Вопрос недели. Должен ли Путин, оставив пост президента, занимать иные государственные должности?

Путин внес конституционные поправки в нижнюю палату, предстоят обсуждения. В этой связи БК задается вопросом: в западных демократиях, в том числе и в Америке, президенты после завершения своей работы в качестве глав государств занимаются, как правило, общественной и благотворительной деятельностью или бизнесом, как Шредер… Может ли эта норма прижиться в России?

Виктор Шкуренко, предприниматель:

— Мне, конечно, ближе западная практика, поскольку, мне кажется, президент и так высшее должностное лицо, поэтому какой смысл ему после этого делать шаг назад в своей карьере? Гораздо важнее действительно заниматься благотворительностью, либо на худой конец возглавить какую-то крупную компанию, возможно, государственную. Если ему скучно, например.

Но это же история про Путина, что он хочет сохранить власть, поэтому всё объяснимо…

Мне, как гражданину страны, хотелось бы, чтобы этого не было. В Америке ситуация, когда бывший президент баллотировался потом в мэры, например, возможна только в комедиях, такая комедия есть на самом деле. Но у нас совершенно разный уровень демократизации всех институтов власти, поэтому их опыт сейчас неуместен.

А в принципе же эту традицию сам Путин мог бы заложить. Было бы прекрасно. У нас есть же примеры — Горбачёв, Ельцин тот же. Горбачёв ушёл вообще в достаточно раннем возрасте, правда, потом он сам баллотировался в президенты в 96-м, но там уже была Россия, а не СССР. Но можно сказать с некоторыми оговорками, что Горбачёв и Ельцин так и поступили — покинули посты и уже не занимали государственные должности.

Олег Смолин, депутат Госдумы от КПРФ, первый зампред комитета по образованию и науке:

— Если посмотреть на мировую практику, то существует несколько подходов к этому вопросу.
Например, в США президент по окончанию срока полномочий обычно государственных постов не занимает. Во Франции президент Саркози собирался участвовать в президентских выборах, но скандал не позволил ему этого сделать. В Казахстане Нурсултан Назарбаев занял определенную должность. В нашей стране президент Ельцин не занял никаких постов, но надо учитывать и состояние его здоровья, которое было не очень хорошим. Что будет происходить сейчас? То это известно только самому Путину и его советникам. Мой прогноз — после окончания президентских полномочий, он займет какую-то должность.

Какие есть варианты? Многие эксперты утверждают, что это будет должность председателя Госсовета. Однако я напомню, что Госсовет назначается президентом и не может его контролировать, а также является совещательным органом и не имеет реальных полномочий.
Поэтому мне кажется, что ближе те политологи, которые предполагают, что Владимир Путин станет председателем парламента. Эта должность позволяет назначать премьера и министра, она же в случае необходимости позволяет возбудить дело об импичменте против президента.
А вообще, после окончания полномочий президента любой человек становится частным лицом и не ограничен законом.

Александр Лихачев, председатель Омского регионального общества потребителей в сфере ЖКХ:

— Ну, честно — это дело Путина. Он чем хуже меня или Вас? Это его право. Пусть сам решает.

Владимир Виниченко, депутат Заксобрания от КПРФ:

— Результаты его правления за 20 лет крайне отрицательные, особенно если посмотреть на село. В некоторых областях позитив есть, но в целом по сельской местности — убогая разруха, как будто Мамай прошёл. Поэтому он уже сделал всё, что мог, и сохранять пост пожизненно — я считаю, это неправильно. Так же, как если это будет и какой-то казахстанский вариант с новым президентом. Поэтому… я к такой идее отношусь отрицательно.

Павел Кручинский, председатель совета директоров компании «МИАРД», руководитель Омского регионального отделения «Партии РОСТА»:

— Если рассуждать теоретически, то тут возникает сразу несколько аспектов. Но если человек уходит, условно говоря, в небытие, не имея возможности занимать какой-то другой пост во власти, здесь велик риск, что на его место, как бы его ни ругали, Путин это или кто-то другой — не важно, может прийти человек совершенно некомпетентный, популист, как Зеленский на Украине, например — очень популярный, но совершенно неумелый в госуправлении. И поэтому, если на таком примере Порошенко, понятно, был не созидателем, а разрушителем, он по сути разграбил страну, и чаяния, что будет наведён порядок, теперь тают и по поводу Зеленского.

Этот опыт показал, что такие рокировки, совершенно непонятные, могут привести к тому, что страна может потерять весь экономический потенциал. Поэтому какое-то косвенное влияние или некая преемственность именно созидательным аспектам, чтобы люди, ушедшие с первых постов, могли делать какие-то свои позитивные дела. Безотносительно личностей. Скажем, при Путине вырос суверенитет страны, влияние — тоже, хотя понятно, что во внутренней политике многое упустили, не реализовали многие возможности, когда была хорошая нефтяная конъюнктура. Поэтому есть смысл, я думаю, зафиксировать какие-то вторые-третьи роли для бывшего президента, чтобы он ещё внёс какой-то позитивный вклад. Такой опыт был бы полезен.

Опять же, рокировка Путина и Медведева показала, что… например, при Медведеве мы потеряли такого союзника, как Каддаффи. Потому что слабая позиция и отсутствие опыта у Медведева привела к тому, что этот рубеж Россией был очень серьёзно ослаблен. А как только Россия ослабляет своё влияние, американцы сразу же пользуются этим. Поэтому во главе государства должны быть очень серьёзные люди, и опыт предыдущих руководителей всё же должен использоваться для новых.

Владимир Половинко, депутат Заксобрания от «Единой России», завкафедрой экономики и управления человеческими ресурсами ОмГУ, профессор:

— Учитывая его рейтинг, его влияние на сложившуюся ситуацию, преемственность должна сохраняться. Потому что восприятие людей — и старшего поколения, и молодёжи — в нём преемственность достаточно значительная. Поэтому роль Путина — хотелось бы, чтобы осталась, а в какой форме — не могу сказать, но это было бы небесполезно. Сейчас намечающаяся конфигурация власти непонятна, она может быть разной, но с точки зрения опыта и понимания ситуации для страны это было бы полезно.

Инна Ветренко, завкафедрой управления и социальных технологий СЗИУ РАНХиГС:

— На самом деле такое право у него есть, его Путина никто не может лишить. А должен или не должен — это другой вопрос.
Если он имеет достаточно высокий рейтинг доверия и покидает пост в связи с тем, что больше не может баллотироваться снова, то ему уместно продолжить политическую карьеру, работать на уровне правительства, находиться в этом политическом пуле. Если же президент уходит по причине своей неэффективности, свой ресурс выработал, как это было с Ельциным, то здесь у него и нет морального права даже занимать посты, и высокий антирейтинг не позволяет это делать. Хотя право такое есть у любого. Пример Франции — да, Олланд, у него была полная потеря доверия, он не оправдал надежды, для Франции это вообще неестественно, если президент не выполняет свои предвыборные обещания. Пятая республика — такая, если он так делает, это для него политическая смерть.

Куда движется Россия в этом смысле? Ни под одну модель демократии в мире она не подходит. У неё собственный путь и собственная демократия. Поэтому нельзя говорить, что она движется в сторону Запада или Азии. У нас свои путь и особенности. Что касается политического строя в стране, то после послания президента, с укрепления парламента мы из смешанной республики идём в сторону парламентской. Что в принципе для существования и устойчивости демократии правильно. Это создаёт баланс между тремя ветвями власти. Главное — чтобы это было не фасадно и не имитационно, а чтобы полномочия парламента были реальны.

Что касается «Единой России» в парламенте, то я считаю, время её расцвета уже позади, и ближайшие выборы либо заставят её поменяться, либо уступить свои главенствующие позиции. По крайней мере ей будет сложнее снова взять конституционное большинство.

Юрий Шиян, предприниматель, владелец сети быстрого питания «Шаурмастер»:

— Я считаю что должен. Его опыт бесценен, нужна преемственность курса и он как никто другой может быть наставником новой власти.

Алексей Сокин, депутат Омского городского Совета:

— Для меня образцом является Полежаев Леонид Константинович и его Фонд Духовное Наследие! Культура, История, Память, издательская работа, Воскресенский Собор — вот те проекты, которые реально воплощены в жизнь именно на территории Омской области благодаря экс-руководителю региона!

Алексей Распопов, общественник:

— В советские времена был только один прецедент, когда высшее лицо государства не оставалось на вершине власти пожизненно… До этого тем более таких случаев не было.

В современной России, вероятно, сильна именно эта историческая тенденция. Игры бульдогов под ковром — наша национальная традиция. И так ли важно, что на нем нарисовано…

Александр Шаханин, юрист, певец, поэт, продюсер, композитор:

— Его опыт бесценен, но обязанность такая вряд ли нужна. Человек, который находится на самом верху власти, имеет тот уровень информации, который позволяет ему более правильно ориентироваться в море политики. Поэтому, конечно же, зависит всё от его желания, но, думаю, любая государственная структура захотела бы иметь такого работника.

Николай Пономарёв, писатель, педагог:

— Я считаю, что бывший президент России не должен занимать государственные посты. Любая профессия деформирует личность и после четырех сроков неизбежно наступает такая деформация и у президента. Поэтому — рыбалка, конные прогулки по Алтаю, кофеенки в Париже и Неаполе, вот это всё, а не государственные посты.

Татьяна Лукина, предприниматель, депутат Совета Омского района:

— Нет. Он себя показал и государственные посты не для него. Вообще я за парламентскую республику. 

Сергей Кондаков, политолог и общественный деятель:

— Для западных демократий — это норма. США и Европа — страна с огромным опытом демократического развития, культура, которая воспитывалась столетиями. Необходимо понимать, что Россия — это большое государство с большими традициями и иной ментальностью. В нашей истории, так уж сложилось, власть передается в результате преемничества. К тому же совсем уйти не дадут сторонники «бывшего». У нас выстроена сейчас такая модель, при которой люди, имеющие доступ к власти, получают безусловное преимущество в экономических, политических проектах. Соответственно, как только уходит человек, который регулирует этот доступ к власти, начинается стремительный передел сфер влияния, собственности и т. д.

Поэтому Владимир Владимирович как сдерживающий фактор у них. Они понимают, что, если он совсем уйдет, начнется борьба элитных групп за позицию «царя горы». Лично я считаю, что пребывание в какой-либо государственной должности оказывает политическое влияние на действующего президента, гражданское общество, навиваются ноты двоевластия, так как он хоть и бывший, но безусловно имеющий авторитет у части народа.

Ирина Горелова, преподаватель ОмГТУ, поэтесса:

— Знаете, у нас в жизни страны уже был период — когда ключевые руководители могли уйти со своего поста исключительно на собственные похороны. Был период, когда ключевые руководители, уходили со своего поста и из политики одновременно, исчерпав, видимо, свои силы и возможности. Наступает новая эпоха, новые возможности, человек сохраняет активность и эффективность все дольше и дольше. Почему бы не использовать его опыт на пользу стране, если он сам этого хочет?

Алексей Сорокин, Председатель Омского регионального регионального отделения Российского фонда культуры:

— Во Франции по Конституции пятой республики, с которой во многом соотносится и наша конституция, с 1993 года все бывшие президенты становятся пожизненно членами Конституционного совета, заседающего в Люксембургском дворце. Этот орган соответствует функциям Конституционного суда и Центральной избирательной комиссии. Думаю, что аналогичную норму следует ввести и у нас для использования авторитета президентов в поддержании законности и Конституции.

Полагаю, что туда должны войти также Д. А. Медведев и М. С. Горбачев.

Сергей Костарев, эколог, профессор ОмГУПС, член партии «Яблоко»:

— Не должен, но может, если не ограничат в правах по суду.

Наталия Гордеева, Евразийский патентный поверенный, Патентный поверенный РФ:

—  Я думаю, в России пока эта норма не приживется, бывший президент должен и будет контролировать запущенный им процесс модернизации экономики страны, а также связанной с ней внешней политики. Скорее всего он останется возглавлять Совет безопасности или займет вновь созданную должность заместителя, которую сейчас занял Медведев.

Александр Дерябин, предприниматель:

— Полагаю, что опыт и знания, которые получает президент за время работы, точно могут быть полезны стране после окончания срока его полномочий. Не согласен с формулировкой «должен», это, конечно, его свободный выбор. 

Андрей Рудаков, политолог:

— Мы живём в условиях гибридного политического режима, режима имитационной демократии. В таких условиях невозможно применять понятия как «должен». Здесь важно лишь то, что думает тот, кто обладает властью. В лучшем случае какое-то влияние могут иметь несколько значительных групп давления, например, представители силового аппарата или новых олигархических кругов.

Если бы Путин В.В. всерьёз планировал уйти из политической жизни, он должен был ограничиться двумя президентскими сроками ещё в 2008 году. 12 лет назад у страны был шанс получить понятные правила политического участия, сменяемость власти, как следствие и большую экономическую стабильность, уверенность бизнеса и инвесторов в верховенстве закона и политических институтов над личной властью, а вместо этого мы получили значительное продление сроков полномочий президента, продление полномочий Государственной Думы. К 2024 году, к завершению четвёртого срока президентских полномочий Путин В.В. фактически будет находиться на этой должности 5 сроков, если мы будем считать сроком полномочий президента 4 года.

Теперь вопрос участия действующего президента в политической жизни зависит лишь от того, устал ли он сам от власти и не боится ли он последствий столь длительного пребывания во главе государства.

Сергей Евсеенко, член регионального политсовета «Партии РОСТА», профессор Омского филиала Академии бюджета и казначейства Минфина РФ:

— Запросто! Если состояние здоровья позволяет, то никакие законы ему не помешают. А если уже совсем, как было с Ельциным, когда тот был совсем никакой, то тогда…

Оговорка, что он не должен оставаться фактическим главой — нет, это химера. Власть в этой стране просто так не передаётся. Пусть он будет реальным руководителем, но в другой должности — это с его точки зрения самая правильная штука. Не с моей или вашей, а с его.

А когда уже будет не Путин, а другой человек — перепишем всё к чёртовой матери. Там уже будет суп с котом, это Россия. Представьте, что у нас раньше было при монархии? Травили друг друга, убивали, устраивали дворцовые перевороты, такая борьба за власть шла! Всё присутствовало в полном ассортименте. И вы думаете, Владимир Владимирович об этом не знает? Он хорошо учился в школе, неплохо — в университете, и с историей он должен быть знаком. Мало того, я читал одно его высказывание про тех чудаков, которые добровольно отдавали власть.

И, конечно, все эти зарубежные демократии нам не указ. Мы — совсем другое общество. Поэтому я не думаю, что все эти его изыски сейчас — это потому, что кто-то поковырялся в носу и спонтанно решил, случайно. Это глубоко продуманная войсковая операция. Мне почему-то нравится думать, что это Кириенко. Я снимаю перед ним шляпу. Мутил это всё он. Заказчик нам известен, а он мутил. Вырос парень! Такую круговерть… Мы потом о нём узнаем, какое он чудо. А сейчас это молодец. Так за кадром замутить… Я не верю в потусторонние силы, руки мировой закулисы, вашингтонский обком, нет. Тут ребята сами так просто с властью не расстанутся. Вы прикиньте — такое счастье уйдёт!  

Поэтому от мысли о потере власти у них сразу во всей голове холодно становится. Мы на такие социально-экономические эксперименты не готовы. Читайте классика — русский бунт бессмысленный и беспощадный. 

Александр Рыжков, омский координатор общественного движения «Суть времени»:

— С одной стороны, неудивительно, что этот вопрос так живо возникает. Очевидно, общее решение вопроса, единое для всех таких случаев, до сих пор не найдено. Да и возможно ли оно? Ведь мы говорим о власти так, словно её можно регламентировать в тех. задании или в инструкции по эксплуатации «государственного механизма», как если бы власть была только элементом в этом механизме, а отнюдь не функцией живого организма общества.

Ближе к конкретике — интереснее. Путин сущностно — либерал и западник, и сложившийся при нём курс внутренней политики направлен на выход государства из всех социальных обязательств перед народом, фактически на ликвидацию социального государства. При Ельцине всё было гораздо стремительнее, зато при Путине — медленно, но верно — лягушка уже почти сварилась. Пенсионная реформа стала лакмусом подлинного отношения президента к народу, и народ это понял. Результаты масштабнейшего в новейшей российской истории социологического исследования об отношении граждан к пенсионной реформе, проведённого Центром независимой общественной экспертизы «АКСИО» летом 2019 года и охватившего более 85 тыс. наших граждан, в частности говорят, что в нашем обществе вполне сложился антивластный консенсус. Так, приемлемым отношение властей к народу считают лишь 11% наших соотечественников. Ещё 4% не имеют по этому вопросу собственного мнения. А вот 85% наших сограждан считают отношение власти к народу неприемлемым и находит этому отношению в истории такие отождествления: 46% граждан России считают отношение власти к народу — «как при диком капитализме», 21% — феодальным, 12% — рабовладельческим, а ещё 6% — фашистским. Оптимизм народа по отношению к политическому курсу государства после реформ 2018 года заключается в том, что, если фашизм — это уж самое дно и полюс зла, то Путину с шести процентов ещё есть куда падать. И кстати, согласно данным того же опроса, желанным для себя социальным государством Россию не считают 52% граждан.

Так что модальность вопроса необходимо менять: захочет и сможет ли Путин направить курс реформ на полноценное социальное государство, в котором всем — и ему — найдётся достойное место? Или перед нами будут стоять совсем другие вопросы?

Степан Бонковский, депутат Заксобрания от «Единой России», председатель комитета по собственности:

— Он уже лидер нации, и соответственно после ухода в 2024 году он будет возглавлять или Госсовет, или другую структуру, может быть, правительство, есть разные формы. Но в принципе, я считаю, на сегодняшний день динамика положительная, многие изменения, касающиеся социального блока, на пользу прежде всего рождаемости. Потому посмотрим, такое моральное право он имеет, и если пожелает — почему бы и нет?

Алеся Григорьева, общественница, руководитель ассоциации по защите интересов семьи «ДОМ детства»:

— Я считаю, что ВСЕ бывшие президенты и ВСЕ бывшие чиновники, заслужили возможность пожить жизнью обыкновенного человека и наконец-то понять, что они натворили во время нахождения власти. Например, в Омской области мы доплачивает бывшим чиновникам десятки тысяч рублей дополнительно к их пенсии. Почему мы делаем эти выплаты из бюджета Омской области, из наших с Вами денег? Мы что думаем, что они не способны выжить только на пенсию, которая и так значительно выше минимальной? То есть мы признаем, что условия, созданные в Омской области и в России не позволяют выжить человеку, если его отстраняют от госкормушки????!

Евгения Лифантьева, журналист, блогер, писатель:

— Да. В условиях буржуазной демократии сохранение бывшим президентом постов в государственных структурах — это норма.

Татьяна Садилина, член федерального совета партии «Яблоко»:

— В России существует очень большая беда, которая, на мой взгляд, стала носить угрожающий для страны характер, это несменяемость власти. А это, как следствие, приводит к губительной для страны политике. Если говорить откровенно, то страна перестала развиваться. Мы вошли в период полной стагнации. И этот период затронул каждую сферу — от социальной до технологической. Полное отсутствие новаторства в век информационных технологий.

Кадровые перестановки зачастую носят номинальный характер. К примеру, сидит себе человек — некий Владимир Анатольевич, годами на своем посту, имеет липовую диссертацию и совершенно ничего не смыслит в доверенной ему сфере. И такого же, условно говоря, Владимира Анатольевича сменяет такой же Петр Васильевич. Местами то поменяли, а эффект остался тот же. Как известно, в нашей стране для Владимира Анатольевича всегда найдется место в любом ведомстве. И не важно, какой характер будет носить это ведомство, ключевой или номинальный. Как пример, для «отставных» губернаторов существует Совет Федерации.

К сожалению, природа современного российского чиновника такова, что даже при полном многолетнем поражении он не может смириться и всеми правдами и неправдами пытается остаться во власти. Пусть даже если придется зайти «с черного входа». О морально-этических нормах для него и речи быть не может.

Если мы говорим о современной России и о конкретно сегодняшних событиях то, на мой взгляд, ни о каких государственных постах для бывшего президента речи быть не может. По крайней мере, занимать ключевые государственные посты он не должен.

Вячеслав Сибирский, общественник:

— Почему нет, он тоже человек. Другое дело — он не пойдёт на понижение. Остаются варианты — либо общественная или полуобщественная должность, либо совсем новая должность — созданная именно под бывшего.

Второй вариант, мне кажется, плохой. Он искажает политическую систему, вносит сумятицу. Людям банально непонятно будет со временем распределение власти между нынешним и бывшим. А первый вариант хорош. Бывший президент — это уважаемый человек с множеством связей и ресурсов. Он может представлять Россию на международной арене, заниматься благотворительностью, покровительствовать науке, образованию, медицине. Но это, увы, не наш вариант. Мы, похоже, вслед за Казахстаном пойдём по первому пути. И непонятно, куда он нас заведёт. Мне совсем не хочется восстановления застойного СССР. Путин уже правит дольше, чем Брежнев. И перспективы не внушают оптимизма.

Максим Антонов, депутат Совета Дружинского сельского поселения от КПРФ:

— Однозначно нет, иначе будет возникать большая вероятность конфликта интересов.

Игорь Басов, лидер омского отделения оппозиционной партии «ПАРНАС»:

— Считаю, что мы должны уважать, соблюдать права граждан России и если он имеет это право, то ограничивать его в реализации этого права нельзя

Илья Гофман, депутат Омского городского совета от «Справедливой России»:

— Моё мнение: нет, не должен. Авторитет слишком высокий. Чисто психологически будет восприниматься как «первый».

Станислав Сумароков, начальник отдела общественных связей ОмГТУ:

— Если коротко — да. Если более развернуто, то причина даже не столько в Путине, сколько в самом символе власти и ее формальной сакральности — а именно — несменяемости и бессмертности. В данном случае, этот символ должен характеризовать несменяемость курса всей страны к великому завтра. Сменить здесь главу государства — нельзя, ибо это вызовет когнитивный диссонанс как у элит внутренних, так и у населения внутри. Поэтому да, Путин может стать главой Госсовета, Совбеза, да хоть партийным боссом — суть одна — сигнал, что мы идем прежним курсом. Куда — это уже другой вопрос и другая тема.

Наталья Мельникова, программный директор Центра коллективной работы «Университетская Точка кипения» ОмГТУ:

— Считаю, что оставив пост президента, не нужно больше занимать государственные посты. Нужно дать другим возможность реализовать планы. Не мешать. Любое присутствие «в орбите власти» будет влиять на человека, действующего сейчас. Самое прекрасное приложение сил — благотворительный фонд. Вот это будет отлично.

Георгий Бородянский, главный редактор «Новой газеты-регион»:

— Категорически нет. Нам давно пора избавляться от «вождей», «нацлидеров», «отцов нации» и т. п. — от этих понятий, загоняющих нас в Средневековье или еще дальше — то ли в рабовладельческий строй, то ли в племенной (где племенем становится весь наш многонациональный народ).

Применительно к нашим нынешним реалиям, упрощая их, можно сказать, что мы живем в мафиозном государстве, где «авторитет», «лидер нации» по сути является хранителем «общака». Это звание пожизненное: он не может добровольно уйти из власти, он — гарант благосостояния и безопасности своего ближайшего окружения, могущества корпорации, которая выдвинула его и при нем захватила умопомрачительные активы, которые по действующей пока еще Конституции являются общенародным достоянием. Мы, наверное, плохо представляем себе масштабы того, что находится под ее контролем: без малого практически все, но она претендует на большее.

Он не может уйти по многим причинам, но нам надо ему как-то помочь, для его же блага: ведь «вожди», бывает, плохо кончают (относительно свежий пример — Каддафи). Он, возможно, втайне, надеется, что мы, граждане, воспрепятствуем этим планам по узурпации власти — хитроумным комбинациям, которые разрабатываются и внедряются крайне странно — лихорадочно, второпях. С осознанием своей правоты, своей миссии государственные реформы не делаются так нервно и быстро: это больше походит на действия, продиктованные инстинктом самосохранения, на попытку войти в историю с черного хода, проскользнув мимо вечных «камер видеонаблюдения». Это странно для верующих людей.

Ведь они же, наши власти предержащие — поголовно все христиане. А по христианским понятиям лидером нации, настоящим ее духовным может быть только распятый, а не распинающий, только тот, кто способен пожертвовать собой, а не тот, кто приносит в жертву собственной вечности, то есть «роли в истории» своих соотечественников.

Дмитрий Шейко, юрист:

-Нет, не должен. В любом случае — это явный или скрытый деструктивный конфликт с преемником, неважно, «своим» или «чужим». Ну и конечно, подобные руководства «надстройками» напрочь убирают принцип разделения властей.