Деревенька Крушановка (ранее Бусурманкуль Екатеринославской волости) Екатеринославского сельского поселения Шербакульского района ныне одно из основных производителей молока агрофирмы «Екатеринославская». В 1917 году это неприметная деревенька оказалась в центре спора по земельному вопросу.
В ночь с 25 на 26 октября (по ст. стилю) в Омске было получено известие из Петрограда о свержении Временного правительства и переходе власти в руки Совета рабочих и солдатских депутатов. Сразу же состоялось объединенное заседание исполкомов всех местных Советов, которое приняло решение «встать на активную поддержку восстания рабочих и солдат, на активную защиту революции и ее завоеваний». В городе прошли многотысячные манифестации рабочих и солдат в поддержку Советов, а 29 октября состоялся парад революционных войск Омского гарнизона и Красной Гвардии, приветствовавших победу Октябрьской революции.
Но не все радовались победе большевиков. 1 ноября в Омске началось антисоветское выступление 2-й школы прапорщиков во главе с кадетом В. А. Жардецким и казачьим полковником С. С. Березовским. В результате выступления был арестован командующий войсками П. Н. Половников и члены гарнизонного комитета. Командующим военным округом был назначен эсер С. М. Немчинов. Восставшие захватили в свои руки связь со всеми воинскими частями, однако ни солдаты гарнизона, ни казаки не поддержали выступление. Кроме того, вагон с оружием и боеприпасами, направленный восставшим, был перехвачен омскими железнодорожниками – все оружие пошло на вооружение Красной Гвардии, отряды которой окружили мятежников. 2 ноября руководство Красной Гвардии во избежание кровопролития предложило мятежникам сдаться. Убедившись в провале восстания, юнкера сдались. В тот же день были арестованы остальные участники заговора, Жардецкому и Немчинову удалось скрыться. Было принято решение о расформировании школы прапорщиков без производства юнкеров в офицеры.
Для окончательного решения о власти необходимо было изменить состав Омского Совета. Перевыборы были назначены на 18-20 ноября. Большевики развернули работу в массах и добились значительных успехов, получив 4/5 голосов избирателей. Состав исполкома, президиума исполкома, военного отдела и гарнизонного комитета в основном состоял теперь из большевиков. 30 ноября в специальном обращении к населению городской Совет рабочих и солдатских депутатов объявил об установлении советской власти в Омске. 2 декабря 1917 г. в Омске открылся III Западно-Сибирский съезд рабочих и солдатских депутатов, который объявил об установлении советской власти на всей территории Сибири и вынес решение о «готовности представленных на нем рабочих и солдат всеми силами и мерами поддержать рабочее и крестьянское правительство – Совет народных комиссаров».
Пока в Омске решали вопрос о власти, екатеринославцы занялись земельным переделом. Сказать, что передел производился в массовом порядке, было бы неправдой. Подавляющее большинство домохозяев имели достаточно наделов, чтобы прокормить не только семью, но и многочисленный скот. И все-таки один конфликт, связанный с дележкой земли, стал достоянием истории. Архивы Омской земельной управы хранят переписку с волостным Екатеринославским земельным управлением по вопросу аренды земли гр. Букиным. (ИАОО. Ф.1111, оп.1, д.16). Дело показательное для того времени и поучительное для времени нынешнего. Земельный вопрос, он в Сибири – вопрос, несмотря на ее просторы.
Переписка с Екатеринославским земельным управлением длилась с 1 августа по 30 ноября 1917 года. Еще не спала эйфория от обретения февральских свобод, но уже состоялся Октябрьский переворот, который раз и навсегда решил крестьянский вопрос о земле, отрешив крестьянина от этой самой земли, превратив его в наемного работника.
Суть дела такова. Крестьянин Андрей Давыдович Букин, временно проживающий в поселке Бризицком Ореховской волости (до 1914 года Бризицкое входило в состав Екатеринославской волости) в конце апреля 1917 года обратился с жалобой в Омский коалиционный комитет на граждан поселка Бусурманкуль (Крушановка (ныне Екатериносласвкое сельское поселение Шербакульского р-на). У оных граждан Букин имел неосторожность арендовать 390 десятин земли на три года с 1 апреля 1915 г. по 1 апреля 1917 г. и готовился продлить аренду еще на три года, то есть до 1918-го. Букин распахал 330 десятин и весной 1917 года готовился к посеву. Были готовы семена, инвентарь, наняты рабочие, то есть сделаны определенные вложения, но 7 апреля 1917 года один из «сдавателей земли», поддерживающий хорошие отношения с арендатором – Савва Леонтьевич Медведев – приехал к Букину и сказал ему, что в ночь на 7 апреля в Крушановке сельский староста созвал сход и в нарушение условий был составлен новый приговор сельского схода, расторгающий ранее принятые договоренности с Букиным. Савву хотели даже арестовать за то, что он возмущался действиями старосты и жителей Крушановки.
Букин немедля едет в Екатеринославский волостной комитет и задает в этом случае уместные вопросы: «Как так можно?» и «Почему нет управы на бусурманкульцев (крушановцев?) Волостной комитет командирует в Крушановку двоих товарищей: Семёна Резвезева и Николая Кораблева. Эти комитетчики должны были предупредить крушановцев о недопустимости засева Букинской земли и «…что самовластный их поступок, действия противозаконны и будут преследоваться по закону». Но грозные предупреждения не возымели действия. Крушановцы заявили в ответ: «… ваших делов здесь быть не может!». Другими словами они дали понять, что только сход крушановского сельского общества вправе решать все вопросы по земле. Уполномоченные уехали ни с чем, а Букин 11 апреля вновь обращается в Екатеринославский волостной комитет, но там находился только один писарь, который сообщил Андрею Давыдовичу, что члены комитета в разъездах, а сам он не имеет права принимать заявление. Если Букин желает, то может обращаться прямо к крестьянскому начальнику. В этом случае к заявлению надо приложить 6 экземпляров (!) условий аренды.
Революции революциями, а бюрократия оставалось той же, приобретая новые черты, когда за внешне вежливым отказом проглядывается откровенное издевательство. В тяжбе прошла весна. Крушановцы засеяли захваченную землю, а Букин все продолжал жаловаться и дошел до Омской земельной управы, которая 10 августа 1917 года направляет в Екатеринославский волостной земельный комитет письмо следующего содержания: «Уездная земельная управа просит Волостной комитет убедить самовольно засеявших землю не чинить препятствий просителю в пользовании землей, если же они нуждаются в земле под посев, то пусть войдут в добровольное соглашение с просителем».
Екатеринославка хранила молчание, что означало: она на стороне крушановцев. И вновь Омская земельная управа напоминает о себе и о Букине: «Просим сообщить, состоялось ли ваше постановление по нашему отношению от 10 августа 1917 года по делу Букина. Если состоялось, то благоволите прислать в уездную управу копию такового, если нет, то просим составить список лиц, захвативших землю и сколько земли у Букина».
Никакого списка земуправа не дождалась. А между тем дни летели.
Прошла уборочная страда, наступил октябрь, и в Екатеринославский комитет Совета крестьянских депутатов из Омской земельной управы приходит депеша с пометной «срочно!». Земуправа просила предоставить документы, по которым Букину предлагалось заплатить арендную плату и уточнить, сколько же земли запахал Букин, так как сам он утверждал, что 390 десятин арендует, 330 запахал, а Екатеринославский земком сообщает, что Букин запахал 418 десятин».
Молчит волостной комитет. Как в рот воды набрал. Своих не выдает. Крушановцы, ободренные волостным комитетом, даже близко не подпускают Букина к арендованной земле. Омская земельная управа, желая сохранить лицо, шлет вдогонку еще одну депешу:
«Препровождая при сем переписку по делу Андрея Давыдовича Букина по поводу захвата у него земли гражданами с. Крушановки (Бусурманкуль), просим вызвать стороны в волостной земельный комитет и предложить им прийти к добровольному соглашению. Если же добровольного соглашения не состоится, то, руководствуясь нашим циркуляром оть 1.10.1917 г. №360, просим разобрать их дело и вынести по этому поводу свое постановление. Если постановлением ваши захватчики останутся недовольны, то просим прислать нам список лиц, захвативших у Букина землю, с указанием, сколько у них наделов, число членов в каждой семье, количество рабочего скота и какь этими лицами уплачиваются подати». Не мытьем, так катаньем! Власть решает приструнить «захватчиков», авось, в сведениях и найдется что-то компрометирующее. Но не тут-то было! Екатеринославка не отвечает не только на эти депеши, но и на две последующие: от 2 и 30 ноября 1917 года.
Наконец, 15 декабря 1917 года из Екатеринославки приходит ответ: «Стороны вызывались на 15 ноября 1917 г., но Букин не явился, а потому вторично вызов на 30 декабря 1917 г.». Сим настоящее дело и закончилось.
А что Букин? Арендную плату за землю ему не вернули, остался он при своих 15-ти десятинах. В 1931 году он был лишен избирательных прав как «эксплуататор», державший до 100 батраков. Вместе с ним лишились избирательных прав его сын Иван, сноха Анна и его внуки: Букин Николай Иванович и Букин Михаил Иванович, как было сказано в деле, «сыновья бывших помещиков». (ИАОО. Ф. 1004, оп. 2, д. 20, д.219). Впоследствии вся семья была выслана и очутилась в спецпоселении Томской области.
Так и не воспользовалась плодами Февральской буржуазной революции семья Букина. Октябрьская же революция отобрала у них последнее. Куда же попрешь против «обчества»?!
Что можно сказать в целом о настроениях сибирского крестьянства той поры? Инструктор по крестьянским делам Омского уезда Исполнительного комитета Совета крестьянских депутатов Константин Александрович Лунин 22 июня 1917 года докладывал наверх:
«При обьезде участка из бесед с крестьянами я вынес следующее впечатление: считая себя единственными хозяевами земли русской, как плательщики и труженики выражают неудовольствие, что их голоса игнорируются и все существенные вопросы решаются без их участия и мало прислушиваются к голосу деревни, все решается голосом рабочих, позаботившихся о своих нуждах, а не о крестьянских. Рабочие во время войны установили восьмичасовой труд, сверхурочную плату и громадное жалование; фабрики и заводы закрываются, от чего все дорожает, ситцу нет, продуктов нет, забыли нужды армии и народа… а о себе позаботились, забыв, что наш трудовой день в течение 24 часов. Временное правительство действует нерешительно, установив твердыя цены на хлеб, против чего крестьяне протестуют единогласно.
… От уплаты повинностей население не отказывается и в подведомственном мне участке вносит хорошо и с готовностью, но просят считаться с нуждами деревни, забытой в спорах партийных, заботящихся только о себе, забывая, что Россия – земледельческая страна и все благополучие ея, зависит от хлебороба и его труда. Виды на урожай плохие. Врачебное дело поставлено неудовлетворительно. С нетерпением ждут учредительного собрания и просят тайного прямого голосования. К войне относятся правильным взглядом, желая победы до полного конца. С большим удовольствием и глубоким сознанием, что надо поддержать свой Исполнительный Комитет Западно-Сибирского Совета Крестьянских депутатов. Энергично собирают установленный взнос по 25 копеек со двора и по три копейки с души ежемесячно и просят те поселки, которые отказываются от уплаты в поддержке Комитета, лишить прав на землю и голоса Учредительного Собрания».
(Выписки из протоколов Исполнительного комитета Западно-Сибирского Совета крестьянских депутатов и переписка с исполнительными комитетами. Доклад инструкторов по крестьянским делам о политическом настроении сельского населения Омского уезда. ИАОО. Ф. 19, оп. 1, д. 52).
Леонид Евсеев, журналист
