Спектакль "Зойкина квартира" режиссера Анатолия Праудина в Пятом театре.

Пятый театр открыл новый театральный сезон в Омске премьерой спектакля «Зойкина квартира». Автором пьесы является, как известно, Михаил Булгаков. Имя его действительно стоит в программе спектакля, но пьеса решительно отличается от того, что показал театр. Режиссер по собственной воле ввел в число действующих лиц Троцкого и Луначарского времен НЭПа. Хорошо это или плохо?

Михаил Булгаков – поистине выда­ющийся русский писатель. Он тщательнейшим образом отшлифовал свои произведения и в соавторах не нуждается. Безотносительно к роли введенных персонажей действия Анатолия Праудина есть ни что иное, как бесцеремонное вмешательство в наследие Булгакова, а если учесть то, что Троцкий, испытывавший патологическую ненависть к русским, залил кровью всю Россию, можно признать это осквернением пьесы. Пигмеи исправляют великана русской словесности. Подавля­ющее число зрителей, конечно, не читало пьесу и решит, что познакомилось с подлинным творчеством Булгакова. Праудин хозяйничает в «Квартире» Булгакова, как в своей собственной.

Булгаков – эстет, писатель интеллигентный, тонко чувствующий и красоту, и уродство мира. Что же добавил Праудин в содержание пьесы? Луначарский в прологе к спектаклю разъясняет: «У Булгакова нет воображения, нет таланта, а зачем нашему народу писатель без таланта? Пусть не обижается, что его не печатают». Итак, спектакль поставлен не для того, чтобы показать талант Булгакова, а чтобы извратить его, как проделывал Праудин это раньше в Омске с Гоголем («Женитьба» в Пятом театре, 2003 г.) и с Чеховым («Танго беллетриста», Академический театр, 1998 г.).

Политизируя спектакль, режиссер делает четырех «неизвестных» работниками НКВД и добавляет им латышский акцент, что вполне оправдано, поскольку ­«железные» латыши были кровавыми сатрапами большевиков, а председатель домкома Портупея (актер Сергей Худобенко) – явно с кавказским говором с намеком на Сталина или Берию. Это тоже логично, но вот троцкисты-ленинцы говорят нормально по-русски, хотя известно, что сотням комиссаров, прибывшим из США и других стран делать революцию в России, никак не давались некоторые русские буквы. Русских и иже с ними истребляли десятками миллионов, а букв смогли уничтожить только четыре: «ять», «фита», «i десятеричное» и «ижица», сделав это в первый же месяц после захвата власти. Несчастному Ленину так и пришлось всю жизнь картавить.

Изящную сатиру Булгакова Праудин превращает в нечто вульгарное и примитивное. Чувствуется, что он снисходительно относится к «маньяку» Троцкому, делая из него шута горохового, некое подобие Чаплина. Особенно уродлив взяточник Портупея. При первом же появлении на сцене, подкра­вшись к прислуге Манюшке (Ольга Ванькова) сзади, он не спеша спускает свои штаны (у Булгакова ремарка: «пытается обнять Манюшку»). К разочарованию зрителей секса, однако, не было, помешала хозяйка Зоя Денисовна, чей голос раздался откуда-то сверху: «Портупея, вы – свинья!».

В пьесе неспроста присутствуют два китайца: Гандзалин (Роман Колотухин) и Херувим (Артем Кукушкин). Китайцы на службе большевиков были бродягами, бежавшими от китайского правосудия (хунхузами). Они представляли собой конгломерат из различных подонков китайского общества. С постройкой Россией Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД, 1903 г.) они несколько лет нападали на нее, на русских служащих и на китайское население, сочувствующее русским, и получали соответствующий отпор. Теперь же китайцы были приглашены ­большевиками делать революцию в России и ­развернулись здесь во всей своей злобе и мести. Так, командарм Иона Якир содержал собственный карательный отряд из 530 китайских головорезов.

Увлекшись милыми его сердцу троцкистами, Праудин недооценил и не понял роли китайцев, которые несут у Булгакова не только прямой, но и символический смысл. Пьеса заканчивается тем, что на сцене появляются четверо «неизвестных» в смокингах и в желтых ботинках и граф Абольянинов делает им замечание: «К смокингу ни в коем случае нельзя надевать желтые ботинки». Каков же смысл в желтых ботинках? В данном контексте они, конечно, символизируют желтую расу, а смокинги – белую, подразумевая опасность плодящейся желтой расы для народов европейских и славянских. У Праудина они в форме НКВД, в сапогах, но Абольянинов произносит все ту же фразу про отсутствующие смокинги и желтые ботинки, что звучит совершенно нелепо. Праудин здесь явно потерял чутье.

Пьеса Булгакова легко ложится на современную жизнь. Предприимчивая Зойка мечтает уехать в Париж, для чего ей нужны крупные средства. В своей восьмикомнатной квартире она организует под видом пошивочной мастерской «веселый дом». Все у нее получается, она типичная бизнес-леди, которая сегодня могла бы запросто стать заместителем мэра или министром финансов области, но все внезапно разрушил китаец Херувим, зарезавший в ее квартире пьяного предпринимателя, по-современному – олигарха, Гуся (Сергей Зубенко).

Булгаков – писатель мистический, даже в фамилии Гусь есть некий намек на то, что гуси для того и существуют, чтобы их резать. Создается впечатление, что пьеса Булгакова в Омске не случайна. «Зойка» уже прописана в Лицейском театре (художественный руководитель Сергей Тимофеев), причем поставлена она там в полном соответствии с ­оригиналом. В память ­врезаются ­необыкновенно ­привлекательный ­Аметистов (Иван ­Притуляк), гротескный советский служащий Портупея (Евгений Точилов), зажигательная Манюшка (Светлана Токарева), уверенная и находчивая Зойка (Наталья Виташевская), респектабельный Гусь (Олег Малицкий), жестокий и трусливый китаец Гандзалин (Игорь Горчаков), радуют глаз изящные костюмы, остается восхищение от игры актеров.

Заметим, что оба омских театра расположены на одной улице, еще и носящей сугубо большевистское название – Красный Путь, Лицейский театр в ее начале, Пятый – в конце. Получается некая виртуальная ось, от серого дома с портупеями до дворца, у которого еще и сегодня забытая монументальная группа пионеров призывает бороться за дело коммунистической партии.

«Зойкина квартира» Пятого театра не только извращает пьесу Булгакова, но и уступает Лицейскому в игре актеров. Азартный и искрометный по задумке автора Аметистов, предшественник Остапа Бендера в литературе, представлен мощным актером Борисом Косициным, которого режиссер обрек вместо рабочих сцены бесконечно перетаскивать на спине восемь шкафов, представляющих комнаты Зойкиной квартиры. Артисты профессиональны, но в них не чувствуется духа увлеченности, радости сценических находок, как в Лицейском театре. Артист Сергей Шоколов, перешедший в Пятый из «Галерки», хорош в роли графа-наркомана, но персонаж этот второстепенный, у актера нет возможности показать себя.

Игривы, впрочем, как им там и положено, женские персонажи. Среди них выделяется лишь актриса Мария Долганева, которая умело передает сложную гамму переживаний своей героини Аллы, попавшей в непростую жизненную ситуацию. Она пластична, изящна и эмоциональна.

Наиболее ярким персонажем пьесы Булгакова задуман двоюродный брат Зойки Аметистов. Таким он и является в Лицейском театре. Неунывающий, волею обстоятельств бродяга из бывших дворян, сохранивший еще все манеры хорошего воспитания, украсил бы сего­дня, вне сомнения, не только пост директора театра, но и регионального министра культуры. У него есть уже солидный послужной список, о котором он с удовольствием рассказывает: в Новочеркасске служил музыкантом в пожарной команде, в Баку подвизался в культотделе, в Ростове заведовал ­агитационной группой, причем ­вперемежку – то у ­белых, то у красных.

Аметистов – антитеза китайцу Херувиму, который в Пятом театре вдруг обнажается по пояс и показывает красочную татуировку дракона на спине и на груди.

Появление татуировки в театре Омска странным образом совпало с откровением нового министра культуры Виктора Лапухина, озвученным на первой же пресс-конференции. Оказывается, он еще в юности сделал себе татуировку, из-за которой его не приняли в военно-морское училище имени Ленинского комсомола. Справляемся в словаре иностранных слов: «Татуировка – обычай у некоторых народов Океании, Азии, Африки и индейцев Америки; был заимствован моряками и распространился среди малокультурных слоев населения». Вот те раз!

Казалось бы, ну ладно, сделана ошибка молодости, но зачем сегодня, когда уже за 60, афишировать ее? Похоже, что министр не раскаялся в содеянном. Более того, поскольку татуировка сего­дня в моде, создается впечатление, будто он гордится тем, что обогнал время на пару десятков лет. Напрашивается вопрос, не является ли принадлежность к малокультурным слоям населения устоя­вшимся свойством личности министра?

Массовое распространение татуировки сегодня нисколько не меняет ее смысл, она лишь свидетельствует о деградации части населения. Вот и педерастия узаконена на Святой Руси, но сущность-то ее от этого не изменилась с библейских времен, она так же противна роду человеческому. Говорят, особенно распространена среди служителей культуры. Примером тому является осужденный недавно в Омске за развращение мальчиков руководитель молодежного театра «Образы и маски».

Связана ли татуировка китайца Херувима в Пятом театре с тату министра культуры Виктора Лапухина, было ли это желанием театра угодить министру, покажет время, пока вспоминается лишь одна из русских поговорок: каков поп, таков и приход.