…Событие не бог весть какое. Можно даже сказать, неинтересное и малюсенькое. Конечно, если смотреть на него с кочки зрения жителей страны, которая недавно считала себя «самой читающей в мире». Ну вы только подумайте! В разгар дачного сезона, за два дня до отпускного лета, где-то далеко, в заокеанском Нью-Йорке откроется книжная ярмарка «БукЭкспо Америка». И - что? Как откроется, так и закроется. Вот ежели б всхожие семена и саженцы даром за амбаром или на халяву профсоюзные путёвки в Грецию с Анталией. Короче говоря, по мнению «неписателей», дело то сугубо государственное, писательское и напрочь оторванное от реалий всенародной жизни России.
Ничто не предвещало ничего! Государство, озабоченное «продвижением русской литературы за рубеж», тихо-мирно разыскивало организатора будущей экспозиции, которому по госконтракту обязалось отстегнуть 10 миллионов рублей. Тому, в свою очередь, нужно будет доставить на Манхэттен делегацию, 400 книжек весом в треть тонны, а также провести там 14 официальных дискуссий и презентаций. Заявки на участие в тендере принимаются до 5 апреля 2013 года, а электронный аукцион назначен на 11-е. Всё шло хорошо, но только до того злополучного дня, когда писатель Михаил Шишкин вдруг отказался представлять Россию на этой ярмарке. О своём решении и мотивах прозаик сообщил в письме, адресованном Федеральному агентству по делам печати и массовых коммуникаций и дирекции Фонда «Президентский центр Б. Н. Ельцина».
Откажись какой-нибудь Федька Умойся-Грязью из Бердянска, автор санброшюры о пользе мытья рук, его эпистола не вызвала бы никакого резонанса в обществе. Никто и не услышал бы вопль души, затравленной и офлажкованной деспотическим государством в тридесятой глухомани. Однако автором оказался живущий в благополучной Швейцарии лауреат премий «Российский букер», «Большая книга» и «Национальный бестселлер». Не хухры-мухры! Шишкинское послание громыхнуло примерно так, как если бы он сам в кирзовых сапогах прыгнул с высоты двух метров на жестяную крышу, где безмятежно загорал обыватель. И пошла писать губерния! Либеральная пресса (есть, есть ещё такая!) и отвязанная блогосфера Интернета страстно заблажили и вознесли отказника на божничку. Писатель и революционер Эдуард Лимонов ядовито, на французский манер, обозвал «героем 25-го часа» и посоветовал коллеге по перу «жить так и писать такое, чтобы российским властям и в кошмарном сне не пришло бы в голову приглашать писателя представлять Россию в Соединённых Штатах». Пригласившая Шишкина сторона скривилась и выразила своё глубочайшее недоумение «по поводу» демарша. Остальные россияне, как говорится, пожали плечами: мол, литератор в Альпах с жиру бесится.
Что ж такое важное и доселе ненаписанное отчеканил Михаил Шишкин? Если выпарить письменную воду, то в сухой остаток упадут затёртые штампы, «стопицот» раз произнесённые в России и ни разу не услышанные её безухой, дубовой скрепой - государством. Слова брошены на зряшный повод - о собственном неучастии в ярмарке, будто бы дающей нашим бытописателям уникальную возможность выйти на американских издателей, читателей и на весь англоязычный книжный рынок. Да и хрен в майонезе на эту самую возможность! Пусть они сначала выйдут на внутренний рынок и станут интересны своему народу, но… Квинтэссенция в осадке: «Страна, где власть захватил криминальный коррупционный режим, где государство является воровской пирамидой, где выборы превратили в фарс, где суды служат начальству, а не закону, где есть политические заключённые, где госТВ превращено в проститутку, где самозванцы пачками принимают безумные законы, возвращая всех в Средневековье, такая страна не может быть моей Россией. Я не могу и не хочу участвовать в официальной российской делегации, представляя такую Россию…». Эка невидаль, да? И чем тут можно восхищаться и по поводу чего тут глубоко недоумевать? Сказал и сказал. Впрочем, смелого отказника должно наградить за рекламу ярмарки BookExpo America в России и в мире. Например, американским знаком «Пурпурное сердце», которое бы символизировало его собственное, трепетно бьющееся в интересах демократии и всего российского народа.
Письмо как письмо. Не стоило бы придавать ему много значения и выделять из того информационного мусора, который девятым валом ежеминутно накрывает наш утлый ковчег. Ясно же, что письмом его не раскачаешь, дырку в нём ниже ватерлинии не пробьёшь. Хорошо ли, плохо ли, но - плывёт. Автор «Письмовника» и «Венерина волоса», на мой взгляд, обращаясь к Федеральному агентству по делам печати и массовых коммуникаций, метил скорее всего в Путина и в его калиброванных начальников. То есть в пресловутых «пирамиду, режим и самозванцев». Я вот только не понимаю: чего хотел автор ярмарочного письма? Шума! Ну, взял бы, раз такой смелый, и прямо настрочил ВВП. Геройский Минкин в «Московском комсомольце» пишет почти еженедельно президенту о «свинцовых мерзостях бытия». Почти о том же круглосуточно дует в эфир и «Эхо Москвы». Зачем понадобилось с чёрного входа ломиться в дом, если парадный настежь открыт? Риторический вопрос. Вероятно, писатель опять сочиняет что-то нетленное, чему скоро понадобится рекламное сопровождение к Читателю. Вообще, как удачно и - главное! - бесплатно громыхнуло жестью на всю страну. Отказ Миши Шишкина!
Лично мне эпистолярное послание показалось знаковым и параллельным тому, что не единожды делали российские и советские писатели. Три факта навскидку. Владимир Ленин прочёл книгу Аркадия Аверченко «Дюжина ножей в спину революции» и признал её «высокоталантливой», а автора - «озлобленным до умопомрачения белогвардейцем». Писатель, находясь в эмиграции, не остался в долгу и наваял «Приятельское письмо Ленину», начав его словами: «Здравствуй, голубчик! Ну, как поживаешь? Всё ли у тебя в полном здоровьи? Кстати, ты, захлопотавшись около государственных дел, вероятно, забыл меня? А я тебя помню…». И далее - про «идиотский ЦИК», Льва Троцкого и «всякую дрянь» из ленинского окружения. Владимир Войнович писал из Мюнхена открытые письма, которые сейчас читаются на одном дыхании. Например, в редакцию «Известий»: «Позвольте через вашу газету выразить моё глубокое отвращение ко всем учреждениям и трудовым коллективам, а также отдельным товарищам, включая передовиков производства, художников слова, мастеров сцены, героев социалистического труда, академиков, лауреатов и депутатов…». Или Леониду Брежневу: «Я не сомневаюсь, что в недолгом времени все Ваши указы, лишающие нашу бедную родину её культурного достояния, будут отменены… И моим читателям придётся сдавать в макулатуру по двадцать килограммов Ваших сочинений, чтобы получить талон на одну книгу о солдате Чонкине…». И, наконец, великий Александр Солженицын, находившийся под прессом государства, отправил самоубийственное «Письмо IV Всесоюзному съезду Союза советских писателей». Вопросы он поднимал, соразмерные масштабу своей личности - не о книжных ярмарках, а о судьбах писателей, о свободе слова, о цензуре, которая «тянется присвоить себе удел нетленного времени: отбирать достойные книги от недостойных».
Государство российское отбирает писателей для ярмарки тщеславия в Америке, а Время - для бессмертия. Дай Бог, чтобы совпало!
«Ваш Ореол» № 12 (740) от 20 марта 2013 г.
