Раиса Никифорова: «Брата за подвиг хотели наградить, но их штаб разбомбили вместе со всеми документами»

Спустя долгие годы после войны Раиса Максимовна Никифорова наконец узнала, что стало с ее старшим братом, добровольно ушедшим на фронт: от него осталось лишь одно короткое письмо и единственная фотография. Война и послевоенные годы унесли жизни троих ее братьев и забрали из семьи отца, а мама так и не смогла оправиться от потерь. Так 16-летняя девчонка стала кормильцем в семье…  

Глядя на фото 19-летнего Григория Максимовича Бучнева, едва ли догадаешься, что этот человек столь юн. «Вот дашь ему 19 лет? Красивый, взрослый мужчина», – говорит сестра солдата Раиса Максимовна, бережно держа в руках единственный сохранившийся снимок Григория. Когда-то, пытаясь узнать о судьбе брата, она отправила оригинал фото на передачу «Жди меня»: там не только не откликнулись, но и не вернули женщине драгоценный фрагмент семейной истории. Благо родные успели сделать копию, из которой Раиса Максимовна сделала большой портрет и поместила на почетное место в альбоме. «Этот я уже никуда не дену», – обещает она.

– Это он фотографировался перед тем, как уйти на фронт. Мама так переживала… Она маленькая была, худенькая. Троих сыновей проводила. Плакала день и ночь.

– Какие воспоминания у вас остались о брате?

– Я девчушка маленькая была, мне шесть лет было. Мы не знали, что он ушел на фронт, потому что жили в деревне Азовского района, а брат – в городе. Работал на Паровозоремонтном заводе, ПВРЗ. Женился, только пять месяцев прошло. Мама вдруг сказала: «Что-то у меня душа болит, надо съездить к Григорию». Тамаре, младшей сестре, тогда два годика было, она все повторяла: «Зизя туту». Зизя – это Гриша. Мама говорит: «Она колдует, у меня сердце рвется». Приехали, а сноха говорит: ушел добровольно такого-то числа.

– По своей воле на войну пошел?

– У них бронь была, они заводу нужны были, не хотели их отпускать. А их собралось 15 человек, они говорят: «Мы комсомольцы, вы не имеете права нам отказать». Так их по комсомольской линии и отпустили.

– Хоть одна весточка от него была?

– Один раз прислал письмо из Москвы, их отправили туда. Писал: «Завтра едем в бой». А куда «в бой», мы ничего не знали. Не знаю даже, когда именно он ушел, известно лишь, что глубокой осенью. Уехал и до сих пор едет.

Григорий Максимович Бучнев

– Получается, вам о его дальнейшей судьбе ничего не сообщили?

– Уже после войны, когда мама была живой, я ей говорила: «Давай в розыск пошлем». А она отвечала: «Да ты что, вдруг он в плену!» А при Сталине же, кто в плену, всех родственников ликвидировали. Говорит: «Нет, не будем искать». Потом у каждого свои заботы, то здоровья нет, то замужество, то развод… Вот так вот жизнь пошла кувырком. Только в 1998 году мне в военкомате дали повестку, что брат в 1941 году погиб. Я ничего понять не могла: осенью ушел и сразу пропал? Или поезд их разбомбили, или что…

– И лишь 20 лет спустя удалось выяснить подробности…

– Мне позвонил внук Андрей, сказал, что нашел мне моего брата на сайте «Память народа». Имя, дата и место рождения совпадают: родители у меня из Тамбова, и братья там родились. Хотя ушел-то он из Омска. Андрей мне надиктовал, я все записала: 53-я стрелковая дивизия, часть 43а. На сайте сказано, что он погиб 26 февраля 1942 года.

– Известно, где он похоронен?

– Андрей нашел еще один сайт, «Книга памяти Великой Отечественной войны Калужской области». Там сказано, что Григорий Максимович Бучнев похоронен под Калугой в селе Извольск, в братской могиле. Но имени его нет на плите памяти. Внук пытается добиться, чтобы оно там было, пишет туда письма. Удалось связаться с администратором сайта села Извольск, он сказал подготовить документы, в том числе фотографию свидетельства о рождении. Оно у меня сохранилось.

– Как сложилась судьба у других мужчин в вашей семье?

– Папу на войну отправлять не стали, он был ранен в русско-финской войне. Его забрали в трудармию, он работал в Омске на Кордной фабрике. Брата Николая в 1944-м забрали в Выборг, пока учебка шла, война закончилась. В Выборге он и умер спустя семь лет. А брат Андрей ушел на фронт в 1942-м, а в 1944-м его демобилизовали на полгода из-за ранения. Полгода прошли, и его забрали работать на военный склад, напротив «Детского мира» он был. А потом и война кончилась. Встретил женщину, она была хорошая, статная, работящая. Ей похоронка пришла: муж на войне погиб. Мама говорит Андрею: «Женись на ней. Ну, ребенок три годика, ну и что. Будут свои, будешь так же воспитывать и чужого». Четверо детей у них родилось.

Николай Максимович Бучнев

– Андрей Максимович рассказывал о войне?

– Много рассказывал. К примеру, как они с сослуживцем сторожили склад. Обходили его кругом: один с одной стороны, второй – с другой. Переговаривались: «Андрюха, ты как там? – Нормально». А кругом все оккупировано немцами. И тут Андрей дошел до угла, а за угол не посмотрел. Только повернулся, чтобы идти назад, как его немец схватил за горло. Другой солдат кричит: «Андрей, ты где?» А он молчит. Тогда тот прибежал и проткнул немца штыком, чуть-чуть Андрея не достал. А однажды они шли по деревне, которую немцы заняли. Пулемет строчил – головы не поднять. Присели, смотрят – а строчат из одного дома, с чердака. Андрей к этому дому побежал, благо его не заметили. Оглянулся, а других солдат нет, он один. Зашел в дом, а там женщина из погреба вылазит и молча показывает наверх. «Я забросил наверх гранату, стрельба прекратилась. Поднялся на лестницу и еще автоматом прошелся по чердаку. Встал на лестнице и кричу: «Ура!» И рота тоже откуда-то кричит: «Ура!», – рассказывал брат. Его за этот подвиг хотели наградить, но их штаб разбомбили вместе со всеми документами.

– Какой у брата был характер – война его не ожесточила?

– Андрей хороший был, очень хороший. Не пил, не курил, семьянин. На него невозможно было обижаться. Мама его очень любила, говорила, что он на нее похож. Когда он домой пришел, ему и награды никакой не дали, не было этого тогда. Женщины у него, бывало, после войны спрашивали: «Ты там моего не видел?» Где там кого увидишь, тут и в одной роте порой никого не знаешь… Много о войне рассказывал, только, увы, недолго он с нами прожил: маме было суждено похоронить третьего сына, а Поле – второго мужа. По какой-то роковой случайности Андрея не стало в День Победы: его убили.

– Кто это сделал?

– Так и не узнали, кто. Нашли брата на станции Лузино – неизвестно, как он там оказался. Не пьяный, ничего. В тот день он ушел на работу и жене сказал: «Петровна, чтоб к моему приходу стол накрыла, потому что я участник войны, пришел раненый». Поля тогда готовилась к посадке картошки. Достает картошку из погреба, а к ней подходит милиционер и спрашивает про Андрея. Взяли с собой мою младшую сестру, Тамару, и поехали в милицию. Спрашивают: «Это у вас первый муж?» Она говорит: «Второй, первый погиб на войне». Милиционер говорит: «И Андрей Максимович тоже погиб». Вот так она и осталась с маленькими ребятишечками. Двойняшки еще в школу не ходили, а младшему был год и 10 месяцев. Случилась эта беда 9 мая 1957 года.

Андрей Максимович Бучнев

– Ваша мама похоронила всех сыновей…

– И ни ответа ни от кого, ни привета. Матерей, бывает, награждают. А наша получала за Андрея 8 рублей пенсии, кормилец был: отец-то в трудармии другую женщину себе нашел, с тремя детьми, и остался с ней в городе. Мама всю жизнь работала, а себе пенсию не заработала. Выбирала места по принципу «платят, и слава богу», а стажа никакого нет. От переживаний и слез она стала нетрудоспособной. Спасибо Поле, с тех пор, как Андрей на ней женился, она нас подымала. Тяжело детство вспоминать: жили в каком-то бараке, я не понимаю, как мы помещались, где мы спали… Кроватей у нас не было, был топчан – это как козлы, на которых штукатуры работают, а на них доски ставятся и прибиваются гвоздями, чтобы не сдвигались. Собирали на помойке картофельную кожуру: наберем, перемоем, мама сварит, через мясорубку пропустит, с отрубями перемешает и лепешечки постряпает. Вот так жили, а что делать.

Аграфена Филипповна Бучнева, в девичестве Кузнецова

– Отец в вашей жизни не участвовал?

– Он когда в трудармию ушел, мы держали коровенку. Может, она досыта молока и не давала, но мама всегда оставляла для отца и морозила: переживала, что ему там плохо. Он приедет домой, ему молоко, маслица кусочек. Это потом мы узнали, что в городе он нашел себе молодую – она тоже потеряла мужа на фронте. Сначала они жили в землянке, потом накопили, продали ее и купили дом. Мы с Тамаркой потом приезжали, жили у них, потому что в деревне было невыносимо. Есть нечего, картошку бы посадить, а где ее взять. Тогда давали небольшой кусок хлеба на человека, мы с Тамарой просили: «Подайте, пожалуйста». И нам давали еще маленький довесочек. Приходили домой, все выкладывали. Отец пока не наестся, никто к столу не подходит. Вот какие были годы. 1948 год был очень трудный. А в 1950-м я уже пошла работать, мне было 16 лет. Андрей сказал: «Ты паспорт получила, оформилась на работе, живите отдельно, корми маму и сестру. Сможем – поможем, а если нет, то сами». А в 1958 году мамы не стало. Я тогда уже вышла замуж и была на девятом месяце.

– Вам уже с юных лет приходилось быть сильной…

– Я была сильной женщиной, да. Это сейчас мне 84 года. Если бы мама прожила до таких лет, если бы не война, она бы жила и радовалась. Ну что сделаешь, такова жизнь. Всё пережили. Говорят, что сейчас плохо жить. Да сейчас только жить и радоваться! У меня трудовой стаж 42 года, я получаю хорошую пенсию, на государство не обижаюсь. Дважды награждали знаком отличия на пятилетке, дали Ветерана труда. Кем только ни работала: и в морфлоте, и штукатуром-маляром, и на мебельной фабрике… На работе мой портрет висел на Доске почета. Помню, как трудно было маме стирать с ее пальцами, а сейчас забросил все в машинку, она еще и сама выжмет – только развешивать успевай. У меня есть и микроволновка, и холодильник, и телевизор, все у меня есть. Я еще и внукам всем помогаю. У меня 6 внуков, 4 правнука. Детей своих на ноги поставила, всем свадьбы сгуляла. Дети и внуки все с высшим образованием. Вообще, все у меня хорошие: и снохи, и внуки. Живи и радуйся.

– Внук узнал, где похоронен ваш старший брат. Что это вам дало?

– Если бы позволяло здоровье, съездила бы к Григорию на кладбище… Захотелось поскорей съездить на могилку к Андрею и маме, это в Омске, в Кировском районе, за лесоперевалкой. Несколько лет назад мы там памятник установили с фотографиями. Жду, пока распогодится, и у родных будет время, чтобы меня свозить на машине. Помню, когда маму хоронили, мороз был 40 градусов. Приехали на кладбище, а Поля выскочила, побежала и ухнула прямо в могилу: маму к Андрею подхоронили. Упала и давай причитать! Еле вытащили ее оттуда. Ей потом сказали: «Петровна, ты около ног Андрея была, а не около головы». А она говорит: «Какая разница, главное, я ему все высказала, и хорошее, и плохое…»

Раиса Максимовна хочет найти родных тех пятнадцати комсомольцев, которые добровольно ушли на войну вместе с ее старшим братом Григорием Бучневым: возможно, им что-то известно о судьбе бывших сотрудников ПВРЗ (ныне – «ОмскТрансМаш»). По воспоминаниям сильной женщины, Андрей Бучнев тоже работал какое-то время на этом предприятии, но на войну его провожали в Азовском районе. «Я тогда была соплюхой, но помню, как они с Николаем играли на балалайке, когда провожали Андрея на фронт. Помню, как балалайка говорила…».

Фото из семейного архива