Омский инвестиционный тупик или... К вам обязательно придут силовики

1. Как лучше не хотим...

Реальный инвестор, заводя разговор о финансовых вложениях, обязательно захочет знать: что он будет с этого иметь. Но для омского бизнеса куда важнее ответы на другой вопрос: о гарантиях безопасности.

Увы, вряд ли в России найдется еще один такой регион, как наша Омская область, где ИСТОРИЯ ИНВЕСТОРА была бы столь трагична. У нас, по сути, за редчайшими исключениями, отсутствуют как таковые положительные примеры удачно реализованных крупных бизнес-проектов. При этом мы умудряемся выталкивать из Омска уже состоявшихся, без преувеличения выдающихся предпринимателей, таких как Темури Латария или Андрей Стрелец. Пусть, мол, радуются, что просто ушли...

Согласимся, вряд ли ЛИЧНЫЙ ОПЫТ этих, да и многих других, в том числе и менее успешных предпринимателей, может агитировать за Омск.

Весьма поучительна в этом смысле история водочного магната Стрельца, ­бросившего в конце 90-х вызов могущественному клану Веретено, Александру и Владимиру – основателям компании «Оша», безоговорочного лидера тогдашнего рынка крепких спиртных напитков. В архивах «Бизнес-курса» можно отыскать свидетельства того, как владельцы «Оши» при поддержке губернатора Полежаева чуть ли не в приказном порядке пытались обязать «Омсквинпром» Андрея Стрельца покупать спирт на только что построенном братьями Веретено заводике в Омске.

Стрелец, проявив благоразумие, в войну ввязываться не стал, отправившись искать рынки сбыта за пределами региона. Фортуна, как мы уже знаем, бизнесмену улыбнулась. Придуманная им легенда о Пяти озерах сделала водку одноименного бренда едва ли не самой популярной в России и не только. Потом появятся другие торговые марки и другие производства. Но их родиной будет уже не Омск.

Ну, а что Веретено? После трагической гибели Александра «Оша» несколько потеряла динамику. Но все-таки она оставалась и остается одной из крупнейших водочных империй России. Если «алкогольная группа» Стрельца ушла на запад, то Веретено с «Ошей» продвинулись на восток...

Да, у нас был шанс сделать Омск эдакой водочной столицей России и, чем черт не шутит, даже фестиваль здесь проводить под брендом легендарных «Пяти озер» наподобие мюнхенского пивного (хотя с этим наверняка бы не согласился выдающийся омский боец Шлеменко, активный сторонник здорового образа жизни). Но увы, мы, омичи, имеем дело с абсолютно другой реальностью. Стрелец, как сказано выше, перерегистрировался в Московскую область. Там же у него сейчас размещено и основное производство. А водочная империя братьев Веретено, парализованная силовиками, поставлена на грань исчезновения.

Иногда кажется, что крылатое выражение Черномырдина «хотели как лучше, а получилось как всегда» – это не про нас. Не хотим мы «как лучше»... Потому что при нашей сугубо мафиозной клановости бизнес-успехи могут иметь только временный характер. А потом к вам обязательно придут силовики....

Слишком много у нас тех, кто хочет «как хуже».

2. Николай Лыхенко – высокий профессионал и несостоявшийся министр. Почему?

У Омска был стопроцентный шанс стать еще и сельскохозяйственной столицей России. По крайней мере, одной из них.

К началу девяностых регион 55 благодаря коммунисту Манякину кормил шестнадцать областей страны. Крупные хозяйства, колхозы и совхозы, удачно сочетались у нас с мелкотоварным производством: на селе в то время практически каждый крестьянский двор являлся своеобразной мини-фермой. Мы обладали уникальным человеческим потенциалом: профессиональными управленцами, узкими специалистами в разных сферах, а также тысячами мелких предпринимателей, у которых тоже был шанс сделать рывок в большой бизнес.

В 1993-м Главное сельхоз-управление в областной администрации Леонида Полежаева (минсельхоз) возглавил Николай Лыхенко – директор процветающего совхоза «Екатеринославский», выдающийся предприниматель, честнейший и высокообразованный человек. Но ему, увы, как и многим другим профессионалам манякинского призыва, не повезло.

Это было уже не их время.

Вскоре выяснится, что губернатор Полежаев нуждается в других помощниках. Вот почему уникальная для того времени программа по «защите отрасли от деградации», подготовленная Лыхенко, была сразу же засекречена, а позже ее используют по другому назначению. Не для развития, а скорее – уничтожения отрасли.

Итак, Лыхенко предлагал:

1. Освободить крупных сельхозпроизводителей от «советской нагрузки» содержать на селе всю социальную сферу, неся непомерные расходы на оплату отопления деревенских школ, садиков, муниципальных контор и даже жилых домов. Эта мера, позволяющая в разы сократить производственные затраты, прямо влияла на снижение себестоимости, а значит и на цену на молоко и хлеб в магазинах.

2. Отказаться от политики двойного дотирования, когда бюджетные деньги направляются не на поддержку производства, а в магазины – на снижение розничных цен. Лыхенко же предлагал использовать часть этих денег для создания полноценной службы помощи малоимущим.

3. Создание земельного банка как единственного для того времени средства кредитования сельских товаропроизводителей.

4. Оказание финансовой и организационной поддержки наиболее перспективных направлений и проектов в агропромышленном комплексе. По каждому из вышеназванных пунктов лыхенковской программы губернатор Полежаев под благовидным предлогом продовольственной безопасности сделает все прямо наоборот.

Осенью 1993 года директор АО «Пушкинское», одного из лучших молочных хозяйств России, популярно объяснил мне циничную суть продовольственной безопасности «по-полежаевски»: «Коровы (голландские, купленные на доллары) худеют, кормить нечем. По расчетам, уже сегодня надо вырезать половину. А к весне и все стадо под нож пустить. Почему? Тонна солярки 100 тысяч стоит, в трубу котельной два миллиона рублей в сутки вылетает. Молоко дает четыреста. Себестоимость 200 рублей за литр, а Полежаев, закупивший на квоты омского нефтезавода сухое молоко в Голландии, продает его за 67».

А ведь мог солярку и мазут ради все той же продовольственной безопасности направить не в Америку на закупку сухого молока, а в сельские котельные.

Вслед за коровами настала очередь и других «перспективных направлений и проектов» в агропромышленном комплексе. Варварски была уничтожена мощнейшая южная оросительная система (говорят, что «Континент» был ­построен из бетонных плит завода «Фрегат», выпускавшего поливальные комплексы), поставлен крест на сельскохозяйственных зонах, специализирующихся на производстве и переработке рапса, и т.д.

И при этом все двадцать лет правления Полежаева велась настоящая «охота» на успешных руководителей агропромышленного комплекса.

В последние годы мы с гордостью заявляем как о победе о намолоченных 3 млн тонн зерна. Но ведь этот результат, 3 млн, был достигнут еще при Манякине, когда техника была допотопной, а многие работы выполнялись вручную. Получается, что и здесь мы находимся в инвестиционном тупике.

Вряд ли Леонид Константинович, пригласивший в помощники Николая Лыхенко, действовал самостоятельно, а не по ЦРУшным указкам из ­Москвы. Но у него, как и у Лыхенко, был выбор. И они, оба, его сделали. Лыхенко подал в отставку, вернулся назад в «Екатеринославский», где ему, как и другим омским предпринимателям, предстояло на личном опыте пережить все ужасы новой сельхозполитики сначала губернатора Полежаева, а потом и Назарова.

История Лыхенко, профессионального управленца и несостоявшегося министра в правительстве Полежаева, трагична и поучительна. Трагична потому, что начиная с 90-х и по сей день наши власти не нуждаются в профессионалах. А поучительна она в том смысле, что в очередной раз подтверждает банальную, в сущности, истину: профессионал всегда этичен.

Он не может разменять свой профессионализм на личную выгоду или даже жизнь. Ученый, спроектировавший плотину, которая должна была защитить Алма-Ату от селевых потоков, простоял на ней в 60-х в самые критические для города часы. Если бы плотину смыло (а речь шла в буквальном смысле о сантиметрах), то только вместе с ее создателем. Академик, стоя на плотине, был готов отвечать за свое детище собственной жизнью... Эту историю, услышанную мною в юности в горах Тянь-Шаня от гляциологов, изучавших движение ледников, я не забыл и по сей день.

А теперь зададимся вопросом, много ли таких профессионалов в командах омских губернаторов и мэров, в правоохранительных органах и судах? Есть ли там те, кто способен сказать, как тот же Лыхенко: «Я этого делать не буду! Мне мое имя дороже!». Найдутся ли в этих командах те, кто готов ответить за свои слова и поступки карьерой, материальными выгодами или даже жизнью?

За последние четверть века в Омске сменилось пять мэров и два губернатора. Каждый приводил «свою команду», сгоняя с насиженных мест «воров и жуликов» предшественника. И всем было ясно: «Своих людей на кормушки рассаживают».

Сегодня мы в очередной раз получили нового губернатора и нового мэра. Как они будут решать кадровые вопросы? По какому принципу подбирать нужных людей...

И найдется ли место в правительстве и департаментах профессионалам?

3. Беды фермера Гордиенко. На чьей совести?

Делом фермера Гордиенко, позорной страницей назаровского правления, я занимался лично. И даже открытое письмо губернатору писал: «Как вам спится, Виктор Иванович?».

Срок, пять лет условно, Гордиенко назначил судья Одесского района по формальному признаку, мол, денежная субсидия облправительства потрачена в хозяйстве, но не так, как прописано в бумажке. Классический пример того, что нужная статья всегда найдется.

Ну а накануне уголовного дела, Гордиенко подогнал молоковоз к комплексу зданий, что на Соборной площади (Успенский собор, дом правительства, УВД), и демонстративно, на камеру, слил содержимое цистерны прямо в канализацию. Видимо, он хотел таким, прямо скажем, неоднозначным отчаянным поступком обратить внимание генералов, губернатора и министров на бандитский беспредел в его родном Одесском районе. И обратил... Акция по сливанию молока в канализацию облправительства едва не стоила фермеру свободы.

Теперь о беспределе. Мой приезд в Одесский район случайно совпал с днем фермера. Все подъезды к местному Дому культуры, где с трибуны докладывал о достижениях тогдашний министр Эрлих, были заставлены крутыми «крузаками» и «кадиллаками» одесских латифундистов. А в это самое время, видимо, по иронии судьбы, на соседней улице единственный в районе настоящий фермер Гордиенко со скандалом сдавал молоко, которое привез лично, на личном молоковозе, почему-то... через двух(!) посредников, которых он в глаза не видел, и которые внаглую занижали ему сортность, наплевав на экспертные заключения независимых омских лабораторий.

Ровно через неделю на территории одесского приемного пункта Любинского молкомбината по моей инициативе должны были ­встретиться начальник местного сельхозуправления, гендиректор комбината и министр сельского хозяйства Омской области Эрлих, чтобы ответить на простой вопрос: «Почему молочный комбинат, построивший и оборудовавший собственное предприятие в Одесском районе, должен принимать у фермера Гордиенко молоко через двух посредников, которые, чтобы заработать, занижают производителю сортность и цену? И одновременно завышают цену на сырье для самого Любинского комбината, делая его продукцию неконкурентоспособной».

Увы, отвечать на вопросы, как и следовало ожидать, оказалось некому. Министр в этот день был занят. У начальника сельхозуправления затянулась планерка, а гендиректор Любинского молкомбината, также как и фермер Гордиенко, страдавший от посредников, по сути, захвативших его молокоприемный пункт, доброжелательно улыбался, но молчал как «рыба об лед».

И все же мне повезло. Один из сотрудников местного ОБЭПа, дай бог ему здоровья, приоткрыл некоторые «тайны следствия». Оказалось, что в ходе разбирательства по заявлению одного из банков о непогашенном кредите сельские опера вышли на фирму «Лидер», одного из посредников того самого приемного пункта в Одесском, который мог быть причастен к хищению через подставную фирму-однодневку субсидий и кредитов на десятки миллионов рублей. И в этот момент раздается команда из областного УВД: «В дело не лезть! Это не ваш уровень!»

– Вот мы и не лезем. А этот «Лидер», между прочим, арендует и сегодня на правах хозяина молокоприемный пункт Любинского комбината и опять же через подставную фирму осуществляет приемку сырья у районных производителей.

– Кто может стоять за «Лидером»? – спросил я.

– Вроде как один очень большой и влиятельный человек. Схема, созданная им, действует на всей территории Омской области.

А мне подумалось, что этот человек наверняка носит или носил раньше погоны с генеральскими звездами. И сегодня, так же как и раньше, держит на коротком поводке губернаторов, министров, начальников управлений, а также крупных и мелких предпринимателей. Но вот незадача, какой-то деревенский мужик с почерневшим от работы на морозе и солнце лицом и заскорузлыми мозолистыми руками вдруг встал ему, Большому и Влиятельному, поперек дороги.

Тогда-то и появилось мое открытое письмо губернатору Назарову, который, собственно, и привез беду в хозяйство фермера Гордиенко во время одного их своих праздничных предвыборных пиар-визитов. Вот оно:

«Именно тогда Виктор Иванович, посетивший родовое поместье фермера и впечатленный увиденным, распорядился помочь Гордиенко субсидиями и даже обещал «прописать» его, т.е. предоставить официально статус поселения фермерскому хозяйству, возрожденному на землях исчезнувшей деревни Решетиловка.

Слова своего губернатор не сдержал. А деньги, 2,5 бюджетных миллиона, выделенные Гордиенко, привели ­61-летнего сельского труженика на скамью подсудимых. Правоохранительные органы и суд проявили редкую принципиальность: мол, деньги потрачены в ­хозяйстве на другие, не заявленные в бумагах цели. Вроде бы, все по букве закона, но не по правде. И не ПО СОВЕСТИ, если, конечно же, она у этих людей есть.

Потому что те, кто судил Гордиенко, не могли не знать, что за мину­вшие десятилетия из бюджетов и банков внаглую были украдены миллиарды рублей, выделенные государством на поддержку сельского хозяйства Омской области. Как водится, субсидии и банковские кредиты оформлялись на подставные фирмы с суперсмелыми бизнес-планами. Власти, за редким исключением, не требовали вернуть им украденное. Что же касается банков, то они получали стандартный ответ из правоохранительных органов: кредит выдавался подставной фирме, а возглавляет ее наркоман или бомж. Как говорится, взятки гладки. Но Гордиенко, который, будучи осужденным, и сегодня продолжает сдавать молоко от реальных коров Любинскому молкомбинату через двух посредников, не бомж! Все полученные бюджетные деньги он действительно потратил на нужды хозяйства и на свою беду может, в отличие от реальных мошенников, отчитаться документально за каждую копейку.

Конечно же, таких, кто может отчитаться, надо садить! В нашей Омской области у бесхитростного фермера с мозолистыми руками нет шансов подняться. Реалии таковы, что сего­дня ни молзавод Любинский, вложи­вший немалые деньги в реконструкцию собственного пункта приема молока в Одесском районе, ни фермер Гордиенко не могут работать напрямую. Не положено! И опасно!».

Каким же я был наивным, рассчитывая на помощь министра Эрлиха, у которого родной брат в то самое время находился под следствием за мошенничество. Или губернатора Назарова, которого силовики могли в любой момент привлечь к ответственности сразу по трем уголовным делам одновременно. Как мы уже знаем, посажен в тюрьму зам. Назарова по «Межрегионгазу» за торговлю голубым топливом через фирму-прокладку, отправлены за решетку назаровские министры Илюшин и Фомина, которые не могли без ­команды губернатора выдать полумиллиардный аванс шишовскому «Мостовику». Там же, в тюрьме, нынче и друг Назарова по «совместной» деятельности, некто Агарков.

Так что можно только догадываться о том, какую цену заплатили омичи за возможность для губернатора Назарова не просто оставаться на свободе, но и занимать сегодня кресло сенатора Совета Федерации. И тем не менее я хочу, чтобы Вы, Виктор Иванович, такой простой, такой естественный, такой обаятельный и в меру застенчивый, искренний и открытый, приветливый и восхитительно улыбчивый, знали, что ­беды фермера Гордиенко, как и многих других, оставшихся безымянными сельских предпринимателей – на вашей совести!

Забегая вперед, скажу, что вся эта гнусная история вокруг простого деревенского труженика имела неожиданный хеппи-энд. Однажды, когда я уже ни во что не верил, раздался вдруг звонок, и плачущая женщина, жена Гордиенко Анастасия Алексеевна, стоящая на ступеньках омского облсуда, сказала в трубку: «Нас оправдали, приговор отменен! Вы первый, кому я звоню...»

Позже был еще один звонок: «Мы, Сергей Сергеевич, работаем теперь напрямую, никаких посредников. А один... Помните, я вам говорила, так его...»

Признаюсь, такое с нами, журналистами, случается не часто. Но именно в эти минуты ловишь себя на том, что жить стоит, а зло, с которым борешься, даже абсолютное, обязательно отступит, если на пути у него встанет Личность с чувством собственного достоинства! Пусть это будет даже простой сельский фермер, готовый сесть в тюрьму за свое понимание правды.

Уверен, история Гордиенко – это еще одно доказательство вопиющего неуважения омских властей всех уровней к Личности предпринимателя. Отсюда и берет начало Омский инвестиционный тупик...

Или дорога в никуда.

Сергей Сусликов

Все материалы проекта «Инвестиционный тупик?» читайте в журнале «Бизнес-курс» № 19(42) от 10.10.2018 г.