Юрий Перегуда: «Если пустили частную компанию, должна быть и государственная. В противном случае - это коррупция»

Экс-директор  Комбината специальных услуг  рассказал, почему его шокирует текущее положение дел.

– Юрий Болеславович, как вы стали руководителем Комбината специальных услуг ?

– Предложение возглавить КСУ я получил от областной администрации в августе 1995 года, а до этого 30 лет служил в вооруженных силах. Когда я принял службу, ужаснулся и задал сам себе вопрос: «Куда я попал?». Но убегать уже было поздно. Я не был муниципальным служащим, я был наемным рабочим, и это, как мне кажется, ключевой фактор. В комбинате я проработал 10 с половиной лет.

О том, что пришлось пережить, можно долго рассказывать. Служба была абсолютно на нуле, не могла обеспечить свои функциональные обязанности. В среднем в городе тогда каждый день умирало порядка 40 человек, а в магазин могли подвезти только 6-7 гробов. Кладбища были в запустении. И если нужно было выполнить заказ, комбинат брал на себя только 10%, а остальное – неизвестно кто. Там, где сейчас находится управление комбината, сделали склад без пола и без дверей, а в пристройке торговали гробами, растительным маслом, водкой и яйцами.

– Удалось привести дела комбината в порядок?

– Конечно, пришлось приложить максимум усилий и здоровья. Новый коллектив создавался практически с нуля. Я подбирал людей, которые понимали стоящую перед ними задачу и знали, как ее решать. Через год нам удалось переломить сложившуюся ситуацию, восстановить производственную базу, обеспечить комбинат кадрами, средствами, транспортом.

За 10 лет мы построили два кладбища, выступили с инициативой придать Старо-Северному кладбищу статус мемориального, перевести закрытые кладбища в парково-мемориальную зону. Плотно работали с Горсоветом, Законодательным собранием, я участвовал в рассмотрении законопроекта «О погребении и похоронном деле», был на заседаниях в Правительстве России, выступал в Госдуме.

В 2000 году нас занесли в книгу Госстроя как одно из лучших предприятий России. Я горжусь тем, что за весь этот период 8 сотрудников комбината получили звания «Почетных работников ЖКХ России», а одна из сотрудниц стала «Заслуженным работником ЖКХ России» и получила серебряный знак по указу президента.

 Я ,как руководитель, понял задачу, стоящую перед КСУ: это не только выполнение процедуры погребения, а целый комплекс мероприятий. Безусловно, мы работали в контакте с мэром города, областной администрацией, Горсоветом. Когда я возглавил предприятие, оно было полностью на финансировании города, и я за это многих пристыдил. В итоге комбинат перешел на самоокупаемость. На содержание кладбищ мы частично тратили свою доходную часть, частично помогал город. Ограждения, асфальтирование дорожек – все делали мы.

Люди получали достойную заработную плату, которую мы платили сами. Мы доказали, что нецелесообразно сидеть на шее у города, как это происходит сейчас. Мы произвели оцифровку всех захоронений еще в то время, и сейчас я с удивлением читаю, что депутаты вновь предлагают это сделать. Мы делали аэросъемки кладбищ, вели перепись, восстанавливали документы.

– Вам удавалось полностью существовать за счет самоокупаемости?

– Да, конечно. У нас дети ездили в санатории и пионерские лагеря за счет прибыли комбината, ее удавалось накапливать. Мы приобретали оборудование, автотранспорт, за собственные средства ремонтировали салоны. К 2000 году у нас была 31 единица транспорта, несколько цехов, 7 салонов-магазинов. На содержание кладбищ мы тратили около 1,3 млн рублей ежегодно. Когда я ушел, в 2006 году, КСУ был доходной организацией.

– А как происходило взаимодействие с частным бизнесом, который сейчас выставляют главным врагом КСУ?

– Мы нашли точки соприкосновения. Поставили им условия: пользуетесь муниципальной землей – платите налоги. Заключили договор, где прописывали наши и их обязанности, например, участие в санитарной очистке кладбищ. Они могли либо официально выделять нам деньги, чтобы мы нанимали транспорт и людей для этих целей, либо сами под нашим контролем вывозить мусор.

Чтобы сейчас усмирить частные компании, нужны большие усилия, ни нынешний, ни даже следующий руководитель этого сделать не сможет. Муниципалитет должен заключить договор с частным сектором, очертить границы и зоны ответственности, определить стоимость пользования муниципальной землей. С людьми можно разговаривать по-разному, но для этого нужен сильный руководитель.

– Нынешнее руководство комбината говорит о том, что многие люди даже не знают о существовании КСУ. А как вы решали этот вопрос?

– Мы работали с прессой, несколько раз в год я выступал по телевидению и радио, проводил пресс-конференции. На Радоницу я обращался к жителям города с призывом подойти к этому празднику «с чистыми могилами и чистой совестью». И люди нас слышали, они приходили на кладбища. Мы следили за тем, чтобы всегда были грабли, лопаты, бесплатные мешки. Омичи видели, что идет благоустройство, ставятся ограждения, обо всем заботится руководство, мэрия. И люди задавались вопросом: почему бы и нам к этому не подключиться?

– Что же в результате пошло не так?

– Руководитель, который пришел после меня, начал разрушать сложившуюся систему. У нас был хороший коллектив, но везде пахнет деньгами, а потому должен быть контроль. Если его нет, происходит то, что мы имеем на сегодняшний день.

Я ушел из-за того, что сотрудник, ставший впоследствии руководителем, организовал против меня «коалицию». Он договорился с агентами, начались анонимки, домой мне приходили письма с угрозами. Затем городская администрация предложила мне покинуть этот пост. После своего ухода я следил за делами комбината. Иногда случайно встречался с бывшими сотрудниками, и они говорили: «Юрий Болеславович, вас там не хватает...». С болью и обидой отзывались о том, что происходит. Новый руководитель пришел с другими целями, и система стала разваливаться.

– Нынешний директор комбината Лариса Никитенко пожаловалась на то, что больницы хотят сотрудничать только с частными компаниями. Как обстояло дело при вашем руководстве?

– Мы сотрудничали со всеми больницами, кроме ГКБ №1: Мамонтов пускал только частников, а нас нет. Это неправильно: если в больнице представлена муниципальная служба, то должен быть и частник, если пустили частную компанию, то должна быть и государственная. В противном случае это коррупция.

– Действительно, сферу похоронных услуг называют одной из самых коррумпированных.

– Сейчас возможностей для этого стало больше. Раньше агент приходил на работу, получал задание, оформлялись документы, и он выдвигался по назначению, а затем приносил деньги в кассу, потому что из этой кассы он получал зарплату. Возможно, часть суммы они «отщипывали», я могу об этом только догадываться. Но сейчас агент сидит на бюджете. Ему поступает заказ – и он сразу его идет выполнять. Да, один раз он принесет деньги в кассу, а второй раз положит в карман. Сейчас все это отпущено на произвол.

– Комбинат заявляет о нехватке мест на кладбищах: буквально через 2 года они закончатся. Как, на ваш взгляд, можно решить эту проблему?

– У меня возникает главный вопрос: где был руководитель два, три года назад? Когда она пришла на этот пост, первым делом нужно было разобраться, какие есть запасы. Подсчитать среднее количество умирающих в день, в год, и выяснить, сколько земли должно остаться. Если ее не хватает – надо бить во все колокола! Обратиться в Горсовет, к мэру, подобрать землю, заказать проект, провести все подготовительные работы, заключить договоры с энергоснабжающими организациями. Это ведь колоссальная работа. Почему этим не занимались раньше? Значит, человек полностью не отвечает параметрам руководителя, у него нет масштабного мышления.

Сейчас нужно решение мэра, нужно выделить деньги, изыскать землю, выкупить ее у сельского населения, колхоза, частных землевладельцев. И руководитель в этой ситуации должен бегать, как савраска.

– Какие вы можете дать советы нынешнему директору Комбината специальных услуг, как выйти из этого кризиса?

– Главный совет: надо менять руководителя. Следующие шаги – снова менять структуру предприятия, его форму.

Не нужно идти на поводу у директора. Она не может организовать работу, не выполняет свои обязанности, и при этом сидит на бюджете. Она получает зарплату 90 тысяч в месяц и держит предприятие в долгах! Возможно, нынешний руководитель комбината прекрасная женщина и чудо-человек, но она не справилась! Нужно судить людей по делам. Возникает вопрос: чем вы занимались, куда направляли свои усилия? Все вопросы и проблемы комбината должны были быть проработаны уже давно, когда Никитенко только пришла на этот пост. Работа не заканчивается на том, чтобы придти и сесть в кресло.