Совсем скоро – 8 марта. Праздник. Думаю, надо как-то отметиться – а тут и тема подвернулась. Кто-то обязательно скажет, что я написал «гнусный сексистский текст».
Значит, не поняли они, надо еще раз перечитать. Ибо он не про женщин. Он – про нас. Вообще. Про всех. Про наше общество, которое начинает заболевать. Или уже болеет.
Итак…
Одна из самых популярных «желтых» тем последних недель – «Слуцкий-гейт», как это называют российские журналисты. Переведу и поясню: корреспондент телеканала RTVi Екатерина Котрикадзе вдруг рассказала, что депутат Госдумы Леонид Слуцкий (представляющий, кстати сказать, вовсе не правящую партию, а ЛДПР) еще в далеком 2011 году «домогался» ее в своем офисе – по словам журналистки, пытался «прислонить к стене, трогать и целовать».
Ну вот, стало быть, борьба с харассментом пришла и в наши дома. Как зараза с «прогнившего Запада»: там сначала уничтожили знаменитого кино-продюсера Харви Вайнштейна, который вроде бы обменивал женские роли в своих фильмах на некие «услуги» со стороны соискательниц. Затем «сровняли с землей» Кевина Спейси – и об этом я уже писал.
В общем, теперь стало модным вспоминать, кто, когда и кого обидел. Особенно – в сексуальном плане: вот этот «приставал», этот – «не так посмотрел», этот – «подмигнул», а этот – «предложил ужасное».
Да, мы всей истории про Слуцкого не знаем. И я не хочу, упаси Боже, обидеть коллег-журналисток.
Просто… меня как пиарщика всегда настораживает то, когда «внезапно» и вдруг начинается определенная кампания.
Смотрите: спустя несколько лет после произошедшего «инцидента» вдруг вспоминаются события, которые тут же находят отклик. По цепной реакции все начинают вспоминать о подобном. Камень с горы покатился…
Я реагирую так жестко по двум причинам.
Во-первых, мы все – мужчины – в данном случае находимся в «зоне риска».
Во-вторых, истории с зарубежными артистами показывают, что западный мир совсем свихнулся. Потому что там человек спустя 25 лет может выдвинуть обвинение и, не предъявив ни единого факта, оказаться правым.
То есть (как в случае со Спейси) есть только честное слово одного человека против честного слова другого человека. Но раз обвинения в домогательствах, педофилии и т.д. прозвучали, значит, второму человеку уже верить нельзя.
То есть презумпции невиновности на Западе больше нет в принципе.
Достаточно обвинить (без фото, аудио, видео-доказательств) – и все (особенно СМИ) спешат поверить. В момент уничтожая репутацию того, против кого были выдвинуты эти обвинения.
Акция #MeToo (в России она распространялась как #ЯНеБоюсьСказать) взорвала Интернет: сотни тысяч женщин (да и мужчин тоже) под этими хэштегами рассказывали о случаях сексуального насилия, которые им пришлось пережить в прошлом. Однако все это не дает ответа на вопрос: окей, вот выходит женщина, с именем и фамилией, и говорит – вот я, имярек, ко мне домогался такой-то, тогда-то и там-то, готова свидетельствовать об этом где угодно, включая суд. И что дальше: надо верить ее клятве? Без фактов?! То есть у нас теперь есть новое прочтение законодательства для суда – из серии «кто сильнее и яростнее будет клясться?»…
Вернемся ненадолго к Слуцкому.
Ведь на самом деле интересно, когда конкретно имели место факты предполагаемых домогательств (просто уже несколько журналисток выдвинули обвинения против него) – недавно, месяцы или годы назад. И, если все это было уже достаточно давно, то почему тогда они всплывают и попадают в повестку только сейчас, за считанные недели до общенациональных выборов.
Еще раз: почему это появилось именно сейчас? Возможно, какие-то политологи и специалисты в теории заговоров нам смогут рассказать.
Просто… Леонид Слуцкий возглавляет довольно важный комитет в Думе – по международным делам; комитет, тесно связанный с МИДом. Мы понимаем, что в апреле-мае, максимум – июне, в стране будут происходить определенные, скажем так, «кадровые мероприятия». Проще говоря, отставки и назначения. Допускаю (почему бы нет?), что возможные интересанты есть и вокруг МИДовской высотки. Так что, возможно, эта история – просто часть целой цепочки событий.
Другое дело, что он сам подставился – причем не «тогда», а вот прямо сейчас – пиаровски. Возможно, не совсем понимая, как работают современные коммуникационные каналы. Потому что достоянием гласности стал факт его активной юмористической переписки в Фейсбуке с коллегами по Думе, где они, выражаясь народным языком, пытались постебаться над этой ситуацией.
Тут мне остается просто процитировать Алексея Венедиктова, который очень четко объяснил, почему после подобного «обсуждения» стали «вскрываться» все новые и новые предполагаемые «жертвы» депутата: «… вместо того, чтобы человек извинился, сказал, что его поняли неправильно, что ему понравились девушки: «Извиняюсь перед теми, кого я обидел, я не хотел» – он начинает «ха-ха-ха!» над своими жертвами. «Ха-ха-ха! Ты не можешь мне одолжить двух девочек?..» – «А я могу только хорошеньких…». – «А у тебя и так только хорошенькие. Ха-ха-ха!». И вот это ее выбесило, и абсолютно справедливо…».
Сегодня сделать скриншот и опубликовать его в публичной плоскости – совершенно не проблема. И когда депутаты Государственной Думы в открытом, а не в каком-то своем «спец-чате», начинают веселиться над подобной ситуацией, это неправильно.
И тогда можно сказать, что задуманная кем-то кампания дает свои результаты.
Поясню: если, например, заявительницы не смогут доказать в судах факты домогательств, то после обнародования подобной переписки можно сказать, что целей своих они уже добились. Эти скриншоты показывают, что депутат и его коллеги неуважительно относятся к женщинам, не всегда правильно шутят. Общественное мнение в интернете легко управляемо, так что свой «ярлык» Леонид Слуцкий уже заработал. И, похоже, это надолго…
Теперь давайте поговорим отстраненно и объективно. Тут я процитирую советника председателя Государственной Думы Алексея Чадаева: «Неэтичное поведение и тем более приставание к журналист(к)ам со стороны депутатов абсолютно недопустимо и никак не должно иметь место. Безусловно, ситуация была бы более здоровой и нормальной, если бы ее участники пошли не по пути медиакампании, а по пути процедуры – например, обращения в депутатскую комиссию по этике, с именами и фактами.
Но даже в этом случае разбирательство будет весьма непростым делом, поскольку никаких объективных доказательств факту приставаний, скорее всего, найти не удастся, и будет ситуация «слово против слова» – слово журналистки против слова депутата. Непонятно, кому из них и на каком основании надо верить больше.
И, если вдруг такое разбирательство – при отсутствии доказательств – закончится дисциплинарными санкциями для Слуцкого, возникнет крайне нехороший прецедент: уничтожение политической репутации по бездоказательному доносу. Это откроет ящик Пандоры: легко представить дальнейшие возможные сценарии – от мести журналистки ньюсмейкеру за то, что тот, скажем, не поделился эксклюзивом, и до проплаченной клеветнической кампании в адрес политика, режиссируемой политтехнологами его конкурентов через коррумпирование представительниц журналистского пула…».
Коллеги, политическая реальность тем и отличается от коммунально-бытовой, что никто никому не должен верить на слово – и, более того, важно уметь именно НЕ верить. Это то, о чем я говорю на лекциях своим студентам – покажите «пруф» (доказательство). Факты в студию! Ибо журналистика без «фактчекинга» (проще говоря, проверки информации) умирает.
Интересно, что Чадаев на полном серьезе готовится внести рекомендации своему руководству «на уровне регламента ограничить для депутатов и сотрудников аппарата любое общение с журналистами без присутствия на интервью третьих лиц и/или фиксации этого общения на камеры».
И вот на этом моменте я бы хотел остановиться подробнее.
Идея хорошая, но в целом мы так можем далеко зайти. Как правильно сказал в свое время гений афоризмов Виктор Степанович Черномырдин, «Хотели как лучше – получается как всегда».
Смотрите: мы приходим к тому, что любые встречи (и не только с журналистами) нужно вести максимально открыто и «под протокол», чтобы никто ничего не подумал. Чиновники должны проводить беседы только при свидетелях. Кстати говоря, многие практически так и делают: в ряде регионов у первых лиц всегда включен диктофон.
Значит, теперь все крупные публичные деятели, встречаясь с журналистом, должны звать свидетелей, отвлекать людей от работы или иметь при себе постоянно работающую веб-камеру. Ну что ж, пойдем по принципу водителей, которые передвигаются только с включенным видеорегистратором.
Окей, значит, любой публичный человек, находясь «при исполнении», должен также иметь при себе постоянно включенный видеорегистратор и загружать свои переговоры на какой-то сервер, в «облако»?..
Все это, конечно, смешно. Но как иначе-то?! Условный министр или политик встречается с журналисткой (в случае с Кевином Спейси это может быть и журналист), которая затем может сообщить о чем-то «непристойном». А так у него есть «алиби»… Мол, проверьте запись – ничего «такого» там и не было…
Опять же – давайте утрировать. Мы ведь говорим про западные варианты применительно к нам.
В России скажут, что «лапал», а на Западе – просто «смотрел беззастенчивым образом», пялился. Чем, так сказать, вел себя совершенно омерзительно. А как показывает практика, подобное откровение может прозвучать и спустя много лет.
То есть спустя несколько лет человек рассказывает, что был такой случай, когда он пришел на интервью с должностным лицом, а он на него так смотрел... подмигивал, пускал слюни и недвусмысленно давал понять о своих намерениях. Правда, так называемая жертва потом добавит, что никаких фактов нет, ничего предъявить не может, но поверить ей мы должны.
И это все мы с вами говорили про журналистов, но, в общем-то, под ударом – все мы. И «заявить» может кто угодно.
Привести пример? Пожалуйста, вот вам 2011 год. И история Доминика Стросс-Кана, президента Международного валютного фонда.
Известный финансист, обаятельный дядька должен был стать кандидатом на пост Президента Франции. И в этот момент в Нью-Йорке в отеле произошла драматическая история – на него заявила горничная. Конечно, об изнасиловании.
Горничная – негритянка средних лет. Крайне неудобно высказываться так о женщинах, но обычно, глядя на нее, говорят «страшная, как моя жизнь». И, конечно же, ничего она не смогла предъявить, кроме разорванного платья. Однако Стросс-Кан посидел в тюрьме, ушел в отставку с поста президента МВФ. И, разумеется, никаким кандидатом в Президенты не стал.
При этом уголовное дело было прекращено, так как выяснилось, что дама следователям лгала и вообще «все было подстроено» (цитирую официальные документы). То есть вот так все легко: репутация подмочена, карьера уничтожена – просто на основании чьих-то слов. Ну и, конечно, слез – куда же без этого…
Таким образом, мы понимаем, что от подобных ситуаций сегодня не застрахован никто. И произойти это может не только со стороны журналистов. «Заявить» может каждый – на каждого.
Получается, что спасение – это постоянно работающие камеры.
Вот и все – «приплыли». Фантастика и анти-утопии становятся явью. «Большой брат» за нами постоянно наблюдает – и мы сами этого хотим и будем этому рады. Потому что люди, спасаясь и страхуясь от подобного рода обвинений в харассменте, начнут жить реально как в программе «За стеклом». Дескать, «пусть все видят, что мы ничего ТАКОГО не замышляем».
В декабре 2017 года в Швеции парламент принял Закон (вступит в силу в июле 2018 года) о защите женщин от насилия, согласно которому мужчина обязан перед сексом получить согласие со стороны женщины – причем касается это не только случайных связей, но и отношений в браке!
Считаю, что законопроект не продуман. Согласно его положениям, женщина не обязательно должна «соглашаться словами»; достаточно, чтобы она «своим поведением активно демонстрировала намерение вступить в сексуальный контакт». Это половинчатое решение, друзья! Что значит, «она должна своим поведением демонстрировать»?
Я конечно, историю Дианы Шурыгиной досконально не изучал, но в открытых источниках читал, что, судя по показаниям некоторых свидетелей, у кого-то могло сложиться ощущение, что она тоже «выражала свое желание и согласие». И это не помешало ей потом накатать заявление – и отправить парня за решетку.
В общем, не доработали шведы, не учли нюансы…
Так что есть, куда расти – и юристам, и «технарям». Считаю, что все должно фиксироваться и, желательно, документальным образом. Другое дело, что такими темпами мы к середине XXI века (впрочем, к какой середине? Гораздо раньше!) придем к полному абсурду.
Прежде всего, в отношениях. Неслучайно некоторые футуристы считают, что совсем скоро мы увидим полный крах человеческих отношений. Проще будет общаться с компьютером. И безопаснее, кстати.
Что до «согласия XXI века», то, думаю, впору будет носить с собой удобные карточки формата А8, которые сразу можно протянуть и предложить заполнить человеку, который нам импонирует. Как раньше – доверенность на машину.
В перспективе же можно подумать о специальном мобильном приложении. Протянули друг другу смартфоны, «слегка соприкоснувшись рукавами» (могло ли такое в страшном сне привидеться Цветаевой!), они считали QR-коды друг друга – и зафиксировали, что все – «по обоюдному согласию».
Смех смехом, но желающие легко могут найти на YouTube сцены, которые разыгрывают Стивен Фрай и Хью Лори: они исполняют роли адвокатов мужчины и женщины, договаривающихся о совместном времяпрепровождении.
Пожалуйста – https://www.youtube.com/watch?v=wx7Lyuk7uKo
Это действительно казалось смешным много лет назад, но сейчас практически именно так все и происходит! У них – точно, у нас – будет в ближайшее время.
Фраза «Мой клиент не возражает, чтобы ваш клиент дотронулся до руки моего клиента» становится актуальной. И совсем не смешной.
Ситуация складывается совершенно мрачная. Как из этого выходить – не знаю.
Пока все, что могу сказать: России нужно идти своим путем, максимально отгородившись в описанных мною выше аспектах от Запада. Потому что там нормальных отношений между мужчиной и женщиной уже, похоже, не будет больше никогда.
Не подцепить бы нам оттуда эту заразу…
