Когда же это произошло? По-моему, в 2050-м. Я ехал по главной «красной ветке» от станции «Солнечной» до «Сибирского проспекта».
Метропоезд «Ретро» знаменитой серии «А», выпущенный к юбилею Московского метрополитена и списанный после него на службу в провинциальный Омск, как будто никуда не спешил в бесконечно длинной трубе. Состав мерно покачивался на рельсах и убаюкивал пассажиров. Кроме меня и деда в белых одеждах с мальчиком лет десяти, сидящих рядом на пружинном диване, обтянутом искусственной кожей. Эти двое говорили между собой, и нельзя было не слышать их дорожной беседы. Ну разве что пересесть на другое место.
Дедушка, отвечая на вопрос любознательного ребёнка, слегка повысил голос и с пущей важностью вдруг произнёс: «Омское метро, дорогой мой, построили мы, блогеры!». И от света настенных бра глаза его, подёрнутые старческой влагой, сверкнули сабельным всполохом. Дедок внезапно встал и, держась за бронзовые поручни, продекламировал некрасовское: «Мы надрывались под зноем, под холодом, с вечно согнутой спиной, жили в землянках, боролися с голодом, мерзли и мокли, болели цингой…». Дремавшие пассажиры на секунду вскинули поникшие головы. Старик, смутившись, ненадолго умолк. Видимо, выбирал в нахлынувших воспоминаниях нечто героическое, что впечатлило бы пацана. Пересаживаться не хотелось, и потому невольно тоже послушал старинного «блогера», который на рубеже веков, якобы имея привычку к труду благородную, механически долбил ржавой лопатой омские недра.
Я иногда отвлекался и на перегонах до «Лермонтовской» улавливал отдельные эпизоды рассказа. Любопытный фрукт! Он имел уже пожилое лицо и согбенный корпус тела - не столько от числа годов, сколько от социальной нагрузки; от этих данных говорил отечески и почти всё знал и предвидел. Начал с той поры, когда Омского метрополитена и не существовало вовсе. Кстати, он очень смахивал на шеф-повара в столовой общепита, который варит и ест своё варево. То есть сдабривал личную биографию и повествование неизвестными внуку фактами, как пустые щи сметанной забелкой или кислый квас яблоками. При этом нарушал все правила русского языка и с лёгкостью перескакивал через громадные временные отрезки.
Сказанное им походило на фантасмагорию. Мне показалось (или - это правда?), будто в 312 году до нашей эры по поручению Аппия Клавдия Цека сей товарищ лично командовал римлянами при прокладке вечной дороги до порта Брундизи. Чёрт его знает! Но дед уверенно сыпал цифрами и вещал про ширину и длину дорожного полотна via Appia, про базальтовое покрытие и выпуклую форму трассы, а также химический состав известкового раствора, скреплявшего блоки. И уверял ребёнка, что строители уже тогда нагло распиливали бабло и давали кому-то взятки. А он-де, находясь в должности претора (высшего должностного лица), боролся с коррупцией всеми доступными способами. И вроде бы сотнями вешал рабов и вороватых надсмотрщиков по обочинам той дороги.
Короче говоря, по всему выходило, что прочное дедово мировоззрение сформировалось задолго до построения омского метро, при утопическом социализме или даже раньше. И эта часть его жизни мне показалась сквозь дрёму гораздо интереснее римской. Всё-таки речь шла о родном Омске, где, будучи совсем молодым человеком, тот учился, получая высшее без среднего, где подвизался в каких-то (я не расслышал!) конторах и предприятиях.
«И отовсюду меня увольняли!» - смеясь говорил дед. «За что?» - спросил внучек. Вместо настоящего дела, коим занимались трудящиеся, говорливый предок мальчика постоянно стоял и думал среди производства. Какой же администрации нужен работник, стоймя стоящий, ежели все трудятся в поте лица? Да никакой. Наверное, «преторов» на производстве без него хватало. «А о чём ты думал, деда, когда стоял в одиночку?» - не унимался внук. «О плане общей жизни. И мог бы выдумать что-нибудь типа счастья, - ответил старче. - А от душевного смысла улучшилась бы производительность труда всего коллектива. Но меня назвали несознательным человеком и выгнали, не желая очутиться в хвосте народных масс…». Что-то странное рассказывал мой попутчик. Поди проверь!
У внука горели глазёнки, а дедушка вслух продолжал вспоминать, как при советской власти тяжело строили омское метро. Он сам якобы с первого дня участвовал в грандиозном строительстве и помнил почти всё до мельчайших мелочей. Например, как вначале среди пустыря в микрорайоне стоял инженер - не старый, но седой от счёта природы человек. Правда, фамилию его подзабыл, но это неважно. Инженер сказал ему, что он уже разметил котлован, разбил земляные работы и показал на вбитые колышки. Мальчик понял, что какие-то коммунисты возвысили его деда сразу до бригадира и поручили ему с артелью самый почётный грунтовый труд на важном участке. Грунт здесь они уже предварительно посмотрели, рассчитали на сжатие и деформацию. Рабочим оставалось только вонзить шанцевый инструмент в глину и ишачить от колышка до вечера. Каждый божий день!
Дедуля говорил и, вероятно, испытывал незнакомое внуку волнение, близкое к наслаждению от физической работы. Как будто он, помолодев, артельно рыл почву вглубь, пуская всю силу в лопату, и представлял будущего ребятёнка, с которым когда-нибудь помчится от станции к станции под раскинувшимся наверху большим городом. «В Омск в те годы ещё, - продолжал старик, - не завезли канадский горнопроходческий щит Lovat RME 241». «А это что такое, щит Lovat?». Дед улыбнулся, погладил мальчишку по голове и довольно бойко сообщил характеристики здоровенной машины, похожей на длинного червяка диаметром шесть метров, который грызёт землю в Земле.
За неимением мощного агрегата и учёных маркшейдеров, по его словам, артельщики сами на глазок определяли направление перегонных тоннелей, ведущих куда-то в тёмную даль из отрытого ими котлована. Он пытался что-то рассказывать про монтаж бетонных колец и лоб забоя, где будто бы самолично, врукопашную, убирал породу. Впрочем, уставшего внука уже не интересовало то, как грузно дед разрушал землю ломом, как его плоть якобы истощалась и потом вновь наполнялась силой для каторги в теснинах тоскливой глины. Старик бегло сказал о технических особенностях отбойных молотков, о марках цемента и временном креплении кровли. Парнишка ждал, как он вырулит к заявленной им теме: «Омское метро, дорогой мой, построили мы, блогеры!». Однако дед не спешил и заметил вскользь, что строительное и прочее начальство в начале XXI века всё начисто украло в метро, завело тоннели в тупик, а генподрядчик обанкротился. Эти сведения, пожалуй, предназначались пассажирам.
В течение трёх лет мне пришлось освещать в газете «Волжская коммуна» строительство Самарского метрополитена. Правда, на этом основании не с руки было вмешиваться в проповедь старого «бойца метростроя» и выводить на чистую воду. Ясно, что попутчик сверстал свои байки из того, что нарыл в Интернете, разбавив хронику цитатами из платоновского «Котлована». Пусть внук считает его Героем труда, но…
Кто всё-таки достроил метро в Омске? Да те же люди, что и строили. А геройские блогеры? По-моему, в 2014-м они вызвали дух Фюльжанса Бьенвеню из Парижа, пригласили профессора Вучика из США и под их началом снова стали зубы колотить языками да сайты обсиживать.
«Ваш ОРЕОЛ» № 15 от 9 апреля 2014 г.
