Наконец-то в Омске стали избавляться от несбыточных амбиций в виде заборов с растущим за ними бурьяном. Когда забора нет, то появляется просто свободное место, которое возвращается в общественное пространство.
Академик Каримов, цитируя кого-то из известных градостроителей, говорил: «свободные пространства есть самая большая ценность в городской застройке».
Не надо стараться срочно застроить каждый кусочек городской земли, думая, что мы самые умные на все времена. Со временем могут поменяться приоритеты в застройке города, назначение территории, общественные запросы. Чтобы потом не вставала задача сноса, оставьте поле деятельности для будущих поколений. В срочной застройке заинтересованы, в первую очередь, те, кому нужна срочная прибыль.
Из последних событий можно отметить убранный забор на улице Жукова между улицей Бухгольца и Лермонтова по чётной стороне Жукова. Причём не просто убрали забор, но и бурьян ликвидировали. Сейчас нет впечатления, что это заброшенный пустырь.
Ещё бы через дорогу забор убрали.
Но возникает другой вопрос. Зачем сносили дома на этом месте, если ничего строить не собирались. В том числе дом протоиерея Никольского на Сажинской, 35.
Чтобы выселить жильцов, этот дом брали штурмом омон с росгвардией. Протоиерей Никольский был настоятелем церкви Михаила Клопского, которая стояла на этом же перекрёстке по диагонали. Сейчас на этом месте памятник Карбышеву.
Казалось бы, настоятель небольшой приходской церкви — невеликий сан. Но в чине закладки Успенского собора в 1891 году участвовали: Цесаревич Николай, епископ, губернатор, городской голова и протоиерей Никольский. Об этом, в частности, гласит текст восстановленной нами памятной доски на фасаде Успенского собора. Значит Никольский был не простым священником, если удостоился чести участвовать в особозначимом для того времени событии в такой компании.
То есть он, как минимум, был лично знаком с царём, а может они были в приятельских отношениях.
Ну да ладно, либеральные оппоненты скажут, что эта история сугубо православно-монархическая и им не интересна. Тогда можно вспомнить про другую несостоявшуюся «великую» стройку в конце улицы Либкнехта на берегу Оми. Здесь за забором не то что бурьян, лес успел вырасти. А в котловане образовалось озеро.
Сейчас забор убрали, так верните на место дом, в котором прошло детство поэта Роберта Рождественского, и где он написал свои первые стихи.
Когда затевалась эта стройка, я предлагал поставить этот дом на охрану. Тем более, что он даже не попадал в пятно застройки, на что сотрудница минкульта, которую потом проводили с почётом, возражала мне: но это же такой важный инвестиционный проект, он украсит город, а дом Рождественского ветхий, в него вкладываться никто не хочет, так что пусть сносят.
Фото: Алексея Пантелеева
В результате никакого проекта не состоялось, а дома Рождественского нет. Зато минкульт проводит мероприятия в память о Рождественском, где они рассказывают, как чтят память земляка.
В исторической части города за каждой новостройкой стоит история снесённой исторической застройки. Всегда ли приобретения оправдывают потери? И есть ли фатальная необходимость стирать историческую память?
На самом деле история и современность могут гармонично сосуществовать. Есть такое понятие «память места». В архитектуре оно проявляется тем, что в современную застройку включаются исторические здания, не памятники. В нашем городе мало такого опыта. Из положительных примеров можно привести ИТ банк на Думской.
Но чаще всё сносят бесследно. Особенно грустно, если ещё и бессмысленно, и на месте снесённых исторических домов появляются огороженные пустыри с бурьяном.
Но ладно хоть заборы начали убирать.
