущать дважды, тем более президента.
Из омского журналистского корпуса отметилась Инна Сальникова («Коммерческие вести») с вопросом о том, что же все-таки делать с губернаторами – назначать или выбирать.
– Инна, послушайте меня внимательно, и прошу вас больше к этому вопросу не возвращаться. Но только внимательно выслушайте то, что я скажу, – несколько нервно отреагировал г-н Путин, словно она каждый день в течение года приходила к нему на прием и терроризировала этим вопросом.
Смысл ответа главы государства заключался в том, что сам он внутренне готов к выборам глав регионов, но не всегда к этому готовы в национальных республиках, где есть ­несколько титульных наций, между которыми идет борьба за влияние.
В целом же нынешняя пресс-конференция была менее интересной, чем в 2008 году. Скажем, Владимиру Путину ни разу не аплодировал весь зал, только его отдельные части. Сам президент почти не импровизировал и изредка доставал из старого чулана шутки про «непривычную для русского уха аббревиатуру БДИПЧ», «посыпание головы пеплом» и «избиение себя веригами». Именно поэтому Владимир Путин был на этой конференции лишь средством для того, чтобы журналисты могли за­явить о себе. И, кстати, сам он был не против того, чтобы выступить в такой роли. Он даже показательно не стал бить рекорд предыдущей большой пресс-конференции, которая длилась 4 часа 40 минут, и остановился на 4 часах 33 минутах. Потому что понимал, если сейчас снова, как и предыдущие шесть раз подряд, побьет этот рекорд, то дальше уже просто не сможет остановиться.
Впрочем, когда таймер был официально остановлен, г-н Путин еще задержался на сцене минут пять, отвечая на выкрики из зала какого-то совсем неудовлетворенного журналиста. И вот уже за кулисами ему поступил последний вопрос: «Ну как?». Его автором был, конечно, сам Владимир Путин. И минуты за три он наверняка смог ответить себе, мол, в общем-то все было неплохо.

То есть он все-таки побил свой рекорд.