На этом спектакле Омской драмы, где все еще хозяйничает бессменный Лапухин, чувствуешь себя жертвой предательства за свои же сребреники. Почему?
Спектакль «Смит и Вессон» по одноименной пьесе итальянского писателя Алессандро Барикко на Камерной сцене Омского академического театра драмы. Постановка режиссера Георгия Цхвиравы.
Сюжет спектакля проще пивной бочки. У Ниагарского водопада встречаются два шалопута. Первый из них называет себя Смит (заслуженный артист РФ Олег Теплоухов), второй представляется Вессоном (заслуженный артист РФ Александр Гончарук), но никакого отношения к знаменитым оружейникам фирмы «Смит и Вессон» они не имеют. Это, вероятно, прихоть автора Алессандро Барикко для привлечения мужской части зрителей, испокон веков, со времен Каина имеющих тягу к оружию, которая постепенно переходит от детской рогатки по воробьям к автомату Калашникова на поле боя.
Смит якобы метеоролог, он ходит с записной книжкой и записывает в нее от встречных и поперечных данные о том, где, в каком году был дождь или снег, мороз или жара, добавляя в нее сведения о том, кто в это время женился или умер, изменил жене или участвовал в каком-либо фестивале или местных выборах, словом, записывал любое житейское событие. Смит доказывает всем (профанам), что тем самым он занят важным для науки делом. Однако очевидно, что занятие это анекдотичное, пустое, к науке отношения не имеющее.
Метеоролог на самом деле специалист по погоде, он исследует атмосферные явления (температуру воздуха, давление, скорость ветра и прочее) по приборам, составляет прогнозы о возможности дождя, снега и т. п. Называя своего персонажа метеорологом, автор Барикко или сознательно делает его шутом гороховым или сам не понимает, о чем говорит.
Вессон местный житель, у него есть конкретное и важное занятие. Он вылавливает ниже водопада трупы людей, которые приехали сюда красиво покончить с собой. Есть и такие смельчаки, которые погибали, пытаясь пройти над водопадом по проволоке или преодолеть его с помощью какого-либо плавсредства.
Появляется третий персонаж — молоденькая журналистка Рейчел (Ирина Бабаян). У неё в кармане всего три доллара, что недостаточно даже на билет в обратный путь. Редактор дал ей задание привезти сногсшибательный материал, иначе перед ней будут закрыты двери редакции. Альтернативный вариант — вступать с ним в сексуальный контакт у него в кабинете — она решительно отвергает.
Ей приходит отчаянный и рискованный план спуститься по водопаду, создав себе громкую славу и деньги. К своей авантюре она уговаривает подключиться «метеоролога» Смита и «рыбака» Вессона. Все трое принимают решение пустить девчонку, а именно такое впечатление производит жертва, по водопаду в пивной бочке.
Сказано — сделано. На сцене появляется мощная и настолько красивая бочка, ласкающая глаз, что любой бы не отказался посидеть в ней, но не для того, чтобы быть брошенным в водопад, а так, для интереса, лучше с актрисой, в бочке можно разместиться вдвоем, как в сказке Пушкина о царе Салтане.
Итак, 21 июня 1902 г. в день летнего солнцестояния — именно такую дату выбрал автор — юную леди Рейчел Смит и Вессон наглухо закупоривают в бочке, рассчитав, что в ней она продержится без доступа свежего воздуха около шестидесяти секунд и сбрасывают в водопад высотой свыше 50 метров.
Пока она летит эти считанные секунды, которые ей должны показаться вечностью, мы имеем возможность на несколько минут отвлечься и обратиться к истории создания спектакля. Центральной фигурой в ней оказался артист Олег Теплоухов. Перед премьерой спектакля он поделился перед журналистами сокровенным:
«Восемь лет подряд я ездил по Италии, погружаясь в итальянскую культуру… Я влюблен в Венецию, мне страшно не хватает этого города… Пьеса читается запоем и, надеюсь, будет играться и смотреться также. Давно не попадалось такой человеческой пьесы».
Странно, у меня создалось представление, что давно не попадалось такой античеловеческой пьесы. Не тот ли это случай, когда черное названо белым или белое — черным.
Интерес артиста к Италии настолько глубок, что он изучил итальянский язык, а поскольку его не удовлетворил чей-то перевод, то для омского театра он сделал перевод сам, адаптировав его для сибирского зрителя. Речь идет, в частности, вот о чем:
«Пьеса у Барикко написана довольно грубо. Герои ругаются, даже матерятся, но у нас, естественно, этого не будет, мы ищем какие-то эквиваленты».
Мне-то казалось, что итальянский язык предназначен только для виртуозной техники пения bel canto. Увы!
Какие же эквиваленты нашел уважаемый Олег Теплоухов? Мне кажется, они не очень удачны. Судите сами, разговоры персонажей пестрят словами уличных маргиналов: «полная ж’па», «пос’ать с водопада», «шлюха», «сука», «на хрена»… Некоторые обороты настолько утонченные, что не характерны для русского языка и привезены специально омичам для повышения их разговорной культуры и восхищения: «мы в дырке от задницы», «ты знаешь это не хуже того, что у тебя в трусах»…
Нельзя похвалить и такой «эквивалент», как «грёбаный». Почитайте этот новодел по слогам, впрочем, уже известный в современной литературе и на сцене, и порадуйтесь находкам Олега Теплоухова. Страшно представить пьесу Барикко в подлиннике, если и после стараний переводчика интеллигентный русский зритель чувствует себя так, как будто на него покак’ли птицы с небес.
Итак, Олег Теплоухов принял удар на себя, но не каждый зритель, думается, скажет ему за это спасибо. Ведь не каждого театр успел низвести до уровня животного.
В Царской России была практика посылать в Италию за государственный счёт успевающих художников, скульпторов, архитекторов; певцы, композиторы и писатели ехали сами, одновременно поправляя там свое здоровье. Возвращаясь, они обогащали русскую культуру. Один только пример. Художник Александр Иванов в 1833 г. был послан в Рим в качестве пенсионера «Общества поощрения художников», где создал знаменитую картину «Явление Христа народу». Император купил картину за 15 тысяч рублей серебром и жаловал художнику орден Святого Владимира.
Не обошел этот вопрос и Пушкин, который пишет о своем герое Владимире Ленском так:
«Поклонник Канта и поэт.
Он из Германии туманной
Привез учености плоды:
Вольнолюбивые мечты,
Дух пылкий и довольно странный,
Всегда восторженную речь
И кудри черные до плеч».
Тоже неплохо, а чем обогатил русскую культуру наш артист? Из знойной Италии заслуженный артист Теплоухов привез примитивный сюжет чуждой нам пьесы с образцами европейского и русского сквернословия, о кудрях и восторженной речи и говорить не приходится. О «духе же пылком» я скажу ниже.
Пока мы учились у заслуженного артиста пополнять свой язык запасом новых слов, юная леди в пивной бочке приземлилась, но трюк оказался смертельным, и мы здесь не причем, ни мы это придумали. Так бывало с космонавтами. Разница, конечно, огромная. Космонавты гибли ради науки и прогресса, девочка погибла ради вздорных амбиций автора пьесы и его театральных единомышленников в Омске.
Нет никакой возможности похвалить и постановщика Георгия Цхвираву.
Первое действие, в котором происходит знакомство персонажей и составляется план авантюры, развивается сравнительно неплохо, хотя разговоры их наиграны, неестественны. Однако во втором действии все три персонажа читают по очереди дневник «метеоролога», в котором он записал данные о погоде дня 21 июня в течение последних лет пятидесяти (сколько же ему самому лет?), не пропуская ни одного, с указанием в эти же дни каких-то ничтожных случайных событий.
Чтение шло около получаса, и это было возмутительно.
Нельзя было встать и уйти, так как зрительный зал на 30 мест был блокирован фанерой с плотно закрытыми стенками, которые открывались администраторами во главе с заместителем директора Андреем Масловым.
Созданное пространство зальчика подражало бочке на тридцать зрителей, или «дырке» от выше цитированного места, на котором человек привык сидеть. Долго тянувшееся время лишь разнообразил художник по свету Тарас Михалевский, но и ему негде было развернуться.
Мало того, чтецов сменила некая госпожа Хиггис (Анна Ходюн), которая до этого только поминалась по прозвищам «сука» и «шлюха». Появление ее было столь же нелепым: отодвигается фанерный занавес, она сидит на табурете и остается абсолютно неподвижной примерно минут 10-15. За это время «сука», она же «шлюха», впрочем, на вид она производит вполне благопристойное впечатление, произносит длиннющий монолог неизвестно какого содержания, но с претензией на философию о несовершенстве человеческого рода типа — вот и девочка погибла.
Жалко актрису Анну Ходюн, если предыдущие артисты читали вслух по бумаге, то ей пришлось всю речь заучивать наизусть.
По этим двум длинным и невразумительным сценам у меня сложилась твердая уверенность в том, что режиссеру Цхвираве во втором действии надоела работа со спектаклем или он торопился куда-то ставить другой спектакль и для завершения пьесы он просто отдал ее на скучное и бестолковое чтение артистам. С середины второго отделения никакого действия не происходит, осталась только читка, и непонятно, зачем он нудно тянул время до двух с половиной часов. Вероятно, время было оговорено в договоре на постановку спектакля.
Неизвестной оказалась и цель создания Цхвиравой данного спектакля. Никакой художественной ценности постановка не представляет, а вот материальная выгода, наверняка, есть. Речь идет здесь вот о чем.
В зрительном зале, если его так можно назвать, тридцать мест по одной тысячи ценой билета. Они приносят в кассу тридцать тысяч рублей, а спектакль ставится примерно раз в месяц. Какой же от этого прок, окупит ли он когда-то стоимость затраченных на его постановку средств?
Кому и зачем нужен такой спектакль?
Или все-таки нужен тому, кто получает гонорар за постановку спектакля, который измеряется чаще всего несколькими сотнями тысяч рублей?
В интернете сообщаются на этот счёт любопытные новости. Театры нанимают своих же художественных руководителей в качестве актеров и режиссеров. Продолжая получать ежемесячную зарплату художественных руководителей государственных театров, руководители театров получают дополнительно за постановку в своем же театра спектакля следующие гонорары:
Кирилл Серебренников 345 тысяч рублей (до суда и увольнения), за актерскую игру в своих театрах Олег Табаков (ныне покойный) и Олег Меньшиков более чем по 600 тысяч в месяц, Надежда Бабкина — 520 тысяч в месяц.
Ничтожное количество зрителей посмотрит спектакль «Смит и Вессон», и прибыли в кассу театра они не принесут, но это теперь никого не волнует. Главное, что деньги за его постановку получены и не исключено, что в Омском театре имеют место подобные же шалости.
А если это так, то речь может идти о банальном распиле денег, в том числе и государственных.
Знать об этом могут только, конечно, самые важные персоны, такие как: обычно всегда неизвестная в любом учреждении личность женского пола — главный бухгалтер; всем известный уважаемый директор Виктор Прокопьевич Лапухин; и, разумеется, главный режиссер театра Георгий Цхвирава и он же режиссер-постановщик данного спектакля.
Со спектаклем «Смит и Вессон» удачно решается еще один показатель, который неизменно требуется от государственных театров — наполняемость зрительного зала. В данном случае всё продумано как нельзя лучше: из без того небольшого Камерного зала выкинули половину кресел, а на оставшиеся тридцать всегда находятся любопытные. Посещаемость такого «зала» всегда стабильно 100%. За это будет особая похвала, а, может быть, и премия.
«Лишние» кресла выставлены как попало тут же в фойе, и мешают зрителям прогуливаться.
Режиссер Георгий Цхвирава с удовольствием подхватил соображения Олега Теплоухова о «духе странном». Разбившаяся насмерть журналистка, как бы воскресшая, возникает на заднем плане в светлом платье, и госпожа Хиггинс в своем монологе трогательно говорит о том, что Рейчел при жизни хотела бы поверить в Бога. Хотеть не вредно, но в это время мужской голос от имени священника возглашает:
«Чей это мул наср’л на паперти!» Проказник же режиссер, однако! Как экономно, одной фразой он выразил «духовность» своего спектакля в целом.
Наконец, пришла пора сказать и о хорошем в спектакле. Это хорошее и даже превосходное заключается в игре Ирины Бабаян в роли Рейчел. Её фигура, думаю, не претендует на европейский стандарт 90×60×90 при росте 175, но такой подход к ней был бы несуразным. В своем собственном виде, при всех своих параметрах она великолепна и в диалоге, и в поведении, и в… бочке, в которую неоднократно умилительно влезает и обустраивается в ней.
Гримасы ее очаровательны и бесконечно разнообразны, как сочетание цветных кристаллов в калейдоскопе.
Их невозможно зафиксировать, описать и запомнить. В сознании остается лишь нечто чарующее, покоряющее, феерическое, яркое. Всё возможное в сложнейшей жизненной ситуации написано на её лице: страх, раздумье, озорство, лукавство, наивность, непосредственность, решительность…
И прочее, и прочее.
На фото артисты Олег Теплоухов, Александр Гончарук и Ирина Бабаян обсуждают план покорения Ниагарского водопада.
В остальном спектакль остается серым и невыразительным, его не спасают даже два заслуженных артиста. Думаю, понимает это и режиссер, и потому в последней сцене он представляет вдруг ни с того ни с сего Смита и Вессона странствующими артистами, наряженными в мексиканские наряды с шикарными сомбреро. В таком виде Г. Цхвирава не мог придумать, что делать своим «оружейникам», и они лишь прохаживаются туда и сюда.
У меня создалось впечатление, что на складе нашлись мексиканские костюмы от какого-то прежнего спектакля, в них режиссер и нарядил артистов. Зачем они оказались в Мексике, если Ниагарский водопад находится на границе Канады и США? И как они туда переместились, не имея за душой ни гроша? — Просто чтобы сделать зрителю красиво! Особенно великолепен Александр Гончарук в ладно подогнанном наряде на фоне крупной фотографии с подлинными мексиканскими мачо.
Они вспоминают о погибшей Рейчел, пытаясь ее как бы героизировать, но нет и намека на сожаление о том, что это они, два мужика, соорудили для девчонки бочку-гроб и бросили на камни с высоты 50-ти метров.
Нет логики ни в пьесе, ни в спектакле, а есть лишь желание режиссера показать нечто новаторское, неожиданное. Одна бочка только чего стоит, которую изобретатель Смит собственноручно многократно втаскивает, а затем укатывает со сцены. Куда смотрела полиция к тому же, не открыв уголовного дела за убийство журналистки Рейчел?
Замахнулся Георгий Цхирава на шедевр с неизвестно зачем заимствованными, взятыми на прокат именами знаменитых оружейников, начал, но так и не закончил начатое. Художник Александр Иванов, посланный Правительством в Италию, на века прославил Бога. Режиссер совместно с заслуженным артистом Теплоуховым, пригласив в спектакль неосторожного мула, нехорошо символически замарал Храм молитвы, неважно какого — католического или православного, всё плохо.
Ослу всё равно, где справлять нужду, в хлеву, на лужайке или на паперти, но постановщики должны давать отчет в том, а место ли малоразумной скотине и скотской лексики в храмах культуры? В цивилизованных городах Европы, Азии, Северной и Южной Америки, Австралии и Африки гуляющие с животными граждане имеют при себе мешочек и перчатки, при помощи которых они уносят случайные биологические отходы своих питомцев.
Надо учиться у культурных людей, потому не предложить ли министру культуры области Юрию Трофимову обязать академический театр приобрести нечто вроде виртуальных мешков, в которые выше названные руководители будут складывать маргинальные сценические отходы. Прежде всего, это следы присутствия мула на паперти храма, где обычно сидят нищие, а затем и прочие «эквиваленты» и разносить их после спектакля по своим жилищам, кто, сколько унесет?
Смотришь: главреж несет тяжелый мешок «грёбаных» вперемешку с синонимами, мешок заслуженного артиста и переводчика полегче — он с дырками от того, на чем сидят зрители; а директору — что останется.
Кстати, я время от времени вижу, как главреж театра Георгий Цхвирава прогуливается с маленькой собачкой в районе Тарских ворот и дома с бюстом бывшего Первого секретаря обкома КПСС Сергея Иосифовича Манякина по улице Спартаковской, названной в честь восставшего римского (по-современному — итальянского) раба Спартака. Так что ему нетрудно будет справиться и с более серьезной задачей.
Иуда предал Христа за 30 сребреников, на спектакле чувствуешь себя жертвой предательства за свои же сребреники.
Почему?
