Чтобы не получилось «испорченного телефона», я предпочитаю комментарии из первых уст.
В последние дни ко мне часто обращаются за разъяснениями о строительстве входа в подвал с фасада здания «Треугольник» на ул. Либкнехта, 4.
Я предпочитаю называть здание по первоначальному назначению, омичам нужно вновь привыкать к историческому названию. Несколько слов, что такое «Треугольник», чтобы все понимали, что название не придумано произвольно, а восстановлено. Это было товарищество российско-американской резиновой мануфактуры «Треугольник». Предприятие было основано в 1860 г. и продолжало существовать до начала 1930-х годов уже в виде «Резинотреста». В Омске оно имело свое отделение.
Исторически входа в подвал с улицы не было. Но он появился, видимо, еще в 30-е годы. Он был построен сугубо утилитарно, без архитектурных претензий. Лестница была крутой, темной, неудобной. Я с трудом представляю, как в бытность роддома беременные женщины спускались по ней в подвал.
После переезда роддома здание долго стояло заброшенным, и после череды перепродаж наконец появился владелец, заинтересованный в реставрации и эксплуатации здания. Хочу отдельно отметить, что он заинтересован не в его сносе с целью строительства на его месте небоскребов, не в перестройке здания, а именно в его реставрации, потому что он прекрасно понимает, что он приобрел и сделал это неслучайно.
Но поскольку государство решило продать этот памятник и таким образом сняло с себя ответственность за его содержание, то владелец должен иметь хоть какие-то преференции, которые позволяют ему окупить затраты, ведь реставрацию он ведет исключительно за свой счет. Еще раз оговорюсь, что речь идет не о разрешении на снос, как в других случаях, а всего лишь о наличии отдельного входа в подвал, который сделали задолго до него.
До начала работ проект реставрации фасада был отправлен на согласование в установленном порядке, но в нем был другой вариант входа. Он предполагал применение сотового поликарбоната с металлоконструкцией и декоративными деталями. Но когда лестница в подвал уже была приведена в соответствие с техническими нормами, вновь встал вопрос, как ее закрыть. Открытая наружная лестница в Сибири не практична. (Кстати, размеры лестницы определяются СНиП и пожарными нормами, поэтому сделать ее меньше нельзя). Подходов к каким-либо дополнительным сооружениям на памятниках может быть по большому счету только два. Это откровенный новодел в модных материалах, не претендующий на участие в ансамбле, работающий на контрасте, и стилизация, которая так или иначе соответствует ансамблю. Я занимался реставрацией фасадов на этом здании, и вход в подвал входил в эту работу. Заказчик предложил мне подготовить еще несколько различных вариантов входа. В их числе был вариант стилизации. Он остановился на нем. Я сделал рабочие чертежи и их, чтобы не терять время в конце строительного сезона, сразу отдали в работу. По ходу работы проект уже корректировался по эксплуатационным соображениям.
Но с постройкой входа сразу возник общественный интерес к нему. Я рад, что омичей так заботит судьба исторических памятников. Этот интерес подтверждает, что «Треугольник» - один и самых значимых памятников Омска. Тем более что он входит в великолепный ансамбль. Но удивляет, что масштаб интереса не вполне соответствует масштабу события. Ведь ничего не было снесено, перестроено. Максимальный ущерб - это несколько отверстий диаметром 6 мм под анкера, хотя при реставрации фасада их заделали несколько сотен. Я пытался сделать этот вход так, как его могли сделать при постройке. Он повторяет все детали фасада и максимально соответствует ансамблю. Высота сооружения с одной стороны определяется дверью, а с другой стороны окнами 1-го этажа. Зазор между ними очень мал, поэтому поля для маневра практически нет. Для тех, кто не в курсе, чтобы не напоминать пословицу про то, когда пол-работы не показывают, сообщаю, что в окончательном виде сооружение должно быть отделано каменной штукатуркой, как и весь фасад и по фактуре и цвету никак не будет отличаться от него. Оно не будет выделяться. Я хотел построить его так, чтобы оно тактично вписалось в историческую среду. Я понимаю, что оно не является шедевром, но вход в подвал и не должен претендовать на особую роль в ансамбле. Это локальное утилитарное сооружение. Но меня никто не сможет упрекнуть, что это сооружение чужеродно. Если есть сомневающиеся в правильности этого сооружения, то в его исторической достоверности усомниться трудно.
Приверженцы «современной» архитектуры не понимают, почему мы пошли по пути стилизации. В их понимании даже в целостной исторической среде любое новое сооружение должно быть новомодным. Я полагаю, если они высокие профессионалы и настолько озабочены судьбой памятника, им не составит труда изобразить свои предложения. Если по совокупности исторических, функциональных, технических, экономических, эстетических критериев они окажутся лучше, то их можно обсуждать. Но если первые четыре группы критериев сколь-нибудь объективны, то эстетические критерии субъективны и определяются не профессиональной подготовкой, а мировоззренческой позицией. Сторонники модернистской архитектуры исходят из прогрессистского мировоззрения, основанного на отрицании традиции. Они признают традицию явлением важным, но ушедшим.
Для них любой возврат к традиции подрывает их мировоззрение. Для нас традиция жива. Она имеет право на развитие и применение в современности. Я убежден, что памятники могут развиваться. При этом именно развиваться, сохраняя подлинность, а не подменяться новоделами. И это развитие должно идти в рамках традиции, в которой памятник создан изначально. Это поднимает значимость памятников и традиции, которую они олицетворяют. Это говорит о том, что памятник продолжает оставаться актуальным в современности, что он является достоянием не только прошлого, но и настоящего и будущего. В жизни памятника он может переосмысливаться, обретать новые значения, новые функции и следовательно — новые объемы.
Это скромное сооружение на самом деле выявило мировоззренческий водораздел о правомочности существования традиции. Нападки идут на сам факт возможности развития памятника и применения при этом традиции. При мировоззренческих разногласиях обсуждение деталей бессмысленно. Их можно обсуждать с единомышленниками.
Помимо профессионалов в обсуждение включились озабоченные, болеющие душой и т. д. Не хочу обсуждать их мотивацию. Но самое забавное, когда они начинают упрекать нас, что мы охраняем памятники не так, как им хочется. При этом сами они относятся к памятникам своеобразно. Разрушение и снос памятников их не сильно заботят. Сохранение, а тем более воссоздание исторической среды, они считают вообще не нужным. А малейшее развитие памятника в историческом контексте вызывает у них бурю негодования. При этом сами они, кроме комментариев в интернете, реальной заботе о памятниках ничего посвятить не хотят.
Я сознательно взял на себя смелость запроектировать это сооружение, потому что исходя из своего мировоззрения, я считаю этот вариант уместным, и мои взгляды совпали со взглядами владельца, а во-вторых, не хочу напоминать пошлый анекдот о том, чего невозможно сделать на площади.
Эта работа относится к моей профессиональной деятельности. Я не считаю, что она противоречит моей общественной работе. Хотя в рядах ВООПИК по этому поводу есть разногласия, но они не выходят за рамки обсуждения между единомышленниками.
Я предлагаю озабоченным делать выводы после ввода здания в эксплуатацию, потому что сейчас многие достоинства реставрации и приспособления еще не видны. Памятник должен жить полноценной жизнью. Невозможно и не нужно все памятники превращать в музеи. Другое дело, что приспособление памятника должно выявлять его достоинства.
«Треугольник» изначально был коммерческим объектом, с большими залами, которые сейчас восстанавливаются. В отличие от наших оппонентов, для меня памятники не являются в первую очередь объектами недвижимости. Во-первых, для меня это свидетели истории, хранящие память о таланте и мастерстве наших предков. Но в то же время я не могу отрицать, что это объекты недвижимости. Для современного использования здания отдельный вход с улицы в цокольный этаж функционально необходим. (Тем более что эта необходимость возникла не сейчас). Раз такая задача встала, исходя из своего мировоззрения, я решил ее исходя из приоритета целостности исторической среды.
Я надеюсь, что возникшая дискуссия поможет выработать методику подхода к решению подобных задач, если на этом не будет личных спекуляций.
