Инна Ветренко: "Убрать шлагбаум у правительства - не значит стать информационно открытым"

– Инна Александровна, первый вопрос в нашей рубрике стандартен, и я с большим интересом задаю его вам: есть ли, по-вашему, в России гражданское общество?
– Ничего себе вопрос! С юридических позиций – конечно, с политологических – ответ не так однозначен. Мои студенты – идеалисты, и когда мы начинаем рассуждать об этой проблеме, они много и горячо говорят о важности гражданского общества, его необходимости, призывают посмотреть на страны скандинавской демократии. Я в ответ обычно привожу такой пример. Вы выходите утром из подъезда и видите, что за ночь кто-то намусорил. Каковы будут ваши действия?
– Студенты с активной жизненной позицией тут же предлагают звонить в управляющую компанию?
– Да, и это не поведение человека, который хочет жить в гражданском обществе. Такой человек возьмет веник, совочек и все сметет. Один раз, второй, третий, а потом обратится в управля­ющую компанию и скажет, что раз он выполняет работу дворника, то нельзя ли ему пересчитать его счет за жилье, убрав из него соответствующую графу. И в гражданском обществе ему действительно счет изменят. Гражданское общество – это ответственность самих граждан и правовые гарантии, которые дает государство. Конечно, при поддержке бизнеса, обеспечивающего финансовую сторону. В России эти три сектора – бизнес, власть и общество – не имеют паритетного соглашения, которое позволило бы им работать в одной канве и сделало бы для нас очевидным наличие гражданского общества. Нет также и эффективных инструментов межсекторного парт­нерства, поэтому общество и раздроблено. Объединить их не получается.
– А есть ли в нашем обществе примеры проявления гражданской позиции? Учредитель этой рубрики Валерий Каплунат привел опыт «путинской бабушки» Алевтины Рапацевич, которая и без государства сумела урегулировать ситуацию с мошенниками в компании, управлявшей ее домом.
– Хороший пример функционирования гражданского общества, на мой взгляд, – это прошлогоднее заключение Верховного суда РФ об отмене решения Законодательного Собрания Омской области в отношении избирательной системы Омского городского Совета. Пропорциональная система, которую предлагало Заксобрание, совершенно не подходила Горсовету, который является территориальным представительством. Пропорциональная система не привязана ни к территории, ни к округу, и, по сути, правительство Омской области оставило за собой право решать, кого именно включать в список кандидатов. Общественник Валерий Титов взял на себя миссию по изменению ситуации и подал иск в Верховный Суд РФ. Конечно, его готовили и городская администрация, и политологи, но главное, что победа была одержана. Это и есть гражданское общество. Второй пример – кремниевый завод. Движение «Кремнию нет!» сделало очень много, чтобы повлиять на решение губернатора о прекращении этого проекта.
– Самая горячая тема минувших недель – суд над Навальным. Какова ваша трактовка этих событий – выборы мэра Москвы, суд, участие в оппозиционном движении?
– Участие Навального в выборах мэра Москвы – это игра в демократию. Вы знаете, что и Сергей Собянин, и Владимир Путин высказывались за то, что оппозиция должна выдвигать своих кандидатов. Должна – значит, будет. Но чтобы оппозиционер Навальный не набрал много голосов и чтобы его участие не повлияло на электоральный расклад, было вынесено это решение суда. Так всем именно в разгар выборов показали – этот человек нечист на руку, и ваше право его выбрать или не выбрать. Теперь, когда Собянин победит на выборах – а других вариантов быть не может, – наличие оппозиционера среди кандидатов легитимизирует его победу в еще большей степени. Это и есть игра в демократию. Что касается личности Навального, то я не испытываю к нему большого уважения как к представителю оппозиции и в некоторой степени даже согласна с высказыванием Путина о том, что одно дело выкрикивать на митингах оппозиционные лозунги и совсем другое – управлять хозяйством Москвы.
– А что дальше будет с Навальным? Сможет ли он возглавить оппозицию?
– Это фигура одиозного плана, по моему мнению, он не станет лидером оппозиции, даже сейчас оппозиция таковым его не признает. Вряд ли эта фигура будет набирать политический вес дальше.
– Другой сюжет, приковавший все наше внимание на прошлой неделе, – съезд «Народного фронта». Какие ассоциации родились у политолога после просмотра репортажа о нем?
– Этот съезд меня как политолога даже немного напугал. Когда участники стали скандировать «Путин! Путин!» и показали лица женщин в слезах, у меня возникла стойкая ассоциация с Германией двадцатых годов. Есть некое сходство в плане формирования образа вождя нации в довоенной Германии и современной России. Видимо, напрасно мы думали, что тоталитаризм – это явление только 20-го века, а демократия по-российски – явление специ­фичное и совершенно не сходное с западными канонами. Но с другой стороны, оно и не должно быть похоже.
А кстати, вы знаете, что в «Народный фронт» невозможно вступить? Мои студенты пробовали узнать хотя бы условия вступления. Но ни в городской, ни в областной администрации никто не знает, как это сделать, нет информации ни в «Единой России», ни в «Молодой гвардии». Неделю они безуспешно скитались по разным приемным. Видимо, это было единичное театрализованное представление, возможно, дальше развивать структуру будут, но все это построено на квазиучастии. Что еще больше напоминает мне Германию.
– Какие жизнеутверждающие ассоциации. А какое настроение у вас вызывают отставки омских министров?
– То, что мы сейчас наблюдаем, было предсказуемо. Давайте вспомним, в каких условиях Назаров набирал команду. Он пришел после двадцатилетнего правления Полежаева, во время которого у нас был только один политик и других быть не могло. Сильные управленцы оказались либо выдавлены из управленческой системы региона, уйдя в другие ниши, бизнес, например, либо вообще потеряли интерес к региону. Назарову досталась выжженная земля в кадровом плане, и собрать сильную команду было сложно. Хотя даже в этой ситуации он мог бы выйти из положения. Изначально он заявлял об информационной открытости и прозрачности в управлении регионом. Где она? Убрать шлагбаум у правительства – не значит стать информационно открытым. Ни один конкурс на занятие должности уровня топ-менеджера проведен в регионе не был. Действовали всем нам известные принципы – рекомендация и протекция. Должности заняли одногруппники, однокашники, сослуживцы, люди по протекции федерального центра. Единственным сильным звеном в команде был Александр Бутаков. Стратег, умный и грамотный человек. Его фигура придавала команде вес, но он стал первым, кто ее покинул, видимо, понимая, что она неэффективна, а повлиять на ее работу он не может. Я, кстати, не ставлю уход Бутакова на одну планку в этой чехарде отставок. Это отдельное политическое решение, и я его уважаю.
– То есть нынешние отставки – это закономерное явление, которое, возможно, приведет к повышению эффективности правительства?
– В любом случае, бояться этой чехарды не нужно, хотя со стороны мы выглядим не очень хорошо. Мне звонят коллеги из других регионов с вопросом «Что у вас происходит?». Я отвечаю так: «Дайте создать нормальную команду. Вы же не можете себе представить, насколько это сложно сделать в условиях кадрового голода». Насчет эффективности… Вот если губернатор выполнит свое обещание в плане информационной открытости и будут объявлены конкурсы на замещение должностей министров, заместителей министров, начальников управлений, то есть шанс на привлечение интеллектуального потенциала региона. Это будет решение политика. Но, скорее всего, по-прежнему будут действовать привычные нам каналы рекрутирования и будут приходить люди Гамбурга, Назарова, меняться людьми город и область. Уже те назначения, что делаются сейчас, меня шокируют. Александр Фабрициус исполняет обязанности министра спорта? Я понимаю, что спорт – особая сфера, но не настолько, чтобы ставить на должность министра человека без управленческого опыта. И все же очень хорошо, что Назаров считает, будто нет ничего постоянного, в том числе и в структуре правительства. Все, что утверждалось предыдущим губернатором, было незыблемо навсегда.
– В нашем нынешнем правительстве тоже есть незыблемая скала – Юрий Гамбург. Хотя есть мнение, что Москва предпринимает попытки по расшатыванию его власти. Я имею в виду материал скандального Андрея Караулова, посвященный этой персоне.
– Я считаю, что влияние Гамбурга в регионе сильно преувеличено. Да, возможно, он находится в роли серого кардинала, достаточно посмотреть на кадровые назначения в правительстве. Но говорить, что Москва заинтересовалась Гамбургом и начинает проводить мероприятия с целью уменьшения его влияния, я бы не стала. Не того полета он птица. Но вообще, я оцениваю назначение Гамбурга на должность заместителя губернатора очень негативно. Это одиозная фигура и несостоятельная в управленческом плане. Я следила за его деятельностью в департаменте городского имущества и не назвала бы его эффективным управленцем. Прибавьте к этому его участие в разно­образных скандалах. Все это наносит репутационный ущерб региону и негативно влияет на авторитет губернатора. Не помогают делу неформальность в общении губернатора с Гамбургом, между ними действительно очень короткая дистанция, что, на мой взгляд, неправильно. Первое лицо и его решения должны иметь серьезный вес, а панибратские отношения рейтинга губернатору не добавляют.

Материал подготовлен при финансовой и организационной поддержке ООО «Омсктехуглерод»