Тебя поцеловала Вселенная

Ни один поэт России, наверное, со времен Маяковского и Есенина не вызывал такого противоречивого отношения к себе  - от восторженного преклонения и полных аншлагов в Лужниках, Политехническом, спортзале "Олимпийский" и Кремлевском Дворце - до неприятия со стороны коллег. Кто-то видит в нем проповедника, гражданина мира, мессию, кто-то обвиняет в мании величия и даже в работе на КГБ в советское время. Вся страна упражнялась в остроумии. Например, в 1968 г. в "Магаданской правде" появились стихи: "А ну-ка брысь! Куда ты прешься? Не евтушись! Не вознесешься!"
Евтушенко уже сегодня - живая легенда. Его стихи переведены на 72 языка, он признанный во всем мире мастер слова. Поэт исколесил всю планету, побывал более чем в 100 странах. И сегодня в свои 75 он не может угомониться: объявляет тур по стране с рок-оперой "Идут белые снеги...", написанной на его стихи.
Его образ, словно лоскутное одеяло, можно собрать из многочисленных интервью, анекдотов, легенд и писательских баек. И этот Евтушенко в них, конечно, живее и интереснее, чем Евтушенко в официальной биографии. Но ни с чем не сравнимое удовольствие - личное общение с поэтом. Как выразилась омский искусствовед Алефтина Владимирова, образно и поэтично, "После общения с Евтушенко ощущение такое, будто тебя поцеловала Вселенная. Жить одной встречей с Евтушенко можно ого-го как долго!"
После трехчасовой рок-оперы "Идут белые снеги...", которая прошла в Концертном зале при полном аншлаге, поэту бы в гостинице отдыхать от напряженного дня, но он, как и обещал, едет на встречу с омскими друзьями. По приглашению Инны Скопиной, владелицы магазина "Винные погреба", поэт вместе с Александром Цабелем, продюсером фонда "Культура и общество", который осуществляет постановку рок-оперы, композитором Глебом Маем, омским художником Владимиром Владимировым и его супругой, искусствоведом Алефтиной и другими гостями приезжает в винный бутик.
К моему удивлению Евгений Евтушенко оказывается большим ценителем вин и не просто ценителем, но еще и знатоком винного дела.

Зря Кеннеди не разбил бокалы...

- А расскажите случай с бокалами!  - просит продюсер.
Евтушенко смотрит на бокал с вином, погружаясь в воспоминания.
- Это редкий случай, когда американец приглашает на день рождения иностранца, - тихим голосом начинает поэт.  - День рождения был у Кеннеди (сенатор Роберт Кеннеди, брат убитого в Далласе американского президента Джона Кеннеди  - прим. "БК"). Мы стояли с бокалами, полными шампанского, и о чем-то говорили. Я сказал тост и по русской традиции предложил выпить до дна и разбить бокалы об пол. Он смутился. Сказал, что эти бокалы из приданого жены. Потом ушел и вернулся с другими. Мы налили еще раз, швырнули бокалы на пол, они стукнулись и не разбились. Они были из утяжеленного пластика. Он, видимо, был суеверным политиком, наши взгляды встретились, и мне стало страшно...
Как известно, во время предвыборной поездки по стране, в июне 1968 года, Роберт Кеннеди трагически погиб от руки террориста. Еще через два месяца советские войска вошли в Чехословакию. Единственным членом Союза писателей, открыто выразившим свой протест против этого вторжения в телеграмме, посланной на имя Брежнева, был Евгений Евтушенко

Жизнь на 360 градусов

Медленно потягивая коктейль и наслаждаясь теплой душевной атмосферой вечера, Евгений Евтушенко задавал тон беседе, переключаясь с тем "глобального масштаба" на случаи из собственной жизни, декламируя стихи. Надо признать, он умеет мастерски расположить, даже подчинить себе публику. По его энергичным жестам, голосу, то срывающемуся на крик, то переходящему на шепот, широко открытым глазам и умению по-детски удивляться жизни (и это в 75 лет!) можно понять, что это человек неуемной жизненной энергии. Как заметила г-жа Скопина: "Он живет на все 360 градусов..."
- Пушкин - мой любимый человек на свете, - вдруг неожиданно начал поэт, - Многие в нашей стране не понимают, что Пушкин прежде всего был государственник-бунтарь. Я долго это анализировал... По-настоящему большой государственник всегда является бунтарем, он против застоя, против бюрократии. Он этим освежает жизнь. Или такой человек, как Сахаров? (Андрей Сахаров - советский физик и правозащитник, один из "отцов" нашей водородной бомбы, лауреат Нобелевской премии мира (1975) - прим. "БК"). Он был добрейшим человеком и не хотел никого убивать. А как с ним поступили, когда он выступал против Афганской войны? (В декабре 1979-го Сахаров публично выступил против ввода советских войск в Афганистан. Был лишен всех правительственных наград СССР (ордена Ленина, звания Трижды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственной премий). 22 января 1980-го был выслан в Горький, пробыл в изоляции от внешнего мира 7 лет. В декабре 1986-го Сахаров был возвращен в Москву по распоряжению М.С. Горбачева  - прим. "БК"). Он плакал, когда умер Сталин, а потом написал обращение к нашему правительству с точки зрения ученого и предложил великолепную идею, конвергенцию - это практически было освежением, спасением социализма (соединение элементов капитализма и коммунизма в некий позитивный синтез - прим. "БК"). Но правительство испугалось... Есть замечательная фраза Кеннеди о патриотизме: "Не спрашивай, что твоя страна может сделать для тебя. Спроси себя, что ты можешь сделать для нее".
Александр Цабель предлагает не мучить девушек политикой.
- Это не политика! - чуть обидевшись, говорит Евтушенко. - Это защита людей. И престижа России.
У Евтушенко какое-то обостренное чувство справедливости. Он никогда не оставался в стороне от значимых для России событий. Он весьма смело для своего времени выступал в защиту писателей А. Синявского и Ю. Даниэля, А. Солженицына, И. Бродского, В. Войновича. В его стихах звучал протест против ввода советских войск в Венгрию, Чехословакию, Афганистан (стихотворения "Танки идут по Праге", 1968, "Афганский муравей", 1983 и др.).

Персональные аплодисменты от Хрущева

Евтушенко никогда не сходил с уст. Он отличался смелым, иногда даже дерзким обращением к власти, остро реагировал на происходящее в стране. Защищал диссидентов, писал письма. А 1962 году Шагал, которого он посетил в его доме во Франции, сказал, что он хочет умереть на родине... Шагал передал Евтушенко свою монографию с автографом для Хрущева... Тогда Евтушенко не довелось лично встретиться с Хрущевым. Но есть один переломный момент в их взаимоотношениях, о котором Евтушенко рассказал в интервью Дмитрию Гордону.
Никита Сергеевич как-то пригласил творческую интеллигенцию и на этой встрече оскорбил скульптора Эрнста Неизвестного.
- Будучи убежден, что разумный консенсус возможен всегда, я сказал: "Никита Сергеевич, как вы можете повышать голос на воевавшего в штрафном батальоне фронтовика? Полспины Неизвестного вырвано осколками немецких снарядов, у него 12 ранений. Допустим даже, он в чем-то неправ, но если что-то ему не удается в искусстве, подскажите, поправьте: он поймет и учтет"... Хрущев рявкнул: "А-а! Горбатого могила исправит!" Налился кровью, побагровел и стукнул кулаком по столу, за которым мы только что ели и выпивали. На скатерти в пятнах от шашлыков стояли микрофоны, и эхо подхватило звук. Тогда я тоже стукнул кулаком по столу и сказал: "Нет, Никита Сергеевич, прошло - и надеюсь, навсегда! - время, когда людей исправляли могилами". Хотел, если честно, стихотворение прочитать...
Были такие мои коллеги, которые закричали, указывая на меня: "И его вон, и его тоже!"... В этот момент я посмотрел на Хрущева и вдруг увидел, что его глаза полны презрения к этим крикунам. Неожиданно он повернулся ко мне вполоборота, медленно поднял руки и раза три или четыре прямо у меня перед лицом хлопнул в ладоши. Аплоднул!..
Это лишь один эпизод... А сколько их было при разных секретарях КПСС и президентах...
Многие собратья по перу недолюбливали Евтушенко. Все (даже те, кто ни разу не был в столичном Доме литераторов) знают, что на стене писательского кафе есть эпиграмма: "Я недавно, ев тушенку, вспоминал про Евтушенку".
За ним по пятам следуют пародисты. Сорок лет назад сатирики придумали сюжет о том, что выйдут деньги с писательскими портретами:
И входя в ресторан иль столовую,
в магазине знакомясь с расценками,
мы достанем "софроновку" новую
или будем звенеть "евтушенками"...
- Сегодня зал был наполнен доброжелательными людьми, - уже чуть устало говорил Евтушенко об омском выступлении. - Да, есть много людей, которым трудно меня любить. И мне просто объяснила это моя жена. Мы шли с ней по Парижу, ей тогда было 22, мне - 52. Она впервые была в Париже, мы шли к Эйфелевой башне туманным утром. Шли по мосту. Пустынно. Навстречу нам шагал большой негр в красном развевающемся шарфике. И вдруг он стал ускорять шаги, раскидывать руки, бежать навстречу и кричать: "Ев-ту-че-нко-о-о!!!". Он бросился на меня, крепко стиснул, а потом стал лихорадочно рыться в своих карманах, достал портмоне, из которого извлек ламинированное стихотворение, которое по счастливому совпадению называлось по-французски "На мосту!". Женщина с мужчиной одни на мосту...
Негр объяснил, что он сенегальский архитектор, был на моем парижском выступлении и влюбился в мою поэзию.
А еще был случай в родном городе жены Петрозаводске. Идем, слышу, кто-то хлюпает в канаве. Я хотел вытащить. Жена говорит: "Да оставь ты его в покое!".
А он вылез и процитировал совершенно неожиданное четверостишие:

Меняю славу на бесславье,
ну, а в президиуме стул
на место теплое в канаве,
где хорошенько бы заснул.

Войдя во вкус, Евтушенко читает стихотворение дальше, громко, эмоционально, жестикулируя:

Уж я бы выложил всю душу,
всю мою смертную тоску
вам, лопухи, в седые уши,
пока бы ерзал на боку.

...Швырнет курильщик со скамейки
в канаву смятый коробок,
и мне углами губ с наклейки
печально улыбнется Блок.

- Только в силу загрязненности моей одежды я не буду вас обнимать, - сказал, коверкая голос под пьяного, Евтушенко. Все смеются.
И жена мне сказала: "Знаешь, за что тебя не любят писатели? У них никогда в жизни не было этого негра и этого пьяницы в канаве!".

Спасибо за Кутилова

Омску тоже есть за что быть признательным Евгению Евтушенко. Он сделал имя гениального сибирского поэта Адия Кутилова известным, напечатав его стихи в своей антологии "Строфы века". В Омск Евтушенко впервые приехал в конце 80-х и, как сказал сам, "ключиком к Омску для него стал Володя". Омский художник Владимир Владимиров не искал встречи с известным поэтом, тот нашел его сам. По приезду Евтушенко пригласили в музей Врубеля и в том числе повели в "запасник", где поэт увидел картину Владимирова "Матерь скорбящих", долго и зачарованно смотрел на нее, а потом попросил познакомить с автором. Все сбились с ног. Дело в том, что авангардист Владимиров не вступал ни в какой Союз художников, долго искали телефоны...
- Владимир, расскажите о вашем знакомстве с Евгением Александровичем,  - прошу я, встретившись с художником в его мастерской.
После выступления Евтушенко в Доме актера мы сидели там же в ресторане, говорили о творчестве, пили виски, и тут подходят два поэта, просят уделить им внимание. Евтушенко не хотел общаться, но, когда я узнал, что они принесли стихи Адия Кутилова, настоял. И Евтушенко прочитал. Ему понравилось.
Когда стихотворения были напечатаны в антологии Евтушенко, об Адии Кутилове заговорили как о великом поэте.
Евтушенко не боится говорить и оценивать творчество прямо. Как-то он рассказал мне о себе известный случай. Сам Пабло Пикассо хотел подарить Евтушенко картину, но он посмел отказаться. Ему не понравилось то, как Пикассо изображает женщин на картинах. И мастер не обиделся. Опешив от отказа, подумав, крикнул: "Шампанского! Не перевелись еще в России честные люди".
Кстати, картина Владимирова, которая так понравилась Евтушенко, висела в спальне маленького сына поэта: "Я хочу, чтобы, как только мой сын открывал глаза, он видел бы эту картину".