«Это навсегда»: продолжается процесс по делу об этилмеркаптане и буферных прудах омского НПЗ

Конца этому громкому делу пока не видно.

В Советском суде Омска  прошло очередное заседание по иску Росприроднадзора к Нефтезаводу. На предыдущем заседании ответчик предложил поручить университету нефти и газа имени Губкина масштабную экспертизу, которая продолжалась бы 120 рабочих дней – то есть полгода. Представители истца оказались неготовы к такому повороту, а потому взяли время на раздумья.

Сегодня сотрудники природнадзора заявили, что против экспертизы, поскольку названный ответчиком ВУЗ – аффидированная организация. Оказывается, ректор университета имени Губкина – член совета директоров ПАО «Газпром», а значит, по мнению людей из РПН, у экспертов будет потенциальная заинтересованность. К тому же некоторые вопросы, на которые придётся отвечать экспертам, были названы не относящимися к сути дела или такими, на которые можно ответить и без специальных познаний.

– Нет доказательств, что эксперт является специалистам в данной области. Есть только информация об учёной степени и месте работы... – констатировал представитель природнадзора Бабченко.

– А по вашему мнению чем право на экспертизу должно подтверждаться? – выразила своё недоумение судья Фарафонова.

– Этим должна заниматься специализированная организация...

– Предлагайте!

Пойманный на слове Бабченко предложил УралНИИ «Экология». Таким образом, природнадзор ушёл в глухую защиту: вместо того, чтобы настаивать на решении по собранным им данным, истец согласен на ещё одну и явно очень долгую экспертизу (видимо, данных собрали не слишком много).

Юрист ОНПЗ отверг вариант с уральским НИИ и продемонстрировали многоуровневую защиту в истории про университет Губкина. Сначала он объяснил, что на предыдущем заседании истец тоже пытался привлечь аффилированную организацию (это было что-то вроде «все так делают»), потом – что университет Губкина действительно является аффилированной организацией, но это ни на что не повлияет (ректор – «независимый член правления», и экспертом будет не он, а заведующий одной из кафедр). Наконец, представитель ответчика рассказал, что университет – это не аффилированная организация! Заметим, всё это было сказано одним человеком примерно за 2 минуты.

– Омский нефтеперерабатывающий завод и ПАО «Газпром» – это разные организации, – заявил на голубом глазу юрист НПЗ. – Мы не видим здесь прямой зависимости.

Фарафонова от такого поворота мысли явно растерялась и, подумав, предложила отложить решение по ходатайству. Суду нужно выяснить полномочия обеих предложенных организаций, сроки и стоимость проведения экспертизы, а пока стоит выслушать стороны и специалистов. Против этого никто не возражал.

БК55 уже писал, что Росприроднадзор хочет добиться прекращения работ на буферных прудах НПЗ и рекультивации прудов. Истец уверен: именно из-за изменения технологического процесса произошли мартовские выбросы этилмеркаптана. Но у ответчиков на этот счёт, конечно, иное мнение. Примерно полдня (а заседание продолжалось весь день) представители истца оглашали 6 исковых требований, – а представители НПЗ и соответчиков, Нижегородского института прикладных технологий и Нефтехимремонта, отбивались, обращая внимание на частные несообразности и явные недоработки в иске. Почему, например, люди из природнадзора говорят о «технологическом процессе», а в исковом заявлении пишут о «технологическом режиме»? В каких технологических документах упоминается водяной то ли запор, то ли забор? Почему работы на прудах названы «реконструкцией»? Внятные ответы звучали не всегда.

Особого внимания заслуживают комментарии представителей НИПТ, проводившего на буферных прудах работы этой весной. Истец уверен: нижегородские «гастарбайтеры» транспортировали «отходы», то есть донные отложения, извлечённые из водоёмов и смешанные с соломой, и сушили их с помощью вентиляторов, из-за чего и произошёл выброс в атмосферу вредных веществ. Но ответчики заявили:

– Наши работы неверно характеризуются в иске. Мы работаем не с отходами, не производим транспортировку. Техника, которая ездит по дну пруда, ездит по дну пруда! Вентиляторы мы попробовали использовать один раз зимой, когда вещество замёрзло, но больше их не использовали.

Представители Росприроднадзора утверждают, что у них есть фото и видео, зафиксировавшие процесс сушки донных отложений с помощью вентиляторов. Впрочем, тут засомневалась даже судья:

– Почему вы считаете, что это было просушивание? Для меня вентилятор – это средство для циркуляции воздуха... – Услышав в ответ сравнение с феном, Фарафонова возразила: – С феном мне всё понятно – я феном волосы сушу! А вентилятором волосы никто не сушит.

Остановились на том, что у истца такое видение ситуации: если были вентиляторы, значит, ими сушили отходы со дна прудов. Ещё одно важное возражение возникло из-за уже упоминавшейся «транспортировки»: с точки зрения закона этим понятием, звучащим в иске, можно обозначать только перевозку чего-либо на другой участок. Но в том же иске фигурирует только один участок – занятый собственно прудами.

– В 5 томах я не видела, чтобы что-то куда-то вывозилось, – заметила Фарафонова. – Вы будете расширять иск? В принципе, имеете на это право.

Представители истца, судорожно посовещавшись, решили оставить всё, как есть. Останется в исковом заявлении и слово «отходы», хотя, похоже, Росприроднадзору не удалось доказать, что донные отложения действительно являются отходами. Между тем цена вопроса тут высока: методики забора проб в случае с отходами и безобидными «отложениями» разные, а это могло повлиять на результат экспертиз.

– Я так поняла, что Росприроднадзор с 2012 года считает донные отложения отходом, – подвела итог в этом вопросе судья. – Это отход! Такова их позиция...

Поскольку заседание затянулось, Фарафоновой пришлось объявить часовой перерыв. Уже в коридоре на чей-то вопрос «Надолго это?» она ответила с невесёлым смехом: «Навсегда!»

После перерыва пришла очередь специалистов. Сегодня их было четверо – трое со стороны истца и один со стороны ответчика. Эксперты из ЦЛАТИ (Центра лабораторных анализов и технических измерений) рассказали о том, как именно берутся пробы воздуха, как влияют на концентрацию вредных веществ высокая температура и (внезапно) смешивание отходов с соломой. Нефтезавод был открыто назван наиболее вероятным «автором» мартовских выбросов. На втором месте по степени вероятности, как считают те же эксперты, Водоканал, на третьем – «Омский каучук».

Иное мнение озвучил эксперт ответчика – замдиректора НИИ «Атмосфера». По его данным, выбросов Нефтезавода, нарушавших ПДК (предельно допустимую концентрацию), за последние 3 года не было вообще. Представители истца не стали задавать этому эксперту каверзные вопросы, но, видимо, причиной тому была простая усталость. Уже вечером судья Фарафонова закрыла заседание, назначив очередное на завтра. По-видимому, она настроена решительно, так что в ближайшее время мы можем узнать, будет ли заказана большая экспертиза, которая отсрочит решение по громкому делу до следующего года.