Вопрос ребром: «Прибыль для одного олигарха или общественное пространство для миллиона омичей?»

Участники круглого стола «Омская крепость — живая история или жилой микрорайон?» призывали омичей объединиться, чтобы спасти Омскую крепость от высоток и заборов.

На общественные слушания были приглашены представители общественных организаций, Общества охраны памятников истории и культуры, члены омского Союза архитекторов и Союза художников, инженеры, журналисты и просто активные омичи.  Дискуссия выдалась жаркой и интересной. Эксперты и общественники делились своими мнениями, задавали вопросы и предлагали пути решения.

Фото: БК55

Граждане пытались показать семейному клану Антропенко, по сути укравшим у омичей территорию в Омской крепости вокруг ТЭЦ-1,  свою готовность к мирным переговорам без ультиматумов. 

БК55 послушал, что же готовы делать омичи, ради сохранения памяти своих предков.

Открывал обсуждение организатор круглого стола Никита Шалмин:

Тема нашего круглого стола «Последние тенденции застройки Омска», особенно территории Омской крепости и центра. История следующая: в этом году был представлен общественности проект «мастерской Асадовых», это довольно известные архитекторы московские — отец и сын, — по застройке территории ТЭЦ-1. Предложение — построить жилые кварталы. Земельный участок принадлежит Антропенко Александру Владимировичу, его фирме. Рядом строится апарт-отель Морева Сергея Александровича, на проекте представлен 6-этажный вариант, но сейчас он строится в 10-ти или 12-этажном исполнении. Сейчас уже эта «этажерка» вышла над казармой, и со стороны сквера уже видно, куда упирается улица Достоевского — в стену. Это стена загрузки ресторана.

Фото: презентация Н. П. Шалмина

Здесь нужно понимать следующее: вообще улица им Ф. М. Достоевского была названа так в конце XIX века, в скором времени после смерти писателя. И вообще это первый топонимический объект в мире, названный его именем. И если раньше улица выходила на набережную и имела раскрытие, то теперь она будет упираться в загрузку ресторана, в дворовое пространство, в задний фасад этого апарт-отеля. Это нонсенс. И если там будут жилые кварталы, то бОльшая половина крепости исчезнет из общественного оборота.

Вторая тенденция в том, как будет вписываться новый жилой проект Антропенко в структуру города и какие общественные пространства останутся в крепости — это не анализируется. Проект выполнен в своих границах, а дальше никто никуда не смотрит.

ТЭЦ-1 будет застраиваться довольно плотно. 3,5 гектара её территории — единственное оставшееся в городе место и в центральной части для какой-либо общественной функции, которое открывает крепость и организовывает центр. Сюда выходят улицы Музейная, Карла Либнехта — они замыкаются зданием ТЭЦ-1. И насколько предложенный проект жилой застройки будет органично и интересно там вписываться?

Что такое жильё? Здесь получается порядка 2-2,5 тыс квартир, в которых будут жить где-то 4-5 тыс человек. А парковки предусмотрено 500 мест, при контингенте, где каждая семья имеет стандартно по 2 машины. Этих парковочных мест, естественно, не хватит. При этом, авторы проекта заявляют, что пространство вокруг будет отдано под общественные улицы и бизнес. Предусмотрен мини-рынок даже и детский сад. Но у этого есть определённые проблемы. Во-первых, даже если детсад и будет, для него там нет территории. Во-вторых, при таком количестве машин, там все улицы будут заставлены.

В-третьих, как правило, такие кварталы огораживаются, уходят из общественной жизни —  там просто не пройти. Например, в кварталах расположенных чуть выше, которые строил ещё Шишов, — всё перегорожено, мёртвая зона, свободного прохода нет. Т.е. мы из «сердца города», из его самой его визуально активной части просто убираем эту территорию. Она остаётся только для данного, ограниченного круга людей.

Также объявлено, что в проект собираются вложить примерно 4 млрд рублей, но естественно застройщик захочет получить больше. А это всё уходит в стоимость кв метра жилья. Здесь ориентировочно, если брать те же самые 4 млрд+2 от застройщика, мы получим стоимость 1 кв метра за 300 тыс рублей.

Вопрос: много ли в Омске людей, способных позволить себе такую квартиру?

У нас напротив крепости уже стоит жилой комплекс «Новый пионер» и вроде бы он раскуплен, но ни одно окно там не светится. Ну может быть перекупщики квартиры и взяли, цену выдерживают, но рыночной «живой» продажи квартир нет. Возникает вопрос, даже если проект Антропенко реализуется, насколько он необходим городу?

И это не первое такое обсуждение. Проект уже выставлялся на совете Союза архитекторов, был на архитектурном совете при главном архитекторе города, на градостроительном совете и на общественном обсуждении. Подавляющее большинство против. На совете СА из 16 участников 1 — за, 2 — не определились, остальные против. На градсовете было 19 высказываний — 1 или 2 за, остальные тоже против.

И на сегодняшний день стоит следующий вопрос: будет ли разрешение на строительство этого объекта? Заказчик уверен, что да. И сейчас идёт поиск фирмы, которая будет осуществлять рабочее проектирование. У него всё нормально.

Моревская стройка тоже интересна тем, что чем дальше она будет строится, чем выше расти, тем яснее будет становится, что ей там не место — не по высоте, не по функции. Апарт-отель здесь уже один был. Кокоринский жилой дом тоже начинался как апарт-отель, но очень быстро он превратился в жилой дом, который сейчас ветшает. И у моревской многоэтажки такое же будущее через 20-30 лет.

Недочётов у них много, но что мы можем выставить в противовес?

Предложений было много, и постройка делового центра, и парковый ансамбль. А у нас следующее предложение. Поскольку город Омск, сама крепость формировалась как центр степного мира на трёх платформах: русский мир, степной и европейский. Влияние Омска доходило и до Средней Азии, и даже дальше. Мы предлагаем сделать там три культурологические платформы, подворья русского мира, степного и европейского. Разместить их в крепости. Здесь очень удобные для этого здания. Можно сделать также воинское подворье, потому что у нас город с воинской историей, «Служилые люди России» — то, чем сейчас занимается директор Омской крепости Минин, в доме Шпрингера — подворье Шпрингера, у музея Достоевского развить современный литературный центр, потому что в Омске богатая литературная традиция. Имён очень много: Мартынов, Рождественский и тд. Далее арт-центр.

Что с точки зрения общественного пространства, публичного использования несёт Здание ТГК-11? Ничего. Оно закрыто совершенно. И вообще таких помещений в крепости сейчас очень много. Тот потенциал зданий, который есть на территории крепости, мы не используем.  Даже ДК Дзержинского тоже ограничен. Сейчас здесь находится прогимназия от 19-й гимназии, по сути, детский сад с подготовкой к школе, но насколько он оправдан в самом центральном месте крепости?

Для того, чтобы подворья смогли проводить свои мероприятия, мы предлагаем сделать здесь фестивальный центр, площадь. Здесь перепад по земле порядка 7 метров — практически два этажа, здесь раньше был крепостной ров. Можно ещё уйти глубже и сделать трёхэтажное пространство: это могут быть 3 зала вокруг ТЭЦ — 1 и большое фойе, в нём могут открываться фут-корты, которые будут работать как изолировано, так и наверху, в фойе, раскрываясь в парк.

Внутри ТЭЦ-1 предлагаем использовать идею Сергеева Андрея Анатольевича.

В городе сейчас нет нормального места для проведения официальных мероприятий, встреч, торжеств, например, для высоких делегаций. А ТЭЦ-1 прекрасное место для зимнего сада, где могут вестись приёмы и торжественные мероприятия. И здесь же можно разместить музей энергетики. При всём при этом будет и общественный центр для подготовки молодёжи: что-то вроде центра Жоржа Помпиду в омском варианте, по идеологии. И если сравнить как вписываются эти два проекта в архитектуру города — это очевидно. Это рабочий дипломный проект студента Александра Люлько — один из вариантов реконструкции ТЭЦ-1, который мы предлагаем.

На мой взгляд, фестивальный центр очень хорош, потому что такого нет не только в Омске, но и в Сибири. Парковка тоже предусмотрена. Для общественных мест парковка считается по-другому, потому что каждая машина привозит 2-4 человек, и если брать те же 500 мест, то это 1,5 тыс посетителей, в принципе для ёмкости этого пространства  хватит. И главное, что это всё открыто для города и крепости.

Сегодня идёт активная работа по приданию легитимности проекту Антропенко. Что мы можем с этим сделать? Если мы против этого, то мы должны собрать позицию города: подписные листы, голосование в интернете. По максимуму. Если удастся собрать 50-60 тыс голосов, будет хорошо.

У нас подготовлен проект обращения к Путину, хотя его нужно будет адресовать и мэру, и губернатору, которое мы выставим на сайте или разошлём по организациям. Если вы будете с ним согласны, то можете его подписать. Чтобы не было такого, что за нас всё решил «круглый стол» Антропенко, те несколько ангажированных человек, которых он пригласил, и, допустим, Горсовет, тоже находящийся в ангажированной ситуации.

Прозвучал вопрос от одного из участников обсуждения о подъезде к территории общественного транспорта, об остановках. 

Все остановки, которые там есть, никуда не денутся.

Суть не в этом, я не вижу здесь каких-то проблем с общественным транспортом. Сомнения есть с торговыми площадями в проекте Антропенко. У нас есть Любинский проспект, на котором торговля еле живёт. Кто сказал, что здесь точно так же не будет? Туда люди идут не за этим. А фестивальной площади, выставок у нас в городе явно не хватает. Молодёжь, сейчас в основном, собирается на площади у набережной, как пена, в кабачках, и им деваться некуда. Это очень простая вещь.

Давайте посмотрим, какие события сейчас происходят на платформе степных народов. Идёт священный месяц Рамадан. В крепости могли бы проходить кучи мероприятий, посвящённых этому. У русского и европейского мира идёт красная, пасхальная неделя — и это тоже куча мероприятий. Что у нас в крепости? Ничего. А если каждая диаспора — казахи, немцы, прибалты, татары, евреи, — составят годовой перечень праздников и сопоставят с общегородскими и российскими, то в крепости каждый день будут какие-то события проходить. Но мы это не используем, мы их забиваем где-то по сторонам, и они как подпольщики что-то тихонько делают.

Почему мы не открываем для этого сердце города? Ведь вся история была как раз в том, что Омск жил тем, что эти народы, платформы воспринимали его как свой, и он для них являлся единым символом. Так почему это нельзя использовать в современности?

 — пояснил Никита Петрович.

Наталья Можан, Польское культурно-просветительское общество «Rodina»:

Я очень часто вожу в крепость детей на мероприятия. И где-то 30% из них — это инвалиды. Во —первых, привести их туда очень сложно. Нам не дают возможность заезда к дальним корпусам, там даже нет таких элементарных удобств как туалет. Единственный находится в самом последнем корпусе. Работа в крепости очень затруднена. Во вторых, что касается национальных центров. Казахский центр очень часто выставляет юрты, проводит мероприятия, но их по каким-то непонятным причинам убирают, не дают развернуться по полной программе.

Никита Шалмин:

Я вам объясню: всё зависит от той идеи, которую национальный центр собирается транслировать. Одно дело, когда они ставят юрты, другое дело когда они станут подворьем. А это что такое? Это не столько юрты, сколько музей — история развития народа в Омске или как она связана с Омском, гостевой двор, национальная кухня, одежда, утварь, праздники, события, причём не только в юртах. Есть большая разница. Не нужно здесь делать этнодеревню. Здесь предлагается сделать именно то, как эти народы жили в крепости, в Омске. В крепости исторически юрт не было. Но степные народы и деятели здесь были и служили.

Наталья Можан:

Я проводила Западный фестиваль: Латвия, Польша, Эстония, у нас тогда приезжали люди, но нам не дают там возможности там провести это всё цивильно. Я прихожу с планом работы, и начинается: давайте где-то что-то посмотрим… Мы сегодня ничего не можем провести в крепости.

Никита Шалмин:

Тогда давайте отработаем схему: сделайте событийную программу, прикиньте по экономики, по участию, по территории. Сделать нужно какой-то бизнес-проект. А так просто, приходить и говорить «давайте мы вот это проведём» наверное можно, но выглядит это как самодеятельность. Подумайте, какой примерно состав в подворье вам нужен, какие площади. Если фестивальный центр, то какой режим работы этим диаспорам интересен на самом деле. Мы можем с ними отдельно встретиться и обговорить. Я считаю, что за этим будущее, но оно зависит от того, как мы все на него отреагируем и как будем организовываться в своей деятельности.

Андрей Николавич Машанов, председатель омского отделения Союза художников России:

«Последовательность действий, как мне кажется, должна быть следующей:

Первое: создать общественное мнение, что данный проект жилой застройки не имеет никакого будущего. Привести соответствующие аргументы. Закрывается красивое здание ТЭЦ-1. Единственный момент, который во всём этом смущает, это странность, что мы на градостроительном совете говорим об это отрицательно, но вдруг это строится. Зачем тогда мы приходим на градосовет?

Второе, волевое решение власти — мэра, губернатора, главного архитектора, хотя я понимаю, что это частная территория, — которые говорят «нет, этого быть не должно, господин Антропенко».

Третье, есть резон устроить конкурс проектов, победитель которого и будет реализовывать проект. Но в первую очередь, нужно мнение профессионалов, архитекторов.

Никита Шалмин:

«Здесь сидят Светлана Георгиевна, Яков Леонтьевич, Владимир Васильевич (Шевченко, Коняев, Гаврилов — прим. ред)… Они подтвердят, сколько уже было обращений на мэра (тогда ещё на Фадину), на губернатора. Когда эти обращения не подкреплены подписными списками, они ничего не стоят. Мы предлагаем: остановить строительство апарт-отеля, в ближайшие строки совместно с архитектурным, предпринимательским, гражданским советом обсудить концепцию, проектное решение пространственно-планировочной организации, конкурс проектов, правовые и финансовые механизмы реализации. Такие предложения мы и хотим направить высокопоставленным чинам, потому что дальше Омску уже двигаться некуда».

Светлана Григорьевна Шевченко, Омское отделение Союза архитекторов, ОДК «Мегполис», архитектор:

Как бывший чиновник, экс-заместитель главного архитектора города, я понимаю, как выдаётся разрешение на строительство. Земля у «Основы Холдинг» Антропенко в собственности. Как она появилась у него много лет назад, сейчас уже за истечением срока давности не узнать, только добровольно. Сейчас этот проект на уровне концепции. Он его привёз, показал на общественном обсуждении, градсовету, на «круглом столе», на который приглашены были те, кто надо. Сейчас, якобы, мастерская Асадова московская учла замечания и предложения, а в решении Градсовета было написано «доработать концепцию жилого комплекса».

Но, видимо, вся эта история началась раньше, когда разрабатывались правила землепользования и застройки, там появилась зона ИЗ-2. Это зона исторической застройки с возможностью размещения жилых домов средней этажности. Это прошло. Как выдаётся разрешение на строительство? В градостроительном кодексе есть ст 51 «Выдача разрешения на строительство». Для получения разрешения застройщиком, ему с начала нужно получить градостроительный план земельного участка. В этом градостроительном плане указываются разрешенные виды в соответствии с параметрами и проект планировки. Здесь он был сделан уже давно ещё в «Гражданпроекте» на основе Генплана 2007 года. Он не будет соответствовать тому, что они сейчас хотят построить. А при изменении проекта планировки нужно проходить публичные слушания. Дальше застройщик представляет проектно-сметную документацию и экспертизу. Которую этот проект пройдёт.

Я хочу обратиться к ВООПИК. Мы уже не раз говорили, что нужно предложить рассмотрение проектов на конкурсной основе. Потому что значимей площадки не бывает. Однако нас не слышат. Сейчас, если он представит проект, то градостроительный план, соответствующий нормам, он уже скорее всего получил, пусть он пока не соответствует проекту планировки, он может это изменить. Я считаю, что если нам эта территория не безразлична, нужно активное общественное мнение. Хотя я всё время говорю, что общественный проект мог бы быть более рентабельным, потому что это будет центром массового притяжения людей».

Никита Шалмин:

«на сегодняшний день есть ключевой вопрос: Выразит ли город своё общественное мнение?»

Светлана Шевченко:

«это же только один из проектов, а сколько их было за эти годы… Сергеев, Бегун, Фрейдены, Гусельников, Каримов — много было. Столько концепций было интересных. Можно и показать всё, что было придумано».

Никита Шалмин:

«Всё это можно сделать, но сейчас нужно, чтобы общественное мнение появилось. Потому что на данный момент его, по сути, нет.

Вот был «круглый стол» господина Антропенко, на который был приглашен Игорь Леонидович (Коновалов — прим. ред). Всё это освещали «Коммерческие вести». И написали они про это так, что вроде бы Коновалов против, но как-то не очень. Хотя Коновалов против и он чётко высказал свою позицию. Я спрашивал Исангазина «Марат, ну как так?» А он ответил: «Ну вот так, а что?». И если Горсовет пойдёт на это, и будет принято это решение, потом будет очень сложно что-то доказать. Мы можем сколько угодно говорить, что у них нет таких функций. Но. Если это пройдёт, то это будет железобетонная вещь. Так же, как топонимическая комиссия принимала памятный знак Достоевскому в Театральном сквере. С чего это вдруг топонимическая комиссия принимает монументальный объект? Но это было принято и было подписано. Аналогично и здесь. Они воспользуются Горсоветом тупо как общественной структурой, а решение потом преподнесут».

Владимир Алексеевич Козлов, экс-председатель Общественной палаты Омской области:

«Мы 4 марта провели же заседание общественной палаты. И есть решение, рекомендации губернатору и мэру, чтобы провести конкурс. Нужно отслеживать это решение».

Никита Шалмин:

«И где этот конкурс? Давайте ещё раз. Мы в своё время проводили компанию, о том что шар, который стоит на площади Бухгольца — это не достойно Омска, это не тот уровень, и там нужно поставить нормальный памятник. Произошло следующее: мы проводили голосовании, насчиталось всего 5 тыс голосов. Но мэр прореагировала. А 300-500 человек она бы и не заметила. Там 70% высказались за этот шар. И Фадина написала: «Шар — это наша история».

Поймите, если будет 20-60 тыс подписей, это будет другой вопрос. У нас есть подписные листы, вы можете распространить их у себя в организациях, у нас также на информационном ресурсе ВООПИК это будет выставлено. Я готов выступать перед любой аудиторией с этой темой. Потому что для меня, как для градостроителя, это отбрасывание Омска на 80 лет назад. И больше ничего не будет. Это однозначно. А мы говорим, что у нас идёт отток населения. Но если мы забиваем эту территорию жильём для какой-то группы людей и вычленяем это пространство из общественной жизни, то у нас люди внутри своего же города становятся изгоями».

Павел Верёвкин, «Главный патриотический центр», один из организаторов данного собрания:

«Я всю жизнь прожил в Омске. Как у нас всегда было: когда что-то ценное сносится или что-то неподобающее строится, потом омичи начинают ходить и возмущаться. Но уже поздно. А нужно это делать до того, как всё произошло. Уже были круглые столы на эту тему и будут ещё, потому что участники меняются. Сейчас стоит задача не в том, чтобы продвинуть какой-то проект, хотя я поддерживаю проект Никиты Петровича. Тут прозвучала такая реплика: «Если подать в суд, то Антропенко победит». Но у нас в судах побеждает не Антропенко, а закон. Тому пример здание на Бударино, которое строилось, а потом, благодаря общественному мнению, снеслось. Сейчас главная задача — не допустить строительства жилого комплекса».

Сергей Иванович Какотин, «Институт системного проектирования», предприниматель:

«У меня два коротких тезиса. Первая в отличие от многих архитекторов, которые предлагают свои проекты, у Шалмина есть основа. В данном случае три культуры, можно соглашаться, дорабатывать, но корни у проекта есть.

Второе, с точки зрения сбора подписей. Молодёжь у нас мыслит сейчас картинками. Рисуем две: на первой картинке — жилой комплекс Антропенко, на второй — общественное пространство. Под первой пишем: «прибыль для одного омского олигарха», под второй пишем: «общественное пространство для миллиона омичей» — выбирай.

И собираем подписи».

Андрей Нагайник, инженер-механник, архитектор:

«Интересно, есть ли вообще где-то такие города, где центр скуплен частниками, или это только у нас так. Представьте, что кто-то купил Кремль… У нас есть единственный способ сохранить эту территорию — обратиться к общественности. Хотя, казалось бы, должны быть специалисты. Это территория для Омска, и есть по сути, Кремль. И эта территория частная. Т.е. по середине Кремля хотят построить жилую высотку?»

Никита Петрович в ответ привёл своё, уже ставшее знаменитым, сравнение жилой застройки исторической части Омска с возведением высоток у Храма Василия Блаженного в Москве: 

»…если сравнивать Омск с Москвой, то этот замысел — это то же самое, что построить у храма Василия Блаженного 10-этажные дома. Появление жилых кварталов убьет символ города, Омскую крепость — территорию XVIII века».

БК55 уже публиковал мнение Никиты Шалмина в рамках рубрики «ВОПРОС НЕДЕЛИ».

Никита Шалмин:

«Я архитектор, а не политик, я им был когда-то раньше. Но сейчас я могу оценить этот проект лишь с профессиональной точки зрения. Помимо этого, мы с вами, как граждане этого города, являемся профессиональными оценщиками, потому что мы в итоге говорим, нравится нам или нет. Мы это делаем всю жизнь. Поэтому и обращаться нужно к омичам, потому что в итоге говорит человек, гражданин, а не профессионал. Он голосует положительно временем, рублём, собственным присутствием. И другое: когда вы выстроили, реализовали проект, а гражданин потом говорит «а я сюда не приду». И у города начинаются проблемы».

По налогам жильё — одни из самых низких платежей в городе, этот проект будет закрытым и налог платить будут только по жилью. Сюда нельзя будет прийти, провести фестиваль, концерт. Приехала какая-то знаменитая группа, а где ей выступать? Вот у нас «Ангар» есть. Забивается туда молодёжь, в подвал какой-то. Что за отношение к собственной молодёжи? А здесь может быть нормальный зал, цивилизованный.

Так давайте сделаем общественное пространство!

По архитектуре можно спорить, но концепция нашего проекта выделяет ТЭЦ-1 как доминанту, а в проекте Антропенко она смотрится как случайная вещь. И в его проекте никаких предложений по назначению ТЭЦ-1 вообще нет».

Святослав Коновалов, модератор обсуждения, старший научный сотрудник выставочного отдела музея «Искусство Омска», историк:

«Мы можем сколько угодно эти проекты оценивать в профессиональных сообществах. Но есть собственник, и он хочет заработать. Мы будем его как-то убеждать, что фестивальный центр — тоже выгодный проект, или мы будем просто решительно давить общественным мнением против жилой застройки?

Никита Шалмин:

«Здесь очень важно, чтобы в каком-то из наших сообществ были люди, которые могут это профессионально оценить с точки зрения бизнеса, с точки зрения доходности. Сказать «здесь доходность разовая такая, но для города вот такая, а в этом случае для бизнеса такая выгода, а для города такой доход». Потому что идеология очень простая. Наш проект за 80-100 лет принесёт денег гораздо больше, а проект Антропенко принесёт прибыль разово. Он продал, взял и ушёл. А проблемы остались городу. Я сегодня там проезжал, припарковаться невозможно. А давайте ещё 4 тыс мест парковочных вставим, и всё. А места в детском саду? А школа? 19-я работает в две смены. Поэтому ему нужно показать, что он здесь не заработает.

Хотя, наверняка он уже всё просчитывал. Как они это делают? «Я вкладываю 4 млрд, стоимость кв метра будет вот такая, всего их будет столько-то. Вот у меня «котлета». Всё».

Андрей Николавич Машанов, председатель омского отделения Союза художников России:

«Мне эта идея очень нравится. У нас завтра будет заседание правления, я эту информацию доведу. Это нужно будет как можно быстрее запустить».

Святослав Коновалов: «Чтобы обеспечить массовость цифр, это будет одно голосование, которое мы будем распространять везде. Нужно действовать сообща».

Жанна Хахаева, искусствовед, инженер по охране памятников культурного наследия:

«Здесь уже сказано, что за 22 года было представлено несколько проектов, как минимум 5. Все они были общественными комплексами. Предлагалось совершенно разное. Ни одну концепцию Антропенко не реализовал. Хотя инициировал конкурсы, проводил их. В самый экономически благоприятный период с 1999 по 2010-е годы он ничего сюда не вложил. Хотя имел экономическую возможность, и потребность в торговых, общественных площадях была гораздо выше, чем теперь. Т.е экономически он, получается, не так состоятелен, как делает вид. И получается, что жильё для него сейчас более или менее представляет интерес, и будет наверное, реализовано. Но если через полгода он подгонит туда экскаватор, ничего не изменится. Он будет просто рыть.

У нас получается два очень сильных противника — это современный Генплан и охранные зоны. Два эти козыря бьют все наши тузы, потому что охранная зона сделана целиком под нужды Антропенко. И сделана очень просто: два участка, один прилегает к ТЭЦ, другой к «Сибирской короне», просто один закрашен цветом «застройка 20-25 метров», а другой закрашен слоем «15-18 метров», а тыловая к Партизанской закрашена цветом «10-12 метров». Т.е. самый неинтересный фасад сбережен более всего. Протестов на эту зону, к сожалению, не поступило. Мы тоже не можем иметь отдел, который мониторил бы все инициативы по охранной зоне при Минкульте. Кстати ни одного голоса, представителя из Минкульта не видно и не слышно. Почему? Потому что они приняли эти охранные зоны, полностью соответствующие потребностям заказчика. В то время, как охранные зоны должны учитывать не только чьи-то нарезанные как попало кадастры, часто случайные и исторически не обоснованные, но и ракурсы видимости. Мы видим прекрасный ракурс с противоположного берега Оми. Этот вид писали все художники лет 60, с тех пор, как въехали в мастерские. Сейчас этот вид исчезнет, писать будет нечего.

Много десятилетий советскими архитекторами поддерживалась линия Партизанской, укрупнялась и монументализировалась застройка нового пединститута, пристройки к нему, потом там поселился фининститут, поддержавший шедевр коммерческого училища. И вот сейчас половины этой линии Партизанской не будет.

ТЭЦ, которая была построена в 1916 году, рано или поздно, была назначена советской властью к выносу отсюда. Это остановилось в 82-м году. И вся набережная и сквер делались под то, что когда-то, в будущем, ТЭЦ покинет это место. Так и случилось, но акционирование привело к тому, что одна семья стала собственником зданий, участка, начинок, угольных складов и прочего. За 30 лет снесен только новый корпус с трубами. Вот если бы Антропенко покушался на старинный сквер, на старинное кладбище, на квартал старинных домов, у общественности было бы больше поводов для воплей.

Но у Антропенко ведь аргумент какой? «Вы что хотите, чтобы здесь и дальше был пустырь, огороженный забором? Вы это хотите сберечь, хранители старины? И причём тут крепость? Крепость далеко. А я сделал и то, и сё, я верну это пространство городу, хотите-гуляйте». Этот аргумент тоже нужно как-то разбивать. Я предвижу компромисс, пусть меня осудят, но я думаю можно разрешить ему один — тыловой корпус «пентагона», пусть строит, а второй запретить, как нарушающий ракурс».

Никита Шалмин:

«Жанна Михайловна, вопрос стоит по-другому: жильё или общественно-значимое пространство? Не может быть ничего другого».

Светлана Шевченко:

«Что за последнее время строил Антропенко? Жильё. Два дома на Масленникова, один на Серова, — я вообще не помню у него общественных объектов».

Никита Шалмин:

«Дело не в том, что он строил. Такие объекты в одиночку не осваиваются. Сложно найти сейчас найти даже в мировой практике,  даже очень больших инвесторов, которые могли бы в одиночку построить что-то типа вот этого. Есть, пожалуй, два таких места — это Сингапур и Дубай. Там концентрация средств. И то, когда строился этот знаменитый горизонтальный небоскрёб, у инвестора была проблема — у него заканчивались деньги, и он вынужден был продавать личное имущество, ценности, потому что он понимал, что он строит. Он после строительства всё отыграл, естественно, с прибылью, но это грамотный инвестор, а у нас таких нет. У нас инвестор, застройщик, строитель, продавец, девелопер,  — всё в одном лице, а это невозможно, парадокс, такого в мире не бывает. Но мы специально сделали такой институт, у нас есть такие люди, и вот результат. Ведь он же оценивает не потому, что эффективно для города, не потому, что это будущее… Он оценивает это с одной целью — продать. Всё. Дальше не интересно. Попов так же строит, Морев».

Святослав Коновалов:

«Никита Петрович, я думаю, что Жанну Михайловну поддержать нужно чуть-чуть, учитывая, что мы предпринимателя хотим на своей земле заставить что-то построить, то, что мы хотим».

Никита Шалмин:

«не факт, что за его счёт. Экономических схем может быть много. Но это уже другая степь. Давайте сначала решим первый вопрос: это общественное пространство или это частное жильё?»

Святослав Коновалов:

«Ну тогда всё просто. Нужно тогда забирать землю».

Никита Шалмин:

«Это не обязательно. Опять же, схемы существуют многие».

Яков Леонтьевич Коняев, бывший замглавы горисполкома Омска, ОДК «Мегаполис»:

«Я вынужден дать историческую справку. К сожалению, ни в какой аналогии с Тобольским Кремлём этот участок не может быть рассмотрен. 40 лет назад мы занимались участками Министерства обороны,  у нас 20% территории города их, и до сих пор занимаемся. Эта территория штаба Омского военного округа, за этим зданием и сегодня располагаются новые, которые мы пытались у министерства обороны выговорить. И сама территория крепости была закрытой. Это был пункт управления ракетной армией. И когда мы пытались эту площадку когда-то, поскольку это городская крепость, историческое место Омска, у Министерства обороны выговорить или выкупить, тогда уже и так мог вопрос стоять, это были 80-е годы, то нам ответили: «Мы бы и рады вам уступить, но там столько коммуникаций или кабелей, там ракетная площадка была». Эта предыстория была связана с тем, что здесь было всё закрыто. В отличие от Тобольска, где была брошенная территория, была она в муниципальной собственности или какой-то ещё, но не в частной. И наш Феодосий, будучи митрополитом, начал восстановление церковной сети как раз с Тобольского кремля и монастыря. В общем там было гораздо проще.

Теперь по этому участку. Эту территорию занимала ТЭЦ, которая была построена ещё в 1916 году. Она была центральной и единственной омской ТЭЦ. Кто тогда думал, что эта территория будет потом исторически важным ядром городской застройки? Тогда нужно было дать городу электроэнергию. И как всегда, в угоду моменту появляются функции, которые потом становятся чужеродными для последующей городской застройки. А дальше в Омске энергетика развивалась уже в послевоенный период, потребность в ТЭЦ-1 отпала, произошло замещение от ТЭЦ-5, и её появилась возможность закрыть. Этого город тоже добивался долго и упорно. Но территория эта принадлежала «Омскэнерго». И когда «Ммскэнерго», спасибо Чубайсу, приватизировалось, то и эти объекты, внутри территории бывшей ТЭЦ-1 оказались в собственности энергетиков. И даже сами энергетики сегодня обращались к Антропенко за помощью, чтобы в здании ТЭЦ-1 сделать музей энергетики. Глухо. Поэтому мы когда, обсуждали все эти вопросы в нашем клубе, поставили вопрос шире. У нас в Омске нет, при такой техники от лёгкой промышленности до ракетостроения, политехнического музей. Функция расширяется и возможности прибыли тоже, в экономической стороне проекта появляются перспективы. Но это один из объектов, которые могут иметь общественное значение и быть вписанными в концепцию Никиты Петровича.

Что касается дальнейшей судьбы этого участка. Всё просто: происходит концентрация контрольного пакета акций в руках семьи, а за зданиями и земельный участок следует по закону. Почему у нас власть в стране делает вид, что она бессильна? И поэтому она нашла лазейку, как снять с себя ответственность за будущее ядро города. Ничего не выйдет у вас, это не тот участок, и не те обстоятельства, и не те люди, которые вам дают надежду на это.

Мы на «Мегаполисе» говорили о том, что нужно  предложить ему альтернативный вариант с равной экономической заинтересованностью. Но мы не можем. Потому что даже частный сектор мы не можем сегодня снести в интересах застройки городской, потому что сделаны так правила застройки и Генплан, против которого мы 2 года боролись. Они говорили, что это корректировка. На самом деле это кардинально пересмотренный, совершенно, даже концептуально, другой план, который никакой перспективы городу не даёт. Он не предусматривает ни метро, ни аэропорта. И дальше с этими же целями делается проект документа, который регулирует саму застройку, о чём и говорила Светлана Георгиевна, ПЗЗ. И вот здесь расширение функциональных возможностей зон городских для того и сделано, чтобы эти товарищам удобно было, заказчикам.

У нас в Омске очень много мест без общественной функции, которая бы для населения реализовывалась. И вот здесь (в проекте, представленном Шалминым — прим. ред.) набор может быть очень широким: фестивальная площадка, Дом музыки… Вот такое в коммерческий проект нужно заложить с участием собственника.

Ещё один вариант — обмен территориями. Есть земли, которые гораздо выгоднее или проще осваиваются. Например, на Жукова. А вообще земля раньше забиралась у несостоятельных собственников, когда «и сам не ам, и другим не дам». И мне вообще было странно слышать, когда Антропенко начал упрекать: «30 лет у вас там пустырь». Так не у нас, а у него там пустырь».

Павел Веревкин:

«Общественный резонанс — это хорошо, но лучшая защита — это нападение. Взывание к совести — это не пройдёт. Тут прозвучали ключевые слова «прибыль для олигарха», и всё здесь совесть сразу отсутствует. Нужно дать правовую оценку его действиям».

Никита Шалмин:

«Это всё хорошо, допустим, ты с прокуратурой и судом Антропенко переедешь, но появится другой, который тоже захочет строить. И что? Снова в прокуратуру? Ни в этой истории дело, ни в этом суть. Дело в то, может ли найти город в себе силы, чтобы объединиться предпринимательски и граждански, и сделать то, что ему нужно для будущего? Мы можем всех сейчас в прокуратуру отправить, но придёт другой человек и будет строить.

И никто не говорит о совести господина Антропенко. Здесь должна быть прибыль, и это нормально. Просто нужно рассчитать прибыль по каждому проекту, найти соинвесторов, которым это будет интересно. Но главное не в этом, всё начинается с того, что мы как граждане соберёмся и скажем: «Здесь жилья быть не должно!» А по истории приобретения земельных участков мы можем спорить сколько угодно, но ничего не изменится. Ну заведут пару дел уголовных, прекратят.»

Святослав Коновалов:

«Не всегда общественное мнение ориентируется на специалистов, общество просто высказывает свою позицию. И если таких людей много, то это даёт результат. А специалисты могут обосновать любую точку зрения, и жилой комплекс, и общественный проект».

Степан Иванович Викулов, Омское отделение РГО, Омское отделение ВИО:

«Есть конфликт интересов общества, города и собственника земли. И прежде всего решать нужно с ним, ведь он же не злодей, надо полагать? Он хочет с этой земли что-то получить.

Я расскажу аналогичную ситуацию: человек 30 лет владеет цокольным этажом в жилом доме, в котором два первых этажа сдаются в аренду юрлицам, и 30 лет он не может с этим подвалом ничего сделать, потому что, элементарно, нет денег на обустройство. А там 500 кв метров — получился бы хороший торговый центр. И на сегодняшний день этот человек ищет способ, чтобы просто избавиться от того чемодана без ручки, который он 30 лет несёт. Он платит налоги, но на выходе ничего не видит.

И я думаю, у Антропенко ситуация такая же. Если он не нашёл в хорошие, «жирные» времена денег, то сегодня он тоже их не найдёт. И у него сейчас задача просто сделать проект, добиться разрешения и продать людям, которые могут себе позволить такое жильё построить в центре города. Например, москвичам.

Вот у вас есть проблема с собственником. Как вы её собираетесь решать?»

Никита Шалмин:

«Как бывший чиновник, я знаю несколько схем. Но пока вопрос не в этом, не нужно ставить телегу впереди лошади.

Первое, что мы должны решить и продемонстрировать собственнику, чтобы он с нами сел разговаривать. Потому что сейчас он даже говорить с нами не хочет. У него же, как у нормального горожанина, есть понимание исторического имиджа имени. И если мы как сообщество граждан заявим: «Александр Владимирович, мы тебе за это спасибо не скажем», причём в достаточном количестве, это может подтолкнуть хоть к каким-то переговорам.

На сегодняшний день, ладно Антропенко, рядом Морев строит, и его объект гораздо страшнее, и он уже в реализации. И на самом деле, эти два объекта на 80-90 лет поставят крест на крепости вообще, и на Омске тоже. Потому что население-то уезжает. А люди уезжают из Омска потому, что здесь скучно, не интересно. Потому что молодые люди не связывают перспективы своей жизни с этим городом, где появляются в общественных местах такие вещи. У них пространство крадут, у них крадут время жизни, которое они реализовывали бы в какие-то мечты и планы. И мы должны с этим бороться.

Я предлагал Антропенко идеи, он мне ничего против не сказал. Этого проекта, который сегодня представлен, у меня тогда ещё не было. Но он не собирается пока их смотреть, потому что у него есть свой проект. И мы можем предлагать Антропенко разные варианты и альтернативы, но это не наша функция. Этим должна заниматься городская власть. А чтобы у неё появился стимул, нужно общественно мнение, 60 тыс голосов омичей. Тогда они начнут двигаться. А если этого нет, то нас никто не будет слушать, хоть президенту пиши, хоть кому. Нужна поддержка города!»

Ну что, омичи, готовы сплотиться для борьбы за историческую память Омска? Как только будет готова форма для голосования, БК55 опубликует её для всеобщего доступа, чтобы как можно больше наших граждан смогли выразить своё мнение по поводу проектов омских олигархов?

Сможем ли мы показать этим «денежным мешкам», что город един в своём намерении не допустить превращения Омской крепости в жилой квартал для «избранных»?