Орис Брут: "Про угольную энергетику в Омске"

Есть такой абсолютно официальный медицинский диагноз – силикоз. Или бронхит шахтера – неизлечимое и необратимое заболевание. При попадании пыли в легкие вокруг каждой ее частички нарастает соединительная ткань. По сути, это – рубец, организм пытается изолировать раздражающую легкие частичку пыли. В конце концов человеку становится нечем дышать, его легкие сплошь покрыты такими рубцами. Раньше риску заболеть силикозом подвергались только шахтеры и рабочие «пыльных» производств. Сейчас, когда открытый способ добычи угля стал более выгодным, чем шахтный – население целых городов, включая женщин и детей.
Проблема еще в том, что жители населенных пунктов, находящихся вблизи угольных разрезов, чаще всего не имеют возможности переехать в другой регион. Стоимость их жилья равна практически нулю. При этом ни государство, ни угольщики, делающие жизнь людей невыносимой, не намерены выплачивать за него хоть какие-то вменяемые компенсации, которые дали бы людям возможность купить равноценные по площади дома в других регионах.
Да, если вы думаете, что на угольных разрезах Казахстана, откуда получает топливо ТЭЦ-4, обстановка лучше, чем в Киселевске, то вы сильно ошибаетесь. Просто казахстанским властям удается пока «не выносить сор из избы».
Кстати, о том, почему на ТЭЦ-4 используется казахстанский уголь. Руководство ТГК-11 утверждает, что котлы на ТЭЦ рассчитаны именно на него, и использовать уголь от других поставщиков невозможно. Но котлы вообще-то можно поменять. Почему этого не хотят делать? Думаю, не только и не столько потому, что энергетики не хотят идти на лишние расходы. Может, потому, что «технологически вынужденный» казахстанский поставщик – это возможность «рисовать» тому углю какую угодно себестоимость? Конкуренции все равно нет! Кто и с кем может делить «маржу» от реальной себестоимости казахстанского угля и той цены, по которой он идет на ТЭЦ-4, мне не известно.
Однако «нарисованная» цена угля может позволять энергетикам подавать в РЭК какие угодно цифры тарифов. Брать их просто с потолка. Делать по документам ТЭЦ-4 убыточной, клянчить деньги у государства… То есть заниматься банальным шантажом: не дадите денег – заморозим все Нефтяники и отключим электричество всем предприятиям Северо-Западной промзоны.
Государство, конечно, этого допустить не может, котлы не меняются, ТЭЦ продолжает коптить небо.
При этом ТЭЦ-5 и ТЭЦ-4 занимают первые строчки среди предприятий-загрязнителей. Они на пару обеспечивают порядка 58% выбросов в атмосферу от ВСЕХ промышленных предприятий Омска. Все остальные – включая и нефтезавод, и СК, и завод техуглерода, и каждую омскую литейку или печку, в которой отжигают провода сборщики цветного металла, то есть вообще все-все-все вместе взятые – только 40 с небольшим процентов.
Но на этом история не заканчивается. Почти половина привезенного из Казахстана угля превращается в золу. На золоотвалах по краям города уже накоплено 70 миллионов тонн золы. Каждый год добавляется 1,1 миллиона тонн. Причем дело даже не в том, что зола в случае высыхания способна подниматься в воздух и порождать пыльные бури. С этим худо-бедно борются. Дело в том, что золоотвалы расположены неподалеку от берега Иртыша.
А река движется, она постепенно меняет свое русло. Правый берег Иртыша медленно, но верно подмывается.
Остановить этот процесс невозможно, как невозможно остановить вращение Земли. Русло реки постепенно приближается к золоотвалам. А то, что может произойти в случае сползания их в реку, наглядно показывает американский опыт.
В декабре 2008 года прорвало дамбу, отделявшую золоотвалы ­электростанции в долине ­Теннесси недалеко от Кингстона, штат Теннесси. Более миллиарда галлонов токсичной золы попало в реку Эмори. Ликвидацией аварии занималась фирма TVA, Jacobs Engineering. Более 200 рабочих, убиравших золу, сейчас судятся с этой фирмой из-за того, что вследствие участия в этой операции они получили хронические заболевания.
В «Инстаграме» есть сюжеты об этих людях. Например, вот что рассказывает 47-летний шофер и бульдозерист Фрэнки Норрису из Олбани, штат Кентукки:
– Каждый раз, когда ­срабатывали тормоза, пыль летела тебе в лицо. Я был постоянно в пыли от 10 до 12 часов в день. Я пошел с другими парнями, и мы попросили респираторы. Они сказали нам, что не будет никаких респираторов. Парень из Службы безопасности сказал нам, что нас уволят даже за то, что мы попросили об этом. Я подумывал уйти, но мне нужно было содержать жену и троих детей. Это была глубокая рецессия, а за работу по уборке золы платили более 20 долларов в час. В очереди за нами стояли мужчины. Мне нужна была работа. Я хотел, чтобы мои дети закончили школу. Но я не ожидал, что TVA убьет нас.
Фрэнки Норрису заработал в Кингстоне целый букет болезней, от гипертонии до язвенного поражения кожи. В 2016 году он оказался в реанимации из-за последствий воздействия на организм угольной золы. И таких историй у американских правозащитников – сотни.
За 20 долларов в час люди получили силикоз, гипертонию, рак, различные заболевания кожи и прочие «радости».
Думаете, у нас отношение к рабочим будет лучше? Правда, 20 долларов в час нашим ликвидаторам вряд ли будут платить. Хорошо, если расщедрятся на 3-4 доллара в час…
А содержать людей, ставших инвалидами по вине энергетиков, придется, опять же, государству.