Да, была у России такая альтернатива, такой выбор. Как утверждают методологи исторической науки, несмотря на существование исторических закономерностей, все же биография каждой страны не предопределена фатально: в истории каждой страны случаются развилки, когда вполне закономерно развитие могло пойти либо по одному, либо по другому пути. На таких альтернативных развилках и решают вопрос различные субъективные факторы, включая роль личности и т.п. Наиболее часто встречающиеся точки выбора – во время нахождения государства в состоянии глубокого системного кризиса, выход из которого может быть как путем реформ, так и путем революции. Иначе говоря, либо страна развивается эволюционно, т.е. постепенно, либо революционно, т.е. через катастрофу, через насилие и радикальный слом старого, при котором нарушается почти вся преемственность с прежними устоями. Разумеется, для народа предпочтительнее всего путь эволюции, без потрясений и жертв. Экономика также меньше страдает при реформистском развитии.

«Гвоздем» всех трех русских революций был аграрно-крестьянский вопрос. Даже последняя «пролетарская» революция победила главным образом благодаря «Декрету о земле», который большевики приняли в первые минуты своего переворота, а петроградский гарнизон, состоявший на 90% из солдат-крестьян, поддержал эту меру и решил вопрос о власти в пользу ленинцев.
А был ли у России мирный вариант разрешения аграрного вопроса? Конечно, был, над этим вопросом бились лучшие умы всех политических партий России, но автором самого эффективного плана оказался саратовский губернатор Петр Аркадьевич Столыпин, назначенный императором в 1906 году вначале министром внутренних дел, а затем и премьер-министром.
Итак, суть вопроса заключалась в крестьянском малоземелье. Если при освобождении от крепостного права крестьяне получили достаточное количество земли для ведения своих хозяйств, хотя уже и тогда раздавались жалобы на ее нехватку, то к началу ХХ века из-за роста населения наделы крестьян на мужскую душу сократились до 2,8 десятин. При тех экстенсивных методах ведения хозяйств, которые господствовали в российской деревне, и соответственно при низкой урожайности, это было мало. А рядом с крестьянскими наделами простирались обширные помещичьи угодья. Именно на эти земли и покушались крестьяне в пореформенный период. Об этих землях и спорили все политики, придумывая разные варианты перехода помещичьих земель в руки крестьян: левые (эсеры) предлагали передать эту землю крестьянам бесплатно, умеренные левые – за выкуп, но за счет государства, либералы – за выкуп, и т.д., и только крайние правые отказывались вообще обсуждать вопрос о ликвидации помещичьего землевладения. Премьер-министр Столыпин, пытаясь предотвратить катастрофу и вывести страну из кризиса путем реформ, «нашел» землю для крестьян. Он ее обнаружил в трех местах. Во-первых, как ни странно, он ее нашел в самих крестьянских наделах. В начале ХХ века крестьянские семьи не являлись собственниками земли.

Собственником земли выступала крестьянская община – «мир», которая проводила периодические переделы угодий между членами общины. Принципы наделения каждая община устанавливала самостоятельно, царская администрация в это никоим образом не вмешивалась, это было воистину местное самоуправление. Чаще всего наделы отводились по количеству мужских душ в семье, скажем с 15 или 16 лет. Методика была проста: в расчет бралось все количество земли и делилось на число мужских душ в деревне. Если в семье было три надельных мужских души, то семья и получала три пая и т.д. А зачем переделы? А это для того чтобы вносить коррективы в связи с изменениями в семьях. Например, через 12 лет в каких-то семьях умерли надельные души, а семья продолжает пользоваться паями умерших, а в других семьях те подростки в 10-14 лет, которые не получили земли в прошлый раз, превратились в мужиков в 22-26 лет и оставались без надела - несправедливо. Крестьянская община очень радела по поводу справедливости и равенства, не отступая от этих принципов ни на йоту. Именно поэтому народники и воспевали ее, считая ее готовой ступенькой к русскому социализму.

Однако стремление к справедливости и равенству доводило русские поземельные общины до абсурда. Крестьяне ведь были прекрасными природными агрономами и почвоведами, а огромный массив общинных угодий, как правило, включал в себя земли, весьма отличающиеся по своему качеству и ценности: тут могли быть и черноземы, и суглинок, и «песочек», и болотистая местность, и лесистая, и заливные луга и пр. и пр. И как прикажете «справедливо» наделять членов общины при такой разносортице участков? Никто ведь не захочет брать песчаный надел или болотце, оставив кому-то чернозем. Крестьяне за много веков существования общины нашли здесь выход. Он заключался в том, что если, например, в селе 200 надельных мужских душ, то каждый отличающийся по природным, климатическим или почвенным условиям участочек делился на 200 полосок. КАЖДЫЙ!! А таких разновидностей дотошные крестьяне находили у себя великое множество. Поэтому, каждая семья получала наделы не в одном-двух кусках и даже не в 3-4-х, а в 20-ти - 30-ти и даже в 40 кусочках. Были и более дробные наделы - по 70 кусков. Ну, а теперь держитесь: в Ярославской губернии была зафиксирована община, отводившая крестьянские наделы в 120 местах. Вот откуда взялось выражение о полоске крестьянской земли в «полтора лаптя» шириной. Докладываю вам, что это было не просто образное выражение, не гипербола, а отражение действительности. Однако, это не означает, что такие крестьяне были обязательно малоземельными: у них таких полосок в полтора лаптя шириной могло насчитываться и много - штук до сорока и более, иные и пошире были, но были и такие, которые не вмещали по ширине даже борону.

Далее. А как разделялись эти 200 полосок в натуре? Они разделялись не колышками, как могли вы подумать – это не надежно, колышки можно передвинуть, да и колышков столько не напасешься. Они традиционно разделялись межами. А межа – это нераспахиваемая полоска земли тоже с полметра шириной. На ней обычно росла сорная трава, обсыпая семена сорняков на пахотные земли. Так вот представьте: узкие полоски пашни, которые разделяются между собой такими же или почти такими же по ширине межами! Это сколько же земли в малоземельной России вообще не обрабатывалось, а пустовало в угоду принципу социальной справедливости?! Ответ нам дает статистика. Не падайте – ДО ТРЕТИ всей крестьянской земли в России находилось под межами. Ее-то и «нашел» Столыпин, предложив крестьянам объединить все эти полоски в один хуторской или отрубной надел (отруб - это и есть весь надел в одном куске). Этот кусок земли крестьянин теперь мог закрепить в своей собственности и больше не быть связанным со средневековой общиной.

И еще прелести чересполосицы, приводившие к колоссальным потерям в труде. Если у вас надел в 30-40 кусках, то в страдную пору, когда день год кормит, вы тратили время на переезды значительно больше, чем на пахоту. Скажем, пропахав свою узкую полоску за три-четыре ходки, вы должны были снова погрузить плуг на повозку и ехать к следующему куску в другом месте. Там тоже, управившись за час, вы снова пускались в путь. И так 30-40 переездов в страду. И вот ВСЯ деревня совершала в сумме огромное множество таких бесконечных переездов. Это же насколько впустую тратились трудовые ресурсы!? А там, глядишь – и погода испортилась.

Согласно реформам Столыпина достигался еще один положительный эффект: получив землю в свою полную собственность и не опасаясь теперь очередного передела, крестьянин начинал всемерно улучшать свои угодья. Селяне узнали про удобрения, мелиорацию и т.п. и стали интенсивно вкладываться в повышение плодородия своих участков – теперь эта земля была их навечно, и никто уже не мог ее пустить в передел.

И крестьяне дружно взялись за выделение из общин. Правительство выделяло большие деньги на внутриобщинное размежевание, как грибы росли землемерные компании. Однако ни денег, ни землемеров не хватало: заявок от крестьян поступало все больше. Росли очереди. Некоторые богатые общины, не дожидаясь субсидий, размежевывались за свой счет. К 1917 году более 62% крестьянской земли было закреплено в частной собственности. Деревня просыпалась от длительного многовекового сна. Производство зерна резко пошло вверх уже в самом начале реформ. В деревню потоком потекли новые и новейшие сельскохозяйственные машины, включая первые тракторы. Спрос опережал предложение. Россия в 1910-1914гг переживает небывалый в ее истории экономический бум.
Казалось, революция откладывается или становится невозможной. Сам Ленин признавал, что в случае успешного завершения столыпинской реформы буржуазно-демократической революции в России уже не будет, а социал-демократы вообще выбросят из своей политической программы аграрный раздел, т.к. вековечный аграрный вопрос в России будет разрешен.

Но у Столыпина были и еще козыри. Но об этом в следующем очерке.