БК55 публикует очередной материал из проекта омского писателя «Имена, забытые Омском».
Николай Чижов получил 20 лет ссылки за «литературные занятия», сочинял стихи к визиту цесаревича, дружил с автором «Конька-Горбунка», был одним из «родителей» Козьмы Пруткова, его именем назван мыс острова Екатерининский в Кольском заливе…
Версия портрета Н. А. Чижова. Создана Л. В. Ермолаевой на основе описания внешности в следственном деле и с учётом генетического сходства с его двоюродным дядей Дмитрием Семёновичем
Николай Алексеевич Чижов — поэт, блестящий морской офицер, участник исследовательской экспедиции на Новую Землю на бриге «Новая Земля» под командованием адмирала Фёдора Литке, главного инициатора создания Русского географического общества.
До декабрьских событий 1825 г. состоялись только три публикации Чижова: зарисовка «Воспоминание о Чёрном море. Одесский сад», несколько лирических стихов и очерк о полярном путешествии фрегата «О Новой Земле», опубликованный в 1823 г. в журнале «Сын Отечества». Участие Чижова в экспедиции на Новую Землю не осталось незамеченным потомками, которые присвоили его имя небольшому мысу на Кольском полуострове. Любопытно, что Литке через три года выпустил свой труд о четырёх своих северных экспедициях, но рассказ о первой из них был тот самый — написанный рукою Чижова: в строгом научном отчёте чувствуется его романтический стиль.
Реальная, без вымыслов, биография Николая Алексеевича Чижова вряд ли будет написана по той простой причине, что историки располагают ничтожным объёмом информации об этом человеке.
Литературная деятельность Чижова длилась около двадцати лет. Из четырёх периодов его биографии три оказались временами странствий: двух добровольных (Чёрное море и Северный Ледовитый океан) и одного вынужденного (Якутия — Тобольск — Омск, киргизские степи). Лишь четвёртый период — жизнь в Чернском уезде Тульской губернии — заключил его в круг семьи (мать, сёстры, племянники) и подчинённых по хозяйствам в имениях. Но этот период нам совершенно неизвестен. Писал ли что-нибудь Чижов, мотаясь между усадьбами в мелких экономических заботах? Когда и где умер и отчего? Может быть, подорвала его здоровье мрачная Якутия или его настигла неестественная смерть, о которой неудобно было сообщать и потому утрачена была её дата?
В любом случае он остался в истории как писатель, учёный (без степени и звания), сделавший столько, сколько ему было отведено…
Детский портрет Н.А. Чижова
Об участии Николая Чижова в мятеже 14 декабря 1825 г. написано так мало, что некоторые биографы сомневаются, можно ли считать его декабристом. В хладнокровном тоне ответов Чижова следствию ощущается полная его уверенность в собственной невиновности. В сущности, он и был невиновен: формально вступив в тайное общество, в деятельности оного Чижов совершенно не участвовал, особых воспоминаний о себе не оставил, в злосчастный день 14 декабря появился на площади и немедленно её покинул, чтобы сообщить солдатам об убийстве графа Милорадовича и полковника Стюрлера.
Большинство покинувших площадь получили монаршее всепрощение, но к Чижову следственный комитет (читай: царь) выработал настороженное отношение.
Считается, что роковую роль сыграли те самые литературные занятия, поскольку «в поведении следственного Комитета отчётливо прослеживается вековая традиция отношения российской власти к учёному и литературному миру» (Чижов Н. А. Сочинения и материалы. Тула, 2007. С. 8). 10 июля 1826 г. следственный комитет определил Чижова к ссылке в Сибирь навечно. В течение последующих недель многие приговоры были смягчены, и 22 августа Николай Алексеевич получил 20 лет. 29 июля 1826 г. на арестантской подводе он убыл в город Олёкминск Якутской области. 11 августа того же года Чижов был доставлен фельдъегерем Ефимовым в Омск, затем — в Иркутск, где узнал, что местом ссылки ему назначен Олёкминск.
Там, на краю света, «в пропастях земных», живя в таких же юртах, Николай Чижов и его «брат по несчастью, по судьбе» Андрей Андреев создали небольшой кружок, в который вошли олёкминские интеллигенты. Понятно, что там Чижов не оставлял литературные занятия. Он изучал якутский фольклор, составил первый русско-якутский словарь, перевёл несколько народных сказаний.
Результатом этого этнографического интереса стало написание Николаем Чижовым стихотворения «Нуча», которое было напечатано в 1832 г. в «Московском телеграфе» (№ 8, 1832), но с подписью «Н. Ч.», и в то же время в публикации имелся конкретный адрес — «Олёкминск» (Бакай Н. О литературных занятиях декабристов в Восточной Сибири // Сибирские огни. 1922. № 3. С. 60–61).
«Нуча» Чижова — всего лишь переработанная якутская легенда, и ничего политически крамольного в стихотворении не было, но заветную тетрадь у поэта отобрали, а в ней, кроме «Нучи», были ещё и другие стихотворения: «Журавли», «Вздох», «Признание», «Сибирские цветы», «Эпитафия», «Эпиграмма», «Надпись к портрету учёного мужа», «Надпись к портрету красавицы», «Надпись к портрету скромницы» и «К П. П.» (Известны ещё два стихотворения Чижова: «Воздушная дева» и «Русская песня»). В 1861 г. уже после смерти Чижова, стихотворение «Журавли» декабрист М.И. Муравьёв-Апостол поместил в журнале «Библиографические записки». Из находящегося в «Якутской тетради» Чижова списка видно, что он написал также стихотворения «Юным друзьям», «Водомёт», «К ранней птичке», которых в тетради нет.
Николай Чижов никем себя, кроме как моряком и поэтом, не представлял, но о море после декабря 1825 г. он мог только мечтать, а стихи оставались неотъемлемой частью его жизни до её конца, о котором почти ничего не известно…
…После Олёкминска Николая Алексеевича Чижова перевели в Иркутскую губернию, на Александровский винокуренный завод, и хотя поэт прожил в Сибири только 7 лет из положенных 20, с сентября 1833 г. ему опять «смягчили» наказание — отдали в солдаты, а это шанс выслужиться в офицеры и уйти в отставку. Он был определён рядовым в 14-ю батарею 4-й бригады 29-го пехотного дивизиона Сибирского линейного батальона в Иркутске…
…В 1837 г., согласно воле Николая I, его наследнику — 19-летнему цесаревичу Александру Николаевичу, старшему и любимому сыну императора, предстояло от теоретического усвоения наук перейти к практическому изучению государственной жизни и лично поближе познакомиться со страной, которой ему в будущем надлежало править. Для осуществления такой программы самим государем был составлен подробный маршрут путешествия цесаревича по тридцати губерниям империи, включая посещение края, в котором дотоле никогда не бывал никто из царствующей династии, — отдалённой Сибири, малоизвестной столичным жителям, казавшейся им загадочной и необычайной.
Более всего взволнованы предстоящим визитом были, разумеется, жители тех местностей империи, через которые пролегал путь наследника престола.
Всеобщая атмосфера радостного ожидания захватила и учителя словесности Тобольской губернской гимназии, 22-летнего Петра Павловича Ершова, не так давно возвратившегося на родину после успешного обучения в Императорском Петербургском университете. Подающий большие надежды и уже приобретший к тому времени широкую известность благодаря поэтической сказке о Коньке-Горбунке, Ершов просто не мог оставаться в стороне от подготовки торжественной встречи высочайшей особы. При этом действия Ершова определялись не только его личными монархическими убеждениями и верноподданническими чувствами, но и его должностным положением официального представителя государственной системы народного просвещения, которая наряду с военно-учебными заведениями являлась как раз одним из основных предметов внимания наследника престола.
Губернское начальство, в лучших традициях приёма высокопоставленных гостей, не преминуло воспользоваться прекрасно всем известным поэтическим дарованием Ершова для подготовки стихотворного панегирика в честь августейшего путешественника, осчастливившего Сибирь своим посещением. Добросовестно исполнив ответственное поручение генерал-губернатора Западной Сибири князя Петра Горчакова, Ершов заблаговременно, ещё до приезда цесаревича, запланированного на первые дни июня, написал и представил по начальству в конце мая одическое приветствие «Государю наследнику на приезд его в Тобольск».
Произведение это, композиционно состоящее из трёх частей, явилось своеобразным анонсом нетерпеливо ожидавшегося всеми радостного события. Стихи Ершова получили полное одобрение заказчика и были во время пребывания цесаревича в Тобольске переданы адресату через посредство сопровождавшего его в поездке Василия Жуковского. Автор удостоился от имени цесаревича за свои стихи награды часами с золотой цепочкой.
Князь П.Д. Горчаков
Но и ещё один поэт, живший тогда в Тобольске, сумел с полным успехом употребить свой поэтический талант и извлечь благодаря оному максимальную для себя пользу из своего участия в торжествах по случаю посещения Сибири наследником престола. Речь идёт о Николае Чижове, к тому времени отбывавшем наказание в Тобольске — рядовым 1-го Сибирского линейного батальона и находившемся с ноября 1833 г. при штабе Отдельного Сибирского корпуса в административном центре Западной Сибири. Покровительствовавший Чижову князь Горчаков решил воспользоваться уникальной возможностью обратиться к цесаревичу с представлением о производстве рядового Чижова в первый унтер-офицерский чин, дававший существенные служебные льготы и увеличивавший степень личной свободы осуждённого.
Но для такого производства, тем более в отношении декабриста, ранее разжалованного из офицеров за участие в военном мятеже, требовалось серьёзное основание: необходимо было предоставить высшим властям, а точнее — лично самому императору, яркое доказательство абсолютной лояльности и верноподданнической преданности раскаявшегося и исправившегося на военной службе бывшего государственного преступника. Иными словами, нужен был подходящий повод. И визит в Тобольск наследника престола оказался тут как нельзя более кстати.
Зная о поэтических способностях Чижова, генерал-губернатор дал ему задание, аналогичное поручению, возложенному на Ершова, — сочинить в честь августейшего гостя приветственные стихи. Таким образом, цесаревича ожидало в Тобольске двойное приветствие — от лица гражданских служащих, написанное учителем губернской гимназии Ершовым, и от лица военных чинов, сочинённое рядовым Сибирского корпуса Чижовым.
Князь Пётр Горчаков, возлагавший особые надежды на благожелательный приём цесаревичем именно чижовского панегирика, предусмотрел всё, чтобы случайно не возникло невольной «конкуренции» между сочинениями Чижова и Ершова, распорядившись пустить стихи гимназического учителя в ход позднее. Нет, конечно же, Петру Дмитриевичу был симпатичен и автор «Конька-Горбунка», но в случае в Чижовым речь шла об облегчении участи поэта…
15 июня 1837 г. Николай I распорядился произвести Чижова в унтер-офицеры. Проявление монаршего милосердия входило в качестве одного из важнейших идеологических компонентов в сценарий путешествия наследника престола по России, поэтому царь-отец счёл целесообразным удовлетворить просьбу сына.
В Тобольске Николай Чижов сначала познакомился с группой поляков, отданных в солдаты за участие в восстании 1830–1831 гг. Его другом стал военный капельмейстер, воспитанник Пражской консерватории Констанций Волицкий (иногда пишут — Валицкий). Ершов, Чижов и Волицкий вместе сочиняли «пиески» и ставили музыкальные спектакли в театре Тобольской гимназии, созданном Петром Павловичем. Пьесы и «куплетцы» писали Ершов и Чижов, а музыку — Волицкий. В 1836 г. юнкер «Чернявский и Чижов, — вспоминал Валицкий, — написали пьесу… вроде оперетки, под названием «Удачный выстрел, или Гусар-учитель».
Был и другой спектакль — «Якутские божки», поставленный друзьями явно под впечатлением рассказов Чижова о его жизни в Олёкминске. К сожалению, тесты «опереток» не сохранились.
П. П. Ершов. М. И. Теребенев, 1830-е. Миниатюра
Благодаря Ершову, произведения Чижова печатались в «Литературном прибавлении к «Русскому инвалиду», в альманахе «Утренняя заря» и других столичных изданиях. Как установил Борис Бухштаб по письмам Ершова, именно автор «Конька-Горбунка» и Чижов придумали «остроумца» Козьму Пруткова, воскресшего в журналах «Современник», «Искра» в 50–60-е гг. XIX в. (Бухштаб Б. Я. Козьма Прутков, П. П. Ершов и Н. А. Чижов // Омский альманах. Кн. V. Омск, 1945. С. 123).Была ещё стихотворная музыкальная постановка «Черепослов, сиречь Френолог», высмеивающая тогдашнее увлечение френологией (в буквальном переводе на русский язык — «черепословие»), одной из первых псевдонаук о связи психики человека и формы его черепа.
Ершов писал украинскому поэту и прозаику Евгению Гребёнке 5 марта 1837 г. в Петербург:
«Мы с Чижовым стряпаем водевиль «Черепослов», в котором Галль получит шишку пречудесную. Куплетцы — загляденье! Вот ужо пришлю их к тебе после первого представления». Автором «Черепослова» издатели объявили Петра Федотыча Пруткова — отца Козьмы. Это была весёлая остроумная пародия не столько на френологов, сколько на бессодержательные пьесы с обязательным «слащавым концом», которых в репертуаре русских театров было немало…
…Отметим, что существует и другая версия получения Чижовым чина унтер-офицера. Есть «призрачная информация», что следующие два года декабрист провёл в Петропавловске, в крепости святого Петра, а оттуда часто отправлялись экспедиции в степь.
Друг Чижова декабрист Михаил Фонвизин в конце 1839 г. написал Ивану Пущину: «Чижов наш представлен в офицеры за экспедицию в степи». Обычно такие «командировки» связывают с восстанием Кенесары Касымова, но его отряды тогда носились в основном близ Акмолы и на юге. В «киргиз-кайсакской степи» было немало и других происшествий, вроде межродовых стычек, нападений на караваны, идущие к северу из Ташкента или Бухары, и просто разбойных нападений на аулы, пленения людей и угона скота из аулов и казачьих селений.
По распоряжению Горчакова для охраны караванов и отражения нападений на селения в крепостях формировались отряды по 50 казаков или солдат. Они и отправлялись в степь. В таких экспедициях, наверное, и принимал участие и отличился бывший морской офицер.
Как бы то ни было, но когда в 1839 г. Пётр Горчаков решил перевести Главное управление Западной Сибири в Омск, он «забрал» с собой и Чижова. Три года прослужил Николай Алексеевич Омске. 15 февраля 1840 г. получил чин прапорщика. «Чижов также произведён в прапорщики и правит должность старшего адъютанта в штабе. Мне всё это пишет мой племянник Гаюс из Омска…», — сообщал Пущин декабристу Якушкину 28 мая 1840 г. из Туринска. Приказом от 6 сентября 1840 г. Чижов был назначен помощником начальника продовольственного отряда при штабе Сибирского корпуса (размещался на ул. Штабной, ныне — ул. Таубе)…
По сведениям омского краеведа Палашенкова, 26 февраля 1843 г. Чижов был уволен от службы с разрешением жить в селе Покровском Чернского уезда Тульской губернии, в селе Троицком Орловской губернии и в других губерниях, где есть имения княгини Горчаковой (к генерал-губернатору Западной Сибири Горчакову отношения не имела), которыми он управлял с сохранением секретного надзора (Николай Алексеевич мог управлять исключительно теми имениями, которые находились в ближайшей к месту жительства округе…) И сделаем ещё одно уточнение: Палашенков был несколько не прав — вначале, т. е. к осени 1842 г., Чижов выхлопотал себе четырёхмесячный отпуск и тогда же отбыл на родину, а в Омск уже не вернулся, но, действительно, именно 26 февраля 1843 г. был уволен в отставку — по болезни.
Мы же перед тем, как расстаться с поэтом в рамках нашей рубрики, насладимся одним из его стихотворений, вернее, отрывком из диптиха «Русские песни»:
Что мне делать, сердце бедное,
Как мне быть с твоей тоской?
Ты сгораешь, безответное,
Воскуяровой свечой.
Дума есть в тебе глубокая,
Дума тяжкая, как гнёт:
За рекою черноокая
Светик-девица живёт.
Злые люди весть напрасную
Ей про молодца твердят:
Всё её, девицу красную,
Разлучить со мной хотят.
В мыслях девица мешается
От лукавых чужих слов:
Он по Волге-де шатается,
Не к добру его любовь!
С ней вчера мы повстречалися
На заполье у ключей,
И как будто ввек не зналися —
Ни привета, ни речей…
…Следует отдать должное и литературоведу Борису Бухштабу: именно он опубликовал в 1947 г. в «Омском альманахе» ранее никому не известные стихи Николая Чижова (Неизданные стихи Н. А. Чижова. Публикация Б. Я. Бухштаба // Омский альманах. Кн. VI. Омск, 1947. С. 165–170)… Отсюда, кстати, можно сделать вывод: именно в нашем городе состоялось «открытие» поэта, до того известного читателям лишь несколькими стихотворениями.
Впрочем, «известного» — ещё громко сказано, да и сегодня в Омске его почти не вспоминают. Забыт и сам Бухштаб, и, если даст Бог здоровья, успеем рассказать и о нём…
Б. Я. Бухштаб. 1930-е гг. ОГЛМ им. Ф.М. Достоевского
…В апреле 1848 г. уездный исправник сообщил орловскому губернатору Трубецкому о том, что Николай Алексеевич Чижов «по нахождению его управляющим в имении княгини Горчаковой в селе Троицком, Пушкино то ж, 12 числа сего апреля месяца умер».
Но где находится могила поэта, никому не известно и по сей день…
Остаётся только добавить, что, увы, совершенно утрачена проза Николая Чижова. В списке, отправленном в III отделение, перечислен ряд его прозаических вещей: повесть «Еким Простота», «Письма с берегов Лены», «Тунисская пленница», «Отрывок из записок путешественника», «О любви к отечеству», «Мысли и замечания», «Поединок», «Кукольное царство. Автомат», «Прогулки по Лене», «Клад». Жанр этих произведений обозначен только в двух случаях — повести: «Клад» и «Еким Простота»; вероятно, повестью или рассказом является «Кукольное царство»; в остальных можно угадать различные виды литературных произведений: краеведческий очерк, критические замечания и т. д.
Всё это до нас не дошло, и только этот сохранившийся перечень заглавий свидетельствует о ещё одном загубленном и нераскрывшемся даровании…
Читайте другие материалы ПРОЕКТА «Имена, забытые Омском»
Город наш становился и колыбелью эволюции таланта, мировоззрения и мироощущения многих писателей… Он был местом их мытарств и учёбы, страданий и счастливых прозрений. И последним пристанищем… В новой рубрике БК55 «Имена, забытые Омском» её автор, писатель Юрий Перминов, лишь попытается явить «городу и миру» сей факт.
Юрий Перминов: «Имена, забытые Омском»
2. Юрий Перминов: «После омских любовнх приключений Эразм Стогов бросил пить»
