…С раннего детства люблю задавать вопросы. Родители однажды решили сосчитать их количество за сутки и на третьей сотне сбились. То есть скорострельно, каждые пять минут, спрашивал, впитывал ответ и приставал снова. Есть такие любознательные дети, похожие на воробушка по имени Пудик. Их тоже интересует: почему на улице ветер и исчезнет ли он, если деревья перестанут качаться? Именно эта черта характера впоследствии определила выбор профессии. Не утратив с годами тягу к знаниям, я приобрёл новое качество - запоминать яркие вопросы людей и обстоятельства, в которых они заданы.
Осень 2013-го. Эфирно-интернетное пространство России затоплено пустейшим флудом - всякого рода новостями и материалами, не несущими почти никаких полезных сведений. В сетках вещания - сериальная бурдомага с грязцой. В аналитических программах - ноль аналитики, а в новостях - хороших вестей. Кто-то у кого-то спрашивает о чём-то. И кто-то отвечает. Иногда перестаю понимать происходящее и думаю о том, что муравьиная суета «информационного общества» создаётся для отвлечения граждан от реалий бытия. Смещены ориентиры, подменены ценности. И кажется, что суть происходящего усердно ретушируют, дабы нечто глубинное не попало в поле народного зрения. То есть Жизнь с её вековечными, «герцено-чернышевскими» вопросами «Что делать?» и «Кто виноват?».
Эпизод из прошлого. Большевики арестовали человека по делу Тактического центра, созданного в 1919-м для выработки программы действий в случае свержения нового правительства. Господин к организации почти не имел отношения. Более того - он даже входил в группу из 12-ти «бессмертных» людей, кого власть сердобольно подкармливала в бескормицу Гражданской войны. И вот сидит на нарах. Тюрьма внутренняя, изоляция абсолютная, строгий режим. В полночь вызывают арестанта на допрос и ведут по длинным, мрачным лабиринтам. Понятно, что обо всём подумал и приготовился к худшему.
«Наконец мы попали в коридор более чистый и светлый, с ковром, и вошли в большой кабинет, ярко освещённый, со шкурой белого медведя на полу, - напишет он спустя четверть века. - С левой стороны, около письменного стола, стоял неизвестный мне человек в военной форме, с красной звездой. Это был блондин с жидкой заострённой бородкой, с серыми мутными и меланхолическими глазами; в его внешности и манере было что-то мягкое, чувствовалась благовоспитанность и вежливость».
При таких обстоятельствах встретились Николай Бердяев и Феликс Дзержинский, чьё имя, по арестантскому мнению, «считалось кровавым и приводило в ужас всю Россию». Два идеологических врага. Один мог бы защитить себя только словом, другой - стереть его в лагерную пыль. Однако Железный Феликс более сорока минут слушал лекцию ярого антисоветчика, в которой тот отстаивал свои религиозные, философские и моральные принципы. После длинного монолога главный Чекист... освободил Философа, сказав ему на прощание: «Я вас сейчас освобожу, но вам нельзя будет уезжать из Москвы без разрешения». Осенью 22-го Николая Бердяева в числе «мятежных интеллигентов» выслали из страны на «философском» пароходе. Лев Троцкий цинично пошутил: «Расстрелять их не за что, а терпеть - невозможно».
Вероятно, я не запомнил бы случай, описанный Бердяевым в книге «Самопознание», если бы не заданный ему вопрос, удивительный по простоте и наивности. Начальник тюрьмы, бывший гвардейский вахмистр, помогая Николаю Александровичу вынести вещички, вежливо спросил у выхода: «Понравилось ли вам у нас?». Что там может понравиться зеку? Что чудом не разделил участь «врагов народа» и того белого медведя, чью шкуру он видел в тюремном кабинете? Узник наверняка что-то ответил тюремщику, но в своей работе не написал об этом. Посреди ночи его - освобождённого и со скарбом! - повёз домой вооружённый солдат на мотоциклетке. А как иначе? Чекист озаботил себя личной безопасностью политического оппонента и спустя годы, посмертно, получил от него лестную оценку: «Дзержинский произвёл на меня впечатление человека вполне убеждённого и искреннего. Думаю, что он не был плохим человеком и даже по природе не был человеком жестоким. Это был фанатик. По его глазам, он производил впечатление человека одержимого. В нём было что-то жуткое…».
Страны Советов и большевиков давно нет, как нет и философов, равных Николаю Бердяеву. Левая оппозиция мирно сидит в засаде Госдумы РФ и ведёт оттуда обстрел «ненавистной власти» подкалиберными вопросами. Либеральная оппозиция, созидавшая подобие антисоветского Тактического центра, в муках родила чахлый Координационный совет и выдохлась в перманентной борьбе с Главным Блондином. ВВП - без красной звезды и острой бородки, но вежлив и благовоспитан до такой степени, что сам приезжает к «болотным» оппонентам на заседания валдайского клуба. В дискуссионном «логове», созданном для улучшения имиджа России, внимательно и даже богобоязненно слушают его философические ответы. Потом всё в виде порционного салата выдаётся на-гора и какое-то время занимает общественное сознание. Что и как сказал ВВП? Кому отправил воздушный поцелуй? Это важно. Да.
Участники очередной валдайской тусовки опять «остро» спрашивали президента России о всякой всячине, а я вспоминал афоризм Андре Жида: «Когда на твой вопрос отвечает философ, перестаёшь понимать вопрос». Зачем и кому нужны их совещания и съезды? Лучше бы по-советски проводили партхозактивы, принимали пятилетние планы и уезжали бы на ударные стройки капитализма. Потом каждый по-бердяевски мог бы сказать: «Когда была введена обязательная трудовая повинность и пришлось чистить снег и ездить за город для физических работ, я совсем не чувствовал себя подавленным и несчастным, несмотря на то, что привык лишь к умственному труду и чувствовал физическую усталость. Я даже видел в этом правду, хотя и дурно осуществляемую etc…». Может, они счастливы от сотрясения воздуха и самой борьбы? Кстати, Дзержинского я вспомнил неслучайно. Чекист родился в сентябре 1877-го. Председателю ГПУ РСФСР, как и Путину, часто досаждали мелкими вопросами.
Спасибо от меня американскому репортёру Алеку Луну, спросившему ВВП про Навального. Внезапная параллель! Первый - в Кремле, а второй - в Интернете попирает ногами бурую шкуру не убитого им медведя. Для картины маслом не хватало пары мазков. Я представил их «саммит» в тюрьме, после которого арестанта отпустили в столицу, чтобы он олицетворил собой «свободные, демократические выборы». А ещё - тюремного начальника с простецким вопросом: «Понравилось ли вам, Алёша, у нас?» и, конечно, солдата на мотоциклетке. Чуть не забыл. Кандидата в мэры будто бы приглашали на дискуссию в клуб, но он не приехал. Есть и в этом что-то мистическое - Алексей не может покидать пределы Москвы, ибо находится под подпиской о невыезде по уголовному делу.
…Прошлое можно оценивать как угодно. Изменить нельзя. И есть ощущение, что наша История склеена в целлулоидное кольцо, которое без остановки крутит неведомый киномеханик, смешивая все события до идентичности. При этом что-то очень важное, нужное всем нам остаётся за кадром - неосвещённым и потому незамеченным.
«Ваш Ореол» № 41 (769) от 09 октября 2013 г.
