БК55 публикует очередной материал из проекта омского писателя Юрия Перминова «Имена, забытые Омском».
Многим читателям, вероятно, и сегодня известна историческая эпопея «Иван III — государь всея Руси»; советские биографы утверждали, что её автор — Валерий Иоильевич Язвицкий — занимался революционной работой в РСДРП, куда вступил ещё гимназистом, после революции долгое время работал «на Наркомпрос», сочинял фантастические повести и романы «о будущем цивилизации, о роли человека в её сохранении, о границах свободомыслия в науке», награждён орденом Трудового Красного Знамени…
Так-то оно так, и вроде бы всё верно, если, конечно, считать «наркомпросом» и Осведверх, совмещавший при Ставке адмирала Колчака функции политуправления и контрразведки…
»…В августе месяце 1919 года собравшийся в Омске Казачий Круг объявил мобилизацию сибирских казаков. Торжественное заседание этого Круга в присутствии Верховного Правителя было назначено в театре «Аквариум». Толпы по обыкновению обедавших в «Аквариуме» в этот сияющий, тихий, праздничный день немало были смущены, когда большое помещение было закрыто для публики… Обедавший со мной пышноволосый, декоративный чиновник министерства иностранных дел и поэт Валерий Язвицкий страшно, по обыкновению, торопился и убежал на Круг часа за два до его начала», — пишет Всеволод Иванов, который в отличие от другого Всеволода, но Ивáнова, автора «Бронепоезда 14-69», носил отчество Никандрович (Иванов В.Н. В Гражданской войне (Из записок омского журналиста). Харбин: Заря, 1921. С. 16).
В. И. Язвицкий. Фотография на пропуске. 25.08.1914
Трудно сказать, почему Иванов, которому в дальнейшем мы посвятим один из очерков, называет «декоративным чиновником» нашего нового героя, но, может быть, разгадка заключается в том, что на самом деле будущий автор исторических и научно-фантастических романов, драматург и поэт Валерий Иоильевич Язвицкий служил, как было уже сказано, в колчаковском Осведверхе, и, скорее всего, появлялся в обществе в роли скромного чиновника-порученца в связи с определёнными нюансами своих должностных обязанностей…
Но была ли у него ещё и другая «роль»?
На агитационную работу в своих войсках колчаковским правительством выделялись немалые средства, и внешне всё выглядело неплохо. Назначенный в конце июня 1919 г. помощником главного начальника снабжения Западной армии генерал Петров вспоминал позднее:
»…К концу лета один его поезд уже не вмещал всего Осведа — столько было там людей. Это была попытка конкурировать в агитации с большевиками».
Но взгляду изнутри открывалась более пессимистичная картина — в докладе начальника контрразведывательного отделения штаба Волжской группы войск 3-й армии говорится:
«Контроля над осведомителями никакого нет, да и вообще командование смотрит на это важное дело с высоты птичьего полёта» (РГВА. Ф. 39 500. Оп. 1. Д. 59. Л. 1).
Понятно, что в таких условиях не многое мешало Язвицкому посвящать не только свободные от несения службы часы истинному своему призванию — литературному творчеству, находить, как заметил в целом об Омске публицист и китаевед, тогдашний директор Бюро информации МИДа правительства Колчака Лев Арнольдов (1894–1946), «время для занятия поэзией или, вернее, отдыха в поэзии от страшного напряжения нервов, когда ведётся братоубийственная война».
И, конечно же, регулярно, с конца 1918 г., посещать заседания литературно-художественного кружка, упомянутого в предыдущем очерке.
Сербское удостоверение корреспондента газет «Утро России» и «Русские ведомости» Язвицкого
Стихи Язвицкого довольно часто публикуются на страницах омской периодики, более всего — в газете «Наша заря»: «Ждёт закатов знойно-алых, // Громозвучных жаждет бурь // В облаках жемчужно-талых // Овеснённая лазурь…» — это март 1919-го, Омск ещё не раздышался после немилосердной стужи, на местную толкучку — «брехаловку» — потянулись, Бог знает, где перезимовавшие торговцы — киргизы, китайцы, японцы, цыгане… Армии Колчака переходят в наступление и наш поэт провозглашает: «Всё ближе и ближе к заветной мы цели, // Всё ближе к нам сердце России — Москва, // И радостно струны святые запели, // И снова Россия, как прежде, жива!»
Но сейчас обратимся к биографии Валерия Язвицкого, и, сопоставив отдельные вехи оной с вышеизложенным, утвердимся в том, что в жизни писателя, говоря словами Павла Флоренского, «сухой мякины, не содержащей питательных веществ» не наблюдалось. Именно таким, бездыханным, представлялось религиозному философу человеческое сущее, в котором ничего не могло удивить.
Валерий Иоильевич Язвицкий родился 12 января 1883 г. в селе Орлов-Гай Новоузенского уезда Самарской губернии (ныне — Ершовского района Саратовской области) в многодетной семье земского доктора. С детства будущего писателя отличала необузданная фантазия и неугомонный нрав. Его исключают сначала из Пензенской гимназии — за сожжение в полночь на крыше гимназического здания огромной «римской свечи», с грохотом разбросавшей по небу разноцветные звёзды и переполошившей весь город, а потом и из Саратовской — за организацию «побега в Америку» — у беглецов среди мирных припасов нашли порох, дробь, кремневый пистолет, финский нож, табак и водку («виски») для «краснокожих братьев», — вещи непозволительные для гимназиста.
В конце концов, Иоилю Ивановичу удалось устроить сына во Вторую казанскую гимназию. Здесь Валерий впервые берётся за перо, к нему приходит известность. В 1903 г. он пишет пьесу «Болезнь духа» о жизни татарской женщины. Пьесу поставили на сцене Казанского городского театра. Публика приняла спектакль с воодушевлением; по случаю его успеха в Казани даже выпустили почтовую марку с изображением юного драматурга (!), и долго ещё местные ораторы выступали на импровизированных митингах с пламенными речами за раскрепощение женщины.
Издания книг В.И. Язвицкого
Дальше был историко-филологический факультет Казанского университета. Учился Валерий Язвицкий с увлечением, кроме лекций своего факультета, он слушал курс физики, историю права, успевал посещать в воскресную школу живописи, писал стихи и рассказы, и — «занимался революционной работой в РСДРП», куда, согласно автобиографии, вступил в 1903 г., что документами не подтверждается. Да, в партии Язвицкий состоял, но в другой — социалистов-революционеров. По сведениям Департамента полиции, сообщённым Главному управлению Генерального штаба 4 декабря 1915 г., бывший студент Казанского университета Валерий Иоильевич Язвицкий активно участвовал в революционных событиях 1905 г. (именно за это его и наградили орденом — в 1955 г.). По утверждённому 5 февраля 1906 г. Постановлению особого Совещания, за принадлежность к партии социалистов-революционеров Язвицкий был выслан на три года в Архангельскую губернию, в Мезень, под гласный надзор полиции (РГВИА. Ф. 2000. Оп. 16. Д. 690. Л. 3).
В Мезени Язвицкий сдаёт экзамены на частного поверенного и поступает на лесопильный завод братьев Ружниковых. Материальное положение укрепилось, а культурная жизнь и в далёкой Мезени строилась доброй волей интеллигентных людей. Язвицкий принимает участие в спектаклях местного любительского театра, издаёт газету «Мезенский рабочий».
23 февраля 1907 г., бежит из ссылки, и с помощью племянника одного из лесозаводчиков, а также отца — оказывается в Швейцарии.
Издания книг В.И. Язвицкого
В день приезда в Женеву беглецу повстречался старый знакомый, который привёл на квартиру к … Ленину, где Язвицкому отвели место на диване в гостиной, пока он не нашёл себе подходящего жилья.
Затем — поступление на второй курс естественного факультета: документы университетов всех стран были едины. Учеба напряжённая, к тому же — курсы французского языка, а ещё наш герой пишет стихи и прозу, играет с большим успехом в любительских спектаклях в Женевском клубе политэмигрантов, где ставят и его пьесы («Болезнь духа», «Отпетый», «Орёл»), выступает с докладами и лекциями в одной афише с Троцким и Луначарским. Для заработка приходилось давать уроки латинского языка и русской литературы детям эмигрантов: латинского — дочкам Шолом Алейхема, а литературы — внукам художника Гё.
В 1910 г. Язвицкий едет работать в Болгарию, в биологическую лабораторию русского профессора Порфирия Бахметьева, занимавшегося проблемами анабиоза насекомых и животных. Вскоре Валерий Иоильевич становится собственным корреспондентом газет «Русские ведомости» и «Утро России» в Болгарии, а после начала Первой мировой войны — и в Сербии. Предвоенные события на Балканах отражены им в статьях, названия которых говорят сами за себя: «Россия и Болгария», «Шипкинская провокация», «Чьи руки приложены?», «Кровные братья».
Корреспондент московской газеты «Утро России» дворянин Валерий Язвицкий, возвращавшийся из Болгарии на родину, был арестован 16 ноября 1915 г. по приказанию Департамента полиции на пограничной станции Унгены–Русские и заключён под стражу как находящийся в розыске. Но уже 20 ноября 1915 г. военный министр Григорович направил секретное письмо № 304-с военному министру Поливанову, в котором просил «об освобождении, если окажется возможным», Язвицкого или «во всяком случае, об облегчении его участи» (РГВИА. Ф. 2000. Оп. 16. Д. 690. Л. 1).
25 ноября 1915 г. Департамент полиции, идя навстречу ходатайству морского министра, отозвал все свои претензии, и журналист был выпущен на свободу.
Издания книг В.И. Язвицкого
Что же произошло? Почему арест не самого известного русского журналиста, ещё не успевшего стать автором многочисленных фантастических рассказов, а также знаменитого романа об Иване III, послужил поводом для разбирательства трёх министерств — МВД, Военного и Морского?
Разгадка — в письме Григоровича Поливанову, где говорится, что «Язвицкий долго работал в Софии по поручению нашей Миссии в местной прессе и, по свидетельству нашего бывшего посланника в Болгарии и Военно-Морского Агента, оказал как Миссии, так и Агенту много важных услуг и является человеком вполне легальных взглядов» (РГВИА. Ф. 2000. Оп. 16. Д. 690. Л. 1). Язвицкий был полезен морской разведке в качестве осведомителя среди русских эмигрантов в Болгарии, и журналиста освободили не только из-под стражи, но также от ссылки и гласного надзора полиции.
После 1914 г. Язвицкий как военный корреспондент — на переднем крае. Всю Россию взволновала серия его статей «В сербских окопах». Вскоре выходит роман Язвицкого «Из книги бытия», повесть «Пепельный человек». Театр Корша готовит к постановке новую пьесу писателя «К вершинам человечества»; трагедия «Храм солнца» — о борьбе каст в фантастической стране, напоминающей Индию — с большим успехом идёт в Нью-Йорке на Бродвее; кинодрама «В хороводе жизни» включена в «Золотую серию» киножурнала «Пегас», и Александр Ханжонков ставит по ней «фильму».
…Во всех биографических справочниках ничего не говорится не только о службе Язвицкого у Колчака, но и о том, где находился Валерий Иоильевич после падения «белого» Омска. Оказывается, служил в РККА, как вскользь упомянуто в Большой саратовской энциклопедии. Гадать не станем, а присоединимся к мнению современного исследователя Ивана Объедкова:
«Не подлежит сомнению, что именно сотрудничество В. И. Язвицкого со спецслужбами в течение долгого времени не позволяло историкам вплотную заняться изучением его биографии…» (Объедков И. В. Русская военная пропаганда в Болгарии и арест журналиста В. И. Язвицкого // Вестник САФУ. 2015. № 6. С. 26). Кстати, до сих пор неизвестны обстоятельства превращения Язвицкого в корреспондента русских газет «Утро России» и «Русские ведомости», а так же появления в Омске «декоративного чиновника министерства иностранных дел». В то же время, существуют сведения о том, что Язвицкий в ноябре–декабре 1919 г. был специальным представителем колчаковского правительства для связи с союзниками.
Именно Язвицкий, командированный на ст. Иркутск для переговоров с союзниками, по утверждению Гинса, сохранил для истории слова французского генерала Жанена, сказанные «косвенным убийцей Колчака» 25 декабря:
«Мы психологически не можем принять на себя ответственность за безопасность следования адмирала. После того, как я предлагал ему передать золото на мою личную ответственность и он отказал мне в доверии, я ничего уже не могу сделать» (Гинс Г. К. Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории 1918–1920 гг. (Впечатления и мысли члена Омского правительства). М., 2008. С. 559).
Валерий Язвицкий. Рис. А. Яр-Кравченко, 1954
Как бы то ни было, с 1920-го по 1923 г. Язвицкий заведовал различными структурами в системе Наркомпроса: редакционным отделом Тео (1920), научно-литературными учреждениями Главнауки (1922), художественной экспозицией Музея революции (1922), Художественно-промышленным отделом Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (1922–1923); в 1921 г. был учёным референтом в Главном художественном комитете. Являлся членом литературных организаций «Кузница» и «Мастерская коммунистической драматургии». За научную работу «Кто был Кирджали, герой повести Пушкина» в 1922 г. Язвицкого избрали действительным членом Академии художественных наук. В том же году писатель предпринял попытку выпускать ежемесячный литературно-художественный и научно-популярный журнал «Жизнь», но вышло в свет всего лишь три номера. Издавал многочисленные научно-популярные брошюры: «Земная кора и её история», «История кусочка сахара», «История человеческого жилища», «Как люди научились писать, читать и печатать книги», «Чугун, железо, сталь» и другие. В 1930–1931 гг. принимал участие в издании 3-х томной «Жизни животных по А. Э. Брему» (написал для первого тома один раздел и полностью составил 2-й том). Автор исторических романов: «Непобежденный пленник» (1933; об Ипполите Мышкине, народовольце, сподвижнике Чернышевского) и «Сквозь дым костров» (1943; о Франции и Испании XVIII в.). (Русские советские прозаики: биобиблиографический указатель. Т. 6. Ч. 2. — М.: Книга, 1969. С. 338–339).
К фантастике, по большому счёту, Валерий Иоильевич обратился в начале 1920-х гг., когда тяга к популяризации знаний в духе «научного атеизма» приводит его к созданию романа «Побежденные боги» (1924), посвящённому одной из «затерянных» цивилизаций». Последующие фантастические повести и рассказы Язвицкого в основном иллюстрировали основные физические законы, космические полёты, а повесть «Остров Тасмир» (1927) представляет читателям ещё один затерянный мир на карте нашей планеты. (Энциклопедия фантастики: Кто есть кто. — Минск: ИКО «Галаксиас», 1995. С. 688).
С началом Великой Отечественной войны Валерий Иоильевич спешил со своим «словом» к воинам, которые уже через несколько часов марша оказывались на фронте. В отдельных источниках сообщается, что писатель служил начальником ПВО одной из зон столицы, что архивными сведениями не подтверждается. Как раз в это время у него зародилось главное произведение его жизни — одна из первых советских исторических эпопей — «Иван III — государь всея Руси». Язвицкого теперь больше видели в Архиве древних актов, Исторической библиотеке, Историческом музее.
Иван III государь всея Руси. Первое издание, 1955
Огромная романная эпопея выходила в свет частями, по мере её создания, начиная с 1946 г. «Война подточила силы этого могучего человека — ограниченность в пище, холод и огромная мозговая работа простучали первыми ударами инсульта, — пишет биограф Язвицкого Валентина Серганова. — Яростные споры сотрясали стены учреждений, от которых зависело «пускать или не пускать» в свет детище писателя» (Серганова В. Главная книга жизни: К 50-летию со дня смерти и 125-летию со дня рождения Валерия Язвицкого // Роман-журнал XXI век. 2008. № 1 С. 72–73). В 1952 г. болезнь отняла ноги — последнюю книгу романа Валерий Иоильевич уже диктовал секретарю. Эта эпопея была закончена в 1955 г.
Писатель умер в Москве 21 октября 1957 г. и похоронен на Новодевичьем кладбище, благодаря стараниям издательства «Московский рабочий», где впервые и вышла эпопея.
Иван III государь всея Руси. Современное издание
Один из омских историков разделил писателей, находившихся в «белом» Омске, на «известных» и «залётных», отнеся Язвицкого ко вторым. Видимо, не стал утруждать себя хотя бы поверхностным интересом к его биографии, в которой остаётся ещё немало «белых пятен»…
Юрий Перминов: «Имена, забытые Омском»
2. Юрий Перминов: «После омских приключений Эразм Стогов бросил пить»
3. Юрий Перминов: «Николай Чижов никем себя, кроме как моряком и поэтом, не представлял…»
4. Юрий Перминов: «Гордость и украшение нашей литературы» занимался делами о поджогах и убийствах»
6. Юрий Перминов: «Неблагонадежный Вагин был заправским литератором, «не хуже многих»
7. Юрий Перминов: «Друг Валиханова, «русский пехотинец», бунтарь и тончайший лирик»
8. Юрий Перминов: «Наумов, писатель «из народного быта», не считавший чиновников честными людьми
9. Юрий Перминов: «Анненские — разные и нераздельные»
11. Юрий Перминов: «Митрич и Сиязов — кровью сердца за Сибирь»
12. Юрий Перминов: «В Омске о прахе писателя Кондурушкина позаботиться было некому»
