В некотором царстве, в некоем государстве жил да был Иван-дурак. Не то, чтоб дурак, а всё как-то не так: мужик серый, кафтан рослый, на ногах топоры, лапти за поясом. Зайца на охоте догонит – закурить спросит. За водкой пойдёт – одну и купит. Добро сторожит – себе не возьмёт и другим не даст. На выдумку горазд, весел, охоч до песен, поёт плохо, но зато громко. В общем, дурак дураком. Как только Василиса Премудрая за него замуж пошла?! Прослышал Царь, что в евонной стране проживает этакий придурковатый дурак. И подумал он, что для дела сурьёзного такой и нужон...

Государь посылает с крыльца за Иваном гонца, да не одного. Прибегают те под окна избы и ну там в дудки дудеть, с барабаном галдеть. Глашатай – на бочку и с бочки грамоту царёву читает до точки: «Так, мол, и так, собирайся, дурак! Царь желает средь ночи повидать тебя очень». Делать Ване нечего, идти надо, не горюй, Василиса-отрада. И со слугами пошёл во дворец, чует близкий конец, страшно немного, а  всё равно – не в ногу. А Царь уже ждёт и глядит на дорогу. Вдруг под солнышком бедных (при полной луне) показалась процессия, то есть оне: Иван да гонцы. Экие молодцы!
– Ну, здравствуй, Ваня, здравствуй! – бает Царь ласково. – Проходи в хоромы, не стесняйся и будь как дома. А вы, слуги верные, идите спать да не смейте нам храпом мешать. Дело у нас большое, решать будем в тишине и покое...
Слуги в пояс ему поклонились и исчезли, как в воздухе растворились. Только вышли вон, Царь сел на трон, нацепил корону, взял булаву. На Ваню покосился орёл двуглавый: кто-де такой, не угадаешь по роже, почему Царя среди ночи тревожит?! Иван без слуг превратился весь в слух.
– Видишь ли, детка, донесла мне разведка, – сказал Царь Ивану, – у нас за океаном Стабфонд созрел рано. Дело в том, что с думою о народе я Тыкву посадил во чужом огороде. Да не простую (нам было бы мало!), а из жёлтого драгметалла. Подальше положишь, поближе возьмёшь! Да ты, небось, Ваня, с запасом живёшь? Тыква-то выросла, видит «уолл-стрит», как она золотом нашим блестит...
(Тут я по праву Бояна ремаркой прерву свой рассказ про Ивана. Супом и кашей из фрукта сего город прокормишь и даже село. А животом занедужишь вдруг ты – семя из тыквы ущучит глисты.)
– Скоро Хэллоуин, праздник у них, – Царь повёл бровью, и Ваня притих. – Боюсь, Иван, как бы Тыкву нашу мериканцы не пустили себе на кашу. Мякоть и содержимое в смысле, а из кожуры (есть у них мысли, ты посмотри!) сделают морду со свечкой внутри. В День всех святых у них, Ваня, бедлам. Надо за ними присматривать нам! Хотел отправить послов. Да где ж их найти? Иными сегодня хоть рожь молоти. А ты – человек порядочный, тороватый – не вороватый. Вот что, Ванюша! С утра плотно покушай и отправляйся в поход. Не на месяц – на год! Дам тебе я в дорогу мандат...
– Не надо, спасибо, я, в общем, женат...
– Дурак ты, Иван, ну да ладно. Имей в виду – тебя встретят прохладно...
Пожелал Царь Ванюше счастливой дороги, дал сапоги-скороходы на ноги, ковёр-самолёт, меч-кладенец, самобранную скатерть, расцеловал наконец, да и дверь за ним запер.
Пришёл Иван домой. На дворе – рассвет, а на ём лица нет. Как сказать жене о чужой стороне и о наказе царёвом? Не ответит ли рёвом? Только этого не хватало – на сборы и так времени мало. А Василиса всё знала про дело – горлинкой сизой в хоромах сидела! Слышала речи Царя про Стабфонд и про Хэллоуин, и про бомонд.
– Не печалься, друг сердешный, – тихо молвила она. – Едешь ты не в ад кромешный. (Вот ведь умница-жена!)
Ну и что, что край Земли? Тыкву ж вырастить смогли. Эка невидаль – охрана! Просыпайся утром рано, а у них-то будет ночь. Красть пойдут, а ты, как Бэтмен, нарисуешься. Точь в точь. Страху ты нагонишь янкам, потрясёшь их все основы. Дам тебе свой гребень новый и в платочек носовой заверну горбушку. Да не бойся – я с тобой, нас не взять на пушку...
Простился с женой Иван, взял чемодан, ступил за порог и... как рванул со всех ног. Несут сапоги, скорость за триста – в ушах ничего, кроме дикого свиста. Час пополудни! Мочи уж нету и надо поесть, ищет площадку, с разбегу чтоб сесть. И – приземлился. Место глухое, горы вокруг. Нет никого, и сам себе друг. Вот тебе раз – неужто Кавказ?! Из чемодана скатёрку достал. Сел за обед, да с устатку упал. Спит.
А во сне жена говорит: «Сбился ты с курса. Проснись, милый, собери силы. Враг коварный заносит свой меч, голову хочет твою он отсечь!» Только Иван вскочил, как по шелому удар получил. Аж пятки в землю ушли! Проморгался.
– Эх, чёрт, давно я не дрался!
Витязь в койотовой шкуре пред ним! Двинул Ванятка ему между глаз, ворог коварный забыл про Кавказ. Ноги в зад вошли по колени. А! Отпустил его Ваня из лени. Поскакал тот к морскому берегу, а потом прямиком – в Америку. Ну, слава Богу! Показал Ивану дорогу.
Вот вам сказка, а дураку нашему бубликов вязка. Надо лететь на охрану Стабфонда. Лайнер бы дали ему, как у Бонда. Так нет же. У Ивашки со страху – мурашки и пот липкий, ковёр-самолёт под ним хлипкий. Но тяговитый, зараза! Моргнул три раза горе-пилот, и вот прямо у Тыквы окончен полёт. Глянул Иван (здесь тужи не тужи!) – дракулы всякие точат ножи. Ведьмы и мумии, твари и вороны заполонили собою все стороны. Это – Хэллоуин! Чёртова фронда!
– Нет, не видать вам золота Фонда! Тыква гигантская с отчей земли – это же наши родные рубли. Какая из неё маска? Что за дурацкая сказка? Ах так, вурдалаки! Желаете драки? Я вам на горе драку спроворю...
Эх, была ни была! Засучил Иван рукава, поплевал в ладони – от удара иванова дохнут и кони! И как даст дурак – половина нечести ажно за Потомак! Другая – в непонятки, лезет к Тыкве, наступает друг дружке на пятки! Да много так, не осилит дурак. Он у Фонда на страже стоит. Вдруг видит – к нему голубка летит. Солнышко ясное – Василиса Прекрасная. Вспомнил тут Ванюшка жинкину горбушку. Над головой её поднял! Кинул хлеб русский – кусок, как метеор пролетел над Тунгуской. Струхнули воры, а Тыкву с юга прикрыли горы. Гребень достал (дарить надо чаще), в мумий швырнул – и «уолл-стрит» стал чащей. Лесом то бишь. Ну и платок напослед носовой бросил в нечистую. Озеро след поглотило водой.
Вот вам Хэллоуин, кельты позорные! Ване на смену примчались дозорные. К Тыкве родной не подпустят они...
За горизонтом померкли огни. Не виден наш лес и золота тыквенный блеск. Иван с Василисой в обнимке мериканцам остался на снимке. Ну а сам с женой примчался домой. Герой! Только сел с друзьями за пир, а гонцы царёвы приносят мундир. Министром финансов – и не иначе! – Царь его батюшка хочет назначить. Или – своим заместителем вроде. (А может, приврали, так часто в народе.) Ивану, ей Богу, не надо наград – съездил в Америку и этому рад. Но отписал Царю: дескать, за почести благодарю! И добавил слова милой крали: «Смотри, чтоб Стабфонд свои не украли!» Дурак дураком.
Но вернёмся на пир! Я там был, обнимал молодуху, пил медовуху, по усам текло, а в рот не попало. Что, рассказал мало? Читайте сначала. Итак, жил да был Иван-дурак...