Незаконченная пьеса про варяга Манякина, вернувшегося в Омск погубернаторствовать

В октябре 2018-го, в разгар уборочной, на «горячую линию» «БК55» вдруг позвонил калачинский фермер Геннадий Руль. Его просто достали!

На дворе последние погожие деньки, а у НИХ на нефтебазе солярка кончилась. В третий раз за уборочную. И опять по два дня технику нечем заправить. И элеваторы работают через пень-колоду. Сырое зерно горит… Фермеры с ночи в очередях, а ОНИ принимают на просушку и ­подработку ­только дешевым пятым классом. И максимум 500 тонн в день. Не нравится? Пошел вон! Хотя при Манякине в схожих погодных условиях 1984 года те же самые калачинские элеваторы перерабатывали не пятьсот, как нынче, а две тысячи тонн.

ЖАЛОБ НЕТ, НЕ БЫЛО И БЫТЬ НЕ МОГЛО

Парадокс, но… Описанные выше издевательства над селянами совершались на фоне объявленного губернатором Бурковым режима ЧС.

Спросите, что же это за режим такой, когда фермер в разгар уборочной остается с проблемами один на один? К слову, при том же Манякине Чрезвычайные Ситуации не объявлялись ни разу, однако все, кому положено на посевную или в уборочную, жили как на передовой. И головой отвечали за вагоны, топливо и элеваторы.

Калачинские старожилы наверняка помнят, как первый секретарь райкома Василий Рубцов оборудовал себе комнатку на элеваторе и жил там в ненастном 1984-м до конца страды. А его заместитель дневал и ночевал на железной дороге. Один из них обеспечивал поставку вагонов на элеваторы, а другой — отгрузку зерна и своевременную отправку. И оба знали: первый секретарь обкома держит руку на пульсе. Не обманешь, все равно докопается.

При Манякине в уборочную или посевную работал Штаб, в который входили, кроме партийных и советских работников, первые лица крупнейших предприятий региона, в том числе и начальник железной дороги Равиль Бикбавов. Это было нормально: все понимали — речь идет о решении важнейшей государственной задачи.

Случайностей не бывает. Одна из составляющих успеха Манякина в его информированности. Он предпочитал получать точные данные из первых рук и при этом мог всегда их перепроверить. Тут же, к примеру, набрать номер директора колхоза, совхоза или даже главного агронома хозяйства. И поговорить по душам. Сергей Иосифович знал ­каждого из 400 руководителей сельхозпредриятий лично. А многих по имени-отчеству. Это была его гвардия! Он мог пригласить авторитетных директоров в кабинет на откровенный разговор за чашкой чая. Или вдруг сесть на «Волгу» и рвануть в глубинку.

А что у нас? Владеет ли губернатор Бурков реальной информацией о сельских бедах? Сомневаюсь. Более того, уверен, чиновники, как районные, так и областные, изощренно заблокировали информационные каналы главы региона. И главное оружие у них для борьбы с правдой — страх. Село живет в атмосфере тотальной зависимости от начальников. Люди боятся говорить… Потому что завтра не дадут субсидию, кредит зажмут или процент задерут. Могут вдруг появиться проблемы у родственников, особенно у тех, кто работает в бюджетной сфере: полиции, МЧС, школе, больнице и т. д. и т. п. 

Недавно нам на «БК55» прислали из Калачинска фотографии оголенных теплотрасс. Видно, что эти трубы годами никто не пытался теплоизолировать. В домах сырость, стены «текут», а в квитанциях суммы за коммуналку только растут… И при этом тот же глава р-на Мецлер ежегодно отчитывается об успешной подготовке к отопительному сезону. Что получается? Народ платит за обогрев улицы и Молчит… А завравшемуся чиновнику все с рук сходит!

Не знаю, как Вы, г-н губернатор, но мне ­становится страшно от одной только мысли, что из сотен сельских предпринимателей, переживших форменное издевательство, только один набрался мужества придать гласности шокирующие подробности уборочной 2018 года накануне объявленной вашим министром сельского хозяйства Чекусовым успешно завершенной.

Обращу ваше внимание на ту часть эмоционального выступления фермера Руля, где речь идет как раз о страхе: «Аграрии боятся слова сказать! А чего боятся? Дожили уже до ручки! Местным властям дела нет, только позвонит глава Мецлер: «Сколько там уже собрать успели?» Начинаешь возмущаться, в ответ: «Это не моя работа». А чья же? И сам тут хоть гори».

Замечу, что у самого Геннадия Руля есть и сушилка производительностью 30 тонн в час, и вентилируемые емкости для хранения зерна, и высокопроизводительная техника… Чего для счастья не хватает? Чтоб корова сдохла у соседа? Нет! Именно Геннадий Александрович ­ставит ребром эту за десятилетия перезревшую проблему модернизации села. Сегодня у каждого фермера, имеющего 1,5 тыс. га, должна быть своя сушилка. И называет убийственную цифру: региону нужны просто позарез 400-500 сушилок. Без них элементарное развитие хозяйств, специализирующихся на производстве зерна, невозможно. А значит, власть просто обязана вытащить этих людей из средневековой кабалы. И первый шаг к этому — надо перестать считать сельских тружеников, которые нас кормят, бессловесным быдлом.

Однако вернемся к разговору об информационных каналах главы региона.

Когда-то, в далеких 80-х прошлого века, Сергей Манякин, оценивший прямоту, честность и профессионализм молодого управленца Руля, дал ему свой телефон и возможность звонить, «если что», в обход чиновников. При этом Руль с его обостренным чувством справедливости, посвятивший селу всю свою жизнь, был, конечно же, не единственным, кто мог влиять на принятие решений первого лица региона.

Пора делать некоторые выводы.

1. Владеете ли Вы, г-н губернатор, надежными источниками информации «в обход чиновников» как областных, так и районных? Нет, не владеете! Потому что плохо знаете людей сельской глубинки, тех, что на передовой, как говорится, лицом к лицу. А по-другому, увы, до вас сегодня правда не дойдет. Потому что в том же Калачинске чиновники 100-процентно «вырубили» институты гражданского общества. Вроде бы все в наличии: есть и редакции районных газет, и лидеры парламентских партий, и депутаты, и общественники… И все это молчит.

2. Разрушить монополии чиновников на информацию можно только при одном обязательном условии: освобождении селян от страха, боязни сказать правду и проистекающего отсюда тотального неверия в государство.

Да, вы много времени проводите в Москве, добывая федеральные миллиарды. Это, конечно, важно. Но, как видим, недостаточно. Более того, нужно отдавать себе полный отчет в том, что у вас нет ни единого шанса поднять регион без села, где сегодня проживает чуть ли не половина населения Омской области. И еще вопрос: с кем же вы будете, если соберетесь, решать неподъемные проблемы наших аграриев? Почитайте внимательно ответ Вашего минсельхоза в редакцию «БК55» в связи с последними публикациями. Что в нем главное? Правильно, чиновничьи ссылки на отсутствие жалоб: «жалоб нет», «жалобы не поступали». Это у НИХ теперь главный показатель: раз жалоб нет, то и проблем тоже.

Нет, нам нужны другие управленцы, те, кто способен изначально уважать сельского предпринимателя, его Человеческое достоинство. Речь идет о другом Масштабе Личности руководителя. Смысла нет бесконечно латать дырки на деревенском кафтане. 

ФАНТАЗИИ НА ТЕМУ

Сейчас я сделаю набросок сценок для незаконченной пьесы, в которой омский губернатор Бурков сыграет роль первого секретаря обкома партии Сергея Манякина, снова вернувшегося в Омскую область.

Кабинет губернатора. Министр Чекусов докладывает об успешном окончании уборочной страды 2018-го, проходившей в сложнейших погодных условиях. Глава региона Бурков (он же Манякин) внимательно слушает, а потом тут же, при Чекусове, звонит по мобильнику некоему Геннадию Александровичу.

Губернатор. Ну что, дружище, поздравляю тебя с окончанием уборочной! Чем на этот раз порадуешь? Намолотил сколько?

Чекусов, наблюдавший за боссом, замечает, что губернатор вдруг резко изменился в лице. Надо полагать, «дружище» Геннадий Александрович поведал ему в красках об этой самой успешно завершенной уборочной: и про солярку, и про элеваторы, и про Мецлера… И про фермеров, которых «довели до ручки».

Через полчаса Бурков вместе с министром на новеньком «крузаке» отправляются в Калачинск. Сорок минут, и перед ними открываются удручающие картины: слева и справа от деревенской дороги стоят неубранные поля.

Губернатор. Погода вроде хорошая, а техники что-то не видно. Чье хозяйство?

Чекусов. Не знаю, Сергей Иосифович.

Губернатор. А кто знает? Зови сюда Мецлера (глава Калачинского района).

Срочно прибывший на «стрелку», забитую губернатором, Мецлер, кстати, на новеньком «­Ниссане», тоже разводит руками. Вызывают начальника сельхозуправления вместе с главным агрономом. Общими усилиями выясняют, наконец, что неубранными полями владеет фермер Анатолий Козлов. Ищут фермера.

Губернатор. Анатолий Алексеевич, да я тебя помню! Ты при коммунистах, кажется, калачинскую сельхозтехнику возглавлял. И что? Какие проблемы? Почему не молотишь?

Фермер Козлов. Да пятнадцатый день пошел, как не молочу. Элеватор не принимает зерно с влажностью более двадцати процентов, у них вагонов нет. Хотя, если б даже и принимал, везти туда смысла нет, мне же им еще и доплачивать в результате придется. Так пусть уходит под снег, дешевле обойдется. И так, Сергей Иосифович, во всем Калачинском районе.

Губернатор. Ну, а что делать надо?

Фермер Козлов. А вот вы посмотрите, у кого сушилка есть, тот выиграл. Сухое зерно элеватор без очереди принимает. И платит классом выше, дороже, не обманывает.

Губернатор. Ну и у кого смотреть?

Фермер Козлов. Да у того же Карпова, тут рядом, в Глуховке. Прежде чем ехать к Карпову, Манякин (он же Бурков) поинтересовался.

Губернатор. Анатолий Алексеевич, ты же бывший начальник сельхозтехники, а у ­тебя ­тракторы, ­комбайны — старье… С 80-х, когда я еще секретарствовал здесь? Где новая техника, почему не покупаешь?

Фермер помялся, а потом вдруг сделал решительное выражение лица.

Фермер Козлов. Да потому, что научены не верить. Взять в кредит можно, а что завтра… Вы-то сами знаете?

Заглянули в Глуховку к Андрею Карпову, который к началу уборочной, в сентябре, запустил современную компактную сушилку производительностью более 20 тонн и выиграл на этом по всем статьям. По крайней мере, с элеваторами у него проблем не было.

Фермер Карпов. В июле решение принял ставить, а в сентябре уже запустил. Начинка здесь американская, обвязку наши делают на Алтае.

Губернатор. Три месяца? Не может быть, Андрей Васильевич!

Манякин удивился, потому что знал об этой проблеме не понаслышке. В начале 80-х прошлого века именно он принял решение оборудовать крупные хозяйства Омской области ПОЗами (пунктами первичной обработки зерна), что позволяло им брать на подработку и просушку тысячу тонн зерна в сутки, не сваливая его на площадки. Программа рассчитывалась на три года. На ее реализацию были мобилизованы гигантские по тем временам ресурсы.

Губернатор. Подожди, но ведь она у тебя на газе работает? Там одних согласований документации — года не хватит.

Фермер Карпов. Ничего не согласовывал. Эта сушилка работает на СПГ. Подогнал специально оборудованную машину, подключился, и все… Никаких проектов, согласований, прокладок труб. Как минимум миллион сэкономил.

Губернатор. У тебя здесь армированный фундамент где-то три на десять… И это вся стройка?

Фермер Карпов. Глубина фундамента полметра, хватает, чтобы на действующую сушилку поставить еще одну сверху или даже две.

Возвращаясь в Омск, Манякин (он же Бурков) вслух подсчитывал плюсы от внедрения сушилок.

Получалось, что теперь Карпов может начинать уборку примерно на месяц раньше. Обычно он ждал, когда влажность зерна уменьшится естественным порядком до 20 процентов. Потом сваливал пшеницу в так называемые валки, а когда она подвяливалась на солнце — приступал к обмолоту. В чем разница? Выигрыш времени — это понятно. Плюс экономия затрат… Раньше зерновые убирались в два прохода техники (сначала косил, потом молотил). Теперь же все делается в один прием. А значит, и потери зерна при прямом комбайнировании сокращаются на 10-20 процентов. Добавим сюда и ценовые выгоды. Сухое калиброванное зерно Карпов хранит на складах, ему теперь плевать не элеваторы: если им надо, сами пусть приезжают! Теперь у него появилась возможность маневрировать, ждать лучшее предложение на зерновом рынке. Но в любом случае он продаст зерно не пятым, как Козлов, а третьим-четвертым классом. При этом не будет платить элеватору за просушку и подработку тысячу рублей за каждую тонну. Сто тонн — сто тысяч, пятьсот — полмиллиона. Эти деньги теперь остаются у него в хозяйстве. И работают на развитие!

Именно эта простенькая арифметика и заставила фермера купить ­сушилку. Субсидий ему не дали, но кредит он получил льготный — под 3 процента. А теперь о главном. Выигрыш в деньгах и времени, полученный от внедрения сушилок, обязательно потянет за собой техническое перевооружение всего фермерского хозяйства Андрея Карпова. Аппетит приходит во время еды.

Таким образом, сделал вывод Манякин, сушилки стоимостью в шесть миллионов рублей, которые можно монтировать всего-то за пару месяцев, меняют, по сути, весь сельскохозяйственный уклад региона в сфере производства зерновых. Они же являются мощным стимулом для развития сельской экономики.

И, НАКОНЕЦ, ПРО МАСШТАБ ЛИЧНОСТИ

Правительство Омской области, зал заседаний. Во главе стола губернатор Манякин (он же Бурков). Министр Дрофа, назначенный на место уволенного Чекусова, докладывает о мерах по реализации программы внедрения современных сушилок в фермерские хозяйства Омской области.

Губернатор. Ну и что у тебя там получилось?»

Дрофа. В прошлом году, Сергей Иосифович, в хозяйствах Омской области было внедрено 24 сушилки, а нынче, в 2019-м, мы планируем запустить, гм, еще 22 сушилки.

Губернатор. Сколько? 22? Ты ничего не перепутал? Насколько я знаю, нам нужно 500 сушилок. Ну пусть даже 300. А ты говоришь — 22? Это что, мы 20 лет сушилки будем внедрять? И это прорывная программа минсельхоза? Ты запланировал фермерам на ближайшие десятилетия беспросветную жизнь в техническом убожестве! И кабальную зависимость от элеваторов! Ты это понимаешь?

Дрофа. Так не хотят они сушилки покупать, в кредиты лезть боятся.

Губернатор. А почему боятся? Почему не хотят, если это по всем статьям выгодно? Значит, не верят тебе? Да и как можно верить вот такой программе? Кредиты — это не все. Где субсидии? Ты встречался с ними, персонально с каждым? Пытался убеждать? Гарантировал поддержку? Отвечай по делу!

Наступила гробовая тишина. Было слышно, как пролетела муха, севшая на взмокший лоб докладчика. Но никто даже не улыбнулся.

За закрытыми дверьми Зала заседаний дежурили, так, на всякий случай, люди в белых халатах.

Сушилка фермера Карпова в Глуховке Калачинского района

Вместо эпилога

Ровно через месяц губернатор лично пригласит в калачинскую деревню Глуховка, в хозяйство Андрея Карпова, сотню омских фермеров. Задача понятна: убедить этих людей в необходимости перемен, сделать все возможное и невозможное, чтобы они ему, Манякину, поверили. Должны поверить.

Перед собравшимися выступил Карпов, который буквально на пальцах рассказал о полученных преимуществах, министр Дрофа озвучил финансовые выгоды — кредиты под 3 процента, субсидии — 50 процентов.

Программа перевооружения, как и в далеких ­80-х, рассчитана на три года. На 2019-й — сто сушилок! И на это выделены из бюджета серьезные финансовые ресурсы — 300 миллионов рублей. Эти деньги будут гарантированно работать на сельскую экономику. И быстро окупятся.

«Это только начало», — скажет в заключительной речи губернатор. И добавит, что ждет от всех собравшихся свежих идей и новых прорывных решений.

Продолжение следует…

Сергей Сусликов

журнал «Бизнес-курс» № 05(752) от 27.03.2019