Денис Денежкин: «Мы вошли в департамент имущественных отношений, как смертники»

Вице-мэр Омска рассказал о реформировании своего ведомства и о многом другом.

– Денис Викторович, в последнее время начала появляться информация о том, что департамент имущественных отношений переживает серьёзные изменения. Расскажете подробнее?

– Наш департамент – развёрнутая структура, такая «гвардия», которая работает на город в части собираемости арендной платы, законности предоставления земельных участков. С момента моего назначения прошло 3 месяца, и по результатам мы разработали график поэтапных структурных изменений. Первый этап, который уже прошёл, касался блока юристов: мы укрупнили это подразделение, создав управление судебной защиты. Если вы заметили, мы сейчас стали выигрывать почти все дела в суде, так что интересы города защищаем успешно.

Одновременно запускаем второй этап, который касается всех административных процедур. Есть жёсткий регламент, определяющий, как поступать с обращениями граждан: как предоставлять землю (с торгами, без торгов), как рассматривать обращения предпринимателей. Был миллион нареканий по этому поводу, и мы решили, что вместо разрозненных подразделений нужно создать единый административный блок, который будет работать как конвейер по рассмотрению всех этих документов – единообразно, максимально открыто и в установленные законом сроки. Это будет своеобразный многофункциональный центр для граждан. Плюс мы вносим небольшие редакционные изменения. Например, нас не устраивала работа отдела по приватизации – и мы этот отдел соответственно расформируем вообще.

Дальше мы планируем организовать работу в части арендных отношений. Ведь администрация города – один из крупнейших арендодателей в части нежилых помещений, плюс есть аренда земельных участков, а там – пресловутое 108-е постановление, 432-е решение... Наша задача в этой сфере – сделать так, чтобы правила игры стали долгосрочными и открытыми для бизнеса, и мы будем вести очень активные диалоги с предпринимателем о том, как это организовывать. С другой стороны, мэрия – одно из крупнейших риэлторских агентств, и нам нужно сделать эту тему прозрачной для всех. На следующем этапе будем заниматься нашими ведомственными предприятиями. Замдиректора Ирина Евгеньевна Фрайндт уже активно работает над этим; есть серьёзные проблемы с транспортом и рынками, и мы будем этот блок укрупнять.

Приведу пример конкретных предварительных результатов нашей работы. Был отдел по муниципальному земельному контролю. Сейчас он выделен в отдельное подразделение, и с ним мы акцентированно работаем. Если в прошлом году за первый квартал была организована работа по 3 зданиям, то в этом году за первый квартал – уже по 116 (это к вопросу о том, как интенсифицировать работу). Раньше работали по отдельным объектам – а теперь пошли общим чёсом. Мы предупреждаем предпринимателей, что администрация теперь к этим вопросу очень внимательна. Например, есть частник где-нибудь в Чукреевке, который самовольно захватил территорию и поставил забор; мы придём к нему (а у нас есть для этого спутники, есть специалисты и средства) и взыщем деньги за неосновательное обогащение – за использование муниципальной земли. Кто-то не стал покупать земельный участок – а мы придём, посчитаем и взыщем. Сейчас мы очень плотно работаем в этом направлении.

Ещё начинаем активно работать по нестационарным торговым объектам. Есть такая практика: мы взяли крупнейшие остановочные павильоны и посмотрели, какие из них поставлены самовольно. Или кто-то победил в аукционе и выиграл 9 квадратных метров, а там по факту 20. Если нарушений нет – никто бизнесмена не тронет, но ни одно нарушение не останется безнаказанным. Мы это называем «сплошной аудит земной поверхности», а лично я это называю ещё «аудит глобуса». Есть черта города – и мы всё, что в пределах этой черты, пройдём и проверим на несколько раз. Кроме того, в части аренды нам бы хотелось привести ставки от уровня рыночной псевдооценки к рыночному уровню. А то начала доходить информация, что некоторые агентства недвижимости арендуют у нас помещения, а потом сдают их в субаренду вдвое дороже. Наш интерес – пополнять бюджет, максимально эффективно использовать муниципальную собственность и максимально эффективно работать с муниципальными предприятиями.

– А с МУПами и БУ что произойдёт?

– С МУПами сейчас странная для меня ситуация: хоть это и муниципальные предприятия – но это же не богадельни! Это бизнес, который должен приносить доход своим учредителям. Вчера депутаты задавали вопрос: вот «Водоканал» приносит прибыль, а когда это будут делать МУПы? Мы не будем считать чужие деньги, особенно деньги «Водоканала», но для нас это хороший пример... Я хотел бы уже по итогам этого года увидеть позитивные сдвиги, и для этого мы развиваем очень хорошую систему мотивации, оценки эффективности работы, мониторинг платёжного календаря. Мы станем хорошей холдинговой компанией за счёт того, что за дочерними предприятиями будем следить в 4 глаза. То же самое и с подведомственными учреждениями. Кстати, на прошлой неделе было принято решение, что парк 30-летия ВЛКСМ переходит от департамента культуры в ведение департамента имущественных отношений. Мы активно работаем по предприятиям, которые формально не принадлежат нам: есть, скажем, Комбинат специальных услуг, есть Спецавтохозяйство, и мы должны обеспечивать выполнение этими предприятиями их задач и нормальные финансовые показатели. Мэр с нас очень жёстко это спрашивает. Ничего невозможного там нет: вопрос только в интенсивности и качестве работы, а когда предприятия предоставлены сами себе, сложно ждать чего-то хорошего.

– Вы много раз произнесли слово «мы». О ком конкретно речь? Ваш предшественник, господин Асташов, говорил, что директор департамента «не формирует никакие политики» и является просто передаточным звеном между авторами решений и непосредственными исполнителями. У вас такое же видение или всё-таки нет?

– У нас есть администрация города, есть мэр, есть его команда, есть правительство региона. И правительство, и мэр, и департамент имущественных отношений – это единая команда, так что «усиливать роль личности в истории» я не буду. Мы просто действуем, исходя из должностных инструкций и того положения в департаменте, какое должно быть. Как в той истории с земельным контролем – можно было по 3 объектам отработать, а можно было по 116. Это к вопросу о качестве работы.

– Получается, ключевой вопрос не изменение структуры, а простой рост интенсивности в работе?

– Ну да, это вопрос интенсификации. Я вынужден констатировать, что я и мои заместители сидим до 2 часов ночи на работе, без выходных. Мы не нарушаем Трудовой кодекс – у нас ненормированный рабочий день – но работаем очень много. Базовые моменты тут такие: мы должны обеспечить законность и не должны совершать революции или придумывать нечто экстраординарное. Все правонарушения будем преследовать; все некорректные схемы по обращению земельных участков будем убирать. Мы – стражи закона и стражи интересов муниципалитета. Чтобы ни один клочок муниципальной земли не ушёл за бесценок, мы полностью отменили практику приватизации по публичному предложению, когда можно было за 10% стоимости купить объект. Сложные ситуации прорабатываем с депутатами. Скажем, гремящая история про «Сатурн» – это результат плотного диалога с депутатами. Вместо того, чтобы защищать честь мундира, мы просто сказали: «Ребята, давайте будем продавать здание, но только с целевым назначением, чтобы защитить интересы города и жителей».

Мы отменили аукционы по Булатова, 100 пару недель назад, поскольку увидели там много некорректных моментов. С одной стороны, для нас там практически очевидны взаимоотношения с определённой группой лиц, и мы бы не хотели, чтобы это сохранялось; а с другой стороны, есть соображения целесообразности и эффективности. Вот есть Клинический медико-хирургический центр на горке на Булатова, недалеко от съезда с Фрунзенского моста, и воткнуть туда ещё одну «свечку» – на мой взгляд, это было бы некорректно. Поэтому мы отменили аукционы и сейчас полностью пересматриваем ситуацию. Отменили и часть аукционов, связанных с предоставлением участков якобы под многоэтажные парковки и гаражи, которые там никогда не появились бы, а появился бы обычный торговый центр. Тут понятная история: когда земля арендуется под гаражи, она стоит втрое дешевле, чем под административное здание. Человек её берёт, выкупает, потом в 3 раза дороже её использует. Мы эти ситуации обратили, и больше это не повторится. Конечно, иногда приходится по живому резать, но мы просто не будем участвовать в таких вот схемах.

– К вопросу о муниципальной собственности: в последнее время много говорят о формально бесхозных столбах, которые используются «Омскими кабельными сетями». Вы работаете в этом направлении?

– Уточню: для нас в этой ситуации нет столбов, есть линии наружного освещения. Вообще мы столкнулись с тем, что у нас есть 2200 формально бесхозных объектов, которые недооформлены и т.д. Получилось, что эта история накопилась за 10 лет. На то, чтобы это привести в соответствие, нужен год и безумное количество дополнительных ресурсов. Мы этот процесс организовали. В частности, встретились с «Омскэлектро» насчёт этих линий, договорились, что будем их надлежащим образом передавать. Там попутно возникают вопросы по земельным отношениям (нужно проводить межевание земельных участков), по признанию истории с бесхозяйностью, по обращению в муниципальную казну, а после этого передаче в уставный капитал «Омскэлектро» с последующим использованием. На самом деле у нас та же ситуация и с мостами, и с подземными переходами – о ней просто никто не говорит. Сейчас мы выявили множество таких объектов и в пожарном порядке всё исправляем. К концу года мы сможем закрыть проблему на 90%.

– А деньги за пользование теми же линиями в предшествующий период будут взыскиваться?

– Это ведь сейчас ничья собственность. Стоят столбы и стоят... Вопрос в том, как будут это воспринимать судебные инстанции. Есть срок давности, хозяин мог появиться только сейчас... Вот представьте, что вы нашли автомобиль, сказали: «он мой!», через суд добились признания, что он ваш. Какие будут правовые основания, чтобы взять деньги с тех, кто 3 года или 5 лет назад на нём катался?

– Мне кажется, что тут ситуация совсем иная. Если формально бесхозные столбы и линии находятся в городе, значит, они по умолчанию принадлежат муниципалитету. Это не так?

– Юридически, к сожалению, не так. То же самое касается новых микрорайонов. Люди говорят: «Когда мы заселялись – свет горел. Как только заселились – свет потух». А это связано с тем, что застройщик, вводя объект в эксплуатацию, не регистрирует линию наружного освещения и не передаёт её на баланс городу. В результате мы, как умные васи, идём в суд, чтобы он признал линию электропередач бесхозной. Только после этого (а суд ждёт год!) мы мы можем признать её муниципальной. Есть история про новые столбы и про старые, и это история бесконечная, потому что регулярно вводятся новые микрорайоны, мы решаем проблемы с ними и зачищаем хвосты. Это касается, конечно, и водоснабжения, газа, тепла. Задача понятная, ею надо просто заниматься! Изначальный план на год был 167 объектов из 2200, то есть меньше 10%; плюс за год вводится около 300 новых объектов. То есть проблема не решалась, а усугублялась: примерно на 150 бесхозных объектов в год становилось больше. Поэтому сейчас мы в корне всё это перерешали.

– Получается, команду вы приняли не в полном порядке?

– Есть вопросы... Их нет к специалистам и их отдаче, а вот к организации работы они возникают. Одни и те же люди могут работать хорошо и плохо – это зависит от того, как поставлены задачи. Сотрудники департамента сейчас, скажем так, раздражены: это чувствуется, к сожалению. Но интенсивность работы увеличилась в разы. Ведь с накопившимся пластом проблем надо разбираться! Мы не можем сказать: «Это было до нас, мы этим заниматься не станем». Много вопросов было в части юристов: мы не подавали в суды по нескольку лет на крупных наших контрагентов. А там же истекали сроки давности! Это упущенная выгода муниципалитета! И сейчас нагрузка на юристов увеличилась многократно, поскольку внезапно на них выкатился огромный объём работы. Мы провели подробный аудит по земельным участкам по крупнейшим контрагентам, чтобы подать на них в суд за просроченную арендную плату. Мы не можем затягивать, так что уже в мае юристы подадут документы в суды. Будет дополнительная нагрузка на судебную систему, но что делать? Накоплен груз проблем...

– Кстати, на днях появилась информация (пока неподтверждённая), что господин Асташов стал фигурантом каких-то проверок правоохранительных органов и будто бы его даже ищут – и не могут найти. Вы слышали об этом что-нибудь?

– Новости я читаю, конечно... К сожалению, лично мы не знакомы; не появилась возможность познакомиться с господином Асташовым. Спорные ситуации, связанные с работой департамента при предыдущем директоре, мы, конечно, разбираем (например, была на вашем портале информация о клубе «Жара»), но при этом мы не даём оценок действиям предыдущих руководителей. Есть преемственность, и мы бы не хотели нарушать определённые правила, но при этом интересы муниципалитета мы, конечно, защищаем. По той же «Жаре» мы заказали оценку, чтобы понять: был там ущерб для города или нет.

– То есть существует теоретическая возможность переиграть?

– Никто не отменяет возможность обратиться в суд. Сейчас мы проведём рыночную оценку и подадим иск, если будет очевидна сумма расхождений. Вы же понимаете, что здесь вопрос не о конкретных должностных лицах, а об интересах города: если муниципалитету навредили, будем обращаться в суд, невзирая на личности.

– К вопросу о личностях и предыдущих руководителях: вы следите за процессом Меренкова? Его ведь обвиняют, помимо всего прочего, в том, что он не инициировал повышение арендной платы для «Омскводоканала»...

– Он ведь был заместителем директора департамента? Получается, заместитель не заставил директора департамента обратиться к мэру, чтобы мэр пошёл к депутатам и уговорил их сделать что-то! Конечно, тяжело всё это трактовать – это суд, есть обвинение и защита... В рамках процесса мы предоставляем всю необходимую информацию, должностные лица, которых вызывают в суд, допрашиваются, но мы ещё и делаем определённые выводы. Например, организовываем дополнительную работу в части контрагентов; никаких мировых соглашений мы теперь не подписываем, всё решаем в судебном порядке там, где это необходимо. Никакого волюнтаризма! Дело Меренкова показательно в том смысле, насколько внимательны мы должны быть ко всем спорным моментам. Это не значит, что ничего не надо делать: просто надо действовать очень выверенно, очень грамотно. Потому что даже по прошествии десятилетий эта ситуация может быть ретроспективно переанализирована.

– Получается, по тонкому льду ходите...

– К сожалению, да. В этом специфика нашей работы. На самом деле мы зашли сюда, как смертники, понимая, насколько здесь легко и просто оказаться под ударом; зашли, понимая: кто, если не мы? Это позиция мэра и наша тоже, и мы готовы лечь костьми на этом поле боя. Мы понимаем, что тут затрагиваются интересы определённых групп влияния, определённых политических сил, но мы преследуем интересы закона и муниципалитета. Мы в наших действиях уверены, а если не уверены, то не делаем.

– Что ж, большое спасибо за интервью.