95 лет назад, 2 февраля 1920 года, Верховный правитель России А.В.Колчак вышел на последнюю прогулку во двор Иркутского тюремного замка, с 3 февраля его тюремщики запретили ему прогулки. Кровавая развязка приближалась. Готовилась расправа, без суда, без судебного процесса, без адвоката и пр.

В подготовке незаконного убийства участвовали многие силы. Колчака подло выдали убийцам так называемые «союзники». Французский генерал Жанен, командовавший чехами, приказал не пропускать поезд Колчака дальше Нижнеудинска. Во исполнение этого приказа чехословаки силой захватили два паровоза русского эшелона и попытались разоружить конвой Верховного правителя. Чешский офицер сообщил, что поезд Колчака задерживается «до особых распоряжений». Поезд Верховного правителя был оцеплен легионерами. «Сидение» под Нижнеудинском продолжалось две недели. Чего ждали? О чем, с кем переговаривались. Видимо, договорились.

Колчак хоть и не очень верил союзникам, но не мог даже предположить того полного предательства, которое они совершат по отношению к своим обязательствам и своему честному слову. Он согласился пересесть в вагон союзников – в купе пассажирского вагона 2-го класса. 10 января эшелон вышел из Нижнеудинска и 15 января прибыл в Иркутск. По прибытии вагон Колчака был оцеплен плотным кольцом охраны. С наступлением сумерек чехословаки объявили Александру Васильевичу, что передают его местным властям. Каким властям? Это были повстанцы, возглавляемые эсеро-меньшевистским политцентром, захватившие Иркутск в тылу колчаковских войск.

Свое предательство «союзники» объясняли тем, что это явилось мерой, «необходимой для безопасности чешского войска», для обеспечения свободного продвижения их эшелонов на Восток. Несмотря на данные ранее заверения и гарантии безопасности и защиты, Жанен и чехословаки предали адмирала. Около 9 часов вечера «Политцентр» объявил Колчаку и Пепеляеву об аресте, после чего они были помещены в здании губернской тюрьмы.

Верховный правитель России, отстаивая интересы страны, сам подписал себе смертный приговор, выступив категорически против разграбления России интервентами. Еще будучи в Омске, адмирал заявил, что золотой запас, как и награбленные чехословаками в огромном объеме материальные ценности, являются достоянием России и что он не допустит их вывоза за рубеж. Трагическая развязка была ускорена ставшим известным чехословацкому командованию телеграфным приказом Александра Васильевича во Владивосток о проверке всех ценностей и имущества, вывозимых чешскими легионерами на кораблях из России. Выходит, дело обстояло совсем не так, как было написано в советских учебниках истории, а ровно наоборот: Колчак противился вывозу российских ценностей в эшелонах интервентов, а красные охотно пропускали десятки поездов грабителей России, лишь бы они выдали им Колчака. На том и договорились. Позорнейшая в истории сделка.

Не менее позорно повели себя интервенты и в дальнейшем, препятствуя возможному освобождению Колчака и обеспечивая палачам его казнь. Когда каппелевцы взяли ст. Иннокентьевскую и приготовились к штурму города, требуя выдачи адмирала, в дело вмешались чехословаки. За подписью начальника 2-й чехословацкой дивизии Крейчего белым было направлено требование не занимать Глазковского предместья под угрозой выступления чехов на стороне красных. Вот до чего дело дошло! И все это ради того, чтобы красные им за это дали возможность спокойно увезти с собой все награбленное.

Сражаться со свежим, хорошо вооруженным чешским корпусом у Войцеховского уже не хватило бы сил. А тут еще чехи им радостно сообщили, что биться за Иркутск уже нет смысла – Колчак в ночь на 7 февраля расстрелян.

О том, что «союзники» настроены враждебно по отношению к Колчаку из-за его патриотизма и нежелания «торговать Россией», тогда знали все. Сам руководитель иркутских большевиков А.Ширямов, который подпишет решение о казни Колчака, откровенно признавал это: «…по своим личным качествам, прямой и резкий, пытавшийся отстаивать «суверенитет Российского правительства» от притязаний союзников, он давно уже находился в остром конфликте с союзниками, а тем более с чехами». Эти слова еще раз подтверждают вывод о том, что убийцы адмирала прекрасно понимали, что они имеют дело с патриотом России, а не со «ставленником интервентов».

К расправе над Колчаком приложил руку и тот, кто «живее всех живых», кто до сих пор не упокоенный по-людски и не похороненный служит экспонатом в «Кунсткамере» на Красной площади. Но приложил он ее, как всегда, втихаря, намеком, как и в случае расправы над детьми семьи Романовых. Ленин пишет записку заместителю Троцкого Э.Склянскому для передачи по телеграфу члену Реввоенсовета 5-й армии, председателю Сибревкома И.Смирнову.

«Шифром. Склянскому: Пошлите Смирнову (РВС 5) шифровку: Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступали так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске. Ленин. Подпись тоже шифром.
1. Беретесь ли сделать архи-надежно?
2. Где Тухачевский?
3. Как дела на Кав. фронте?
4. В Крыму?»

Эту телеграмму вполне можно расценить как прямой приказ Ленина о бессудном и тайном убийстве Колчака.

А зачем понадобилась Ильичу эта легенда об угрозе освобождения Колчака каппелевцами и о том, что местные повстанцы якобы из-за этой угрозы были «вынуждены» сами принять решение о казни адмирала? А это потому, что, подчеркивая факт окончания гражданской войны, советское правительство 17 января 1920 года приняло официальное постановление об отмене смертной казни в стране. Стало быть, секретно подсказав иркутским большевикам правдоподобную версию казни, все можно было свалить на самоуправство местных деятелей... Но тогда возникает вопрос, почему и в наши дни военная прокуратура «не находит оснований» для реабилитации Колчака? Ведь фактически был совершен самосуд. Государство не санкционировало официально эту казнь. Нет приговора, который бы начинался обязательными словами «От имени Российской советской… республики». А коли государство его не приговаривало, то и не ему реабилитировать его. Колчак ни в какой формальной реабилитации не нуждается. Он – жертва самосуда, жертва братоубийственной гражданской войны, которую затеял не он, а вожди его палачей.