«Подручные» Захарова и Неворотова в одной только скупке получили за украденный металл больше 600 тыс

А защита пытается «дискредитировать» эти данные отсутствием записи в протоколе допроса.

28 марта в Центральном районном суде прошёл очередной «судный четверг» по уголовному делу бывшего начальника административно-хозяйственного отдела БУ «Центр содержания и хранения имущества» при департаменте имущественных отношений и его приятеля, организатора тренингов РМЭС («Русской модели эффективного соблазнения») Станислава Неворотова.

Напомним, их обвиняют по ч.4 ст. 159, ч.1 ст. 286 УК РФ и по ч.5 ст. 159, ч.5 ст. 33, ст. 286 УК РФ соответственно в хищении металлоконструкций с территории 154-го Военного городка. Захаров при поддержке своего двоюродного брата, бывшего директора ДИО Дмитрия Махини (ныне мэр Томска), на пару с Неворотовым организовал похищение трёх металлических складов, двух цистерн для топлива и железнодорожных путей, переданных в собственность муниципалитета от Минобороны РФ в 2018 году. Средства после реализации металлолома обвиняемые разделили между собой.

После поголовного принудительного привода свидетелей в исполнении гособвинителя Айгуль Ураимовой доставить в зал суда удалось только двоих.

Первой допрашивали Ольгу Эппингер, работавшую кадровым делопроизводителем в «ЦСХИ» с декабря 2019 по январь 2022 года. Из присутствующих ей оказался знаком «молодой человек в зеленой футболке» — подсудимый Захаров, бывший когда-то её коллегой. О хищении с территории 154-го Военного городка узнала только от следователя во время допроса.

«Захаров у нас начал работать примерно с лета (с августа) 2021 года начальником АХО, насколько я помню. Задания, приходящие из ДИО не помню, чтобы ему отписывались когда-либо. Я разносила поручения, которые отписывал Скрипник, наш директор, всем сотрудникам, которые получали какие-либо поручения ДИО. С Захаровым мы не пересекались — мы сидели на разных этажах, и чем он занимался, я не знаю. О его трудовой деятельности в нашей организации мне ничего не известно», — пояснила свидетель.

В обязанности девушки входило, помимо прочего, ведение служебного делооборота. Из депимущества документы поступали как в электронном варианте (в основном), так и на бумаге. При этом регистрировались даже не подписанные распоряжения — таков был приказ начальства.

Так, в разговоре со следователем упоминалось письмо с распоряжением о санитарной чистке территории бывшей военной части. Поначалу найти его не могли, но в итоге оно обнаружилось в электронном виде без какой-либо подписи руководства.

«Я принесла (письмо) Сергею Анатольевичу (Скрипнику) и больше я его не видела. Оно не было отписано исполнителю через меня именно. Обычно, если отписывается исполнителю, я его отношу этому сотруднику под роспись. Но мне больше не попадалось. Была ли там виза и вручил ли Сергей Анатольевич напрямую его исполнителю, я не знаю».

Письмо было направлено Анной Копейкиной.

Защиту заинтересовало отсутствие подписи на документе. Обычно такие бумаги приходят в формате PDF, но именно это поручение поступило в формате DOC, который не подразумевает визирование электронной подписью. Тем не менее, входящая документация без визы была обыденностью, — исполнять нужно срочно, а руководство могло отсутствовать.

«Как часто вам не возвращались документы, допустим, от Скрипника», — вопрос от судьи Ольги Айринг.

«Редко, очень редко. Практически, вот до этого случая такого не было — он всегда отписывал исполнителям, и я сразу под подпись этому исполнителю относила».

Затем прокурор Ураимова попросила охарактеризовать Захарова.

«Нет, я его практически не видела на работе. Задания ему никакие не отписывались. Очень часто его не было на месте. Внизу они сидели. Мы на втором этаже, а на первом сидели Захаров, юрист и специалист по охране труда и пожарной безопасности. И так как у юриста очень часто подписывались документы, я заходила в этот кабинет. Юрист всегда была на месте, если не в суде, а Захаров был… но чаще не был. Я связывала это, может быть, с какими-то поручениями, но я не узнавала».

Однако, когда АХО руководил Игорь Макарьев, ему отписывалось на исполнение 70% поступивших документов: содержание имущества, объезд охраняемых зданий и памятников, а также работу с сантехниками и водителями самого «ЦСХИ». Кроме того, по словам Макарьева, допрошенного в предыдущий раз, все обязанности его прошлой должности остались на нём даже после повышения до замдиректора учреждения. Хотя у Скрипника на тот момент уже был зам — Посивенко.

Показания Эппингер из материалов дела были снова оглашены лишь в части, не касающейся рабочей характеристики подсудимого. Из зачитанного:

«Хочу уточнить, что через электронный документооборот не поступал именно оригинал данного письма. Электронный файл с данным письмом поступил осенью 2021 года, точную дату не помню».

Свои слова свидетель подтвердила, отметив, что пришедший «вордовский» документ не был подписан.

Следующей к свидетельской трибуне была приглашена Анна Дрешпан, являющаяся директором ООО «Современный офис». Подсудимые ей оказались не знакомы. Раньше свидетель руководила компанией «Север» (с марта 2009 по январь 2024 года), которая занималась заготовкой, переработкой лома черных металлов, проще говоря, металлоскупка. Приёмщиком на тот момент работал Солощенко. О сути преступления, которое разбирается в данном процессе, женщина ничего не знает. Предприятие это находится в Нефтяниках.

«При приеме металла предъявляется паспорт. Происходит взвешивание, тоннаж определяется. Потом выезжает машина с площадки, выгружается, вес тары минусуется, составляется приемо-сдаточный акт и передаются денежные средства — либо наличными, либо перечислением на расчётный счёт физическим или юридическим лицам», — рассказала Дрешпан.

Лопатко — один из демонтировавших металлоконструкции на территории военного городка — знаком свидетелю только по фамилии. Тем не менее, сейчас обстоятельств дела она не помнит. При общении со следователем Дрешпан руководствовалась документами.

«Меня вызвали, допросили, потом сказали предоставить документы, и я вот потом предоставляла что-то, какие-то акты, чеки на Пушкина, 138», — пояснила женщина на вопрос адвоката Владимира Демина.

Тот пытался «зацепиться» хоть за какие-нибудь нарушения в проведении допроса, но со слов свидетеля, все было законно.

Огласили показания, — конечно же, защита была против:

«Видеонаблюдение на территории организации отсутствует. Лопатко мне знаком. Из документов ООО «Север» мне известно, что он периодически сдает лом черных металлов. В настоящее время я не помню, знакома я с ним лично или нет, т. к. у ООО «Север» много поставщиков. Мне известно, что Лопатко также занимается приемом лома черных металлов. 26, 27 и 29 ноября 2021 года Лопатко и его работник сдали лом черных металлов общим весом 25 188 кг. Данный металлолом был привезен на автомобиле КаМАЗ. Стоимость металлолома категории 12А на тот момент составляла 24 тыс рублей за тонну. За указанный металлолом Лопатко (и его работник) получили наличными денежные средства в общем размере 604 тыс 512 рублей. По факту сдачи указанного металлолома ООО «Север» были составлены приёмо-сдаточные акты от данных дат. Иной металлолом Лопатко и его работники в ноябре–декабре 2021 года в ООО «Север» не сдавали. Мне неизвестно, что это был за металлолом и откуда он был привезен, т. к. я лично в процессе его приёмки не участвовала».

В скупку были сданы жесть, уголки и швеллера, которые затем были отправлены на металлургические комбинаты в разные регионы России. При себе на допросе у Дрешпан были те самые акты, которые она попросила приобщить к протоколу.

Больше полумиллиона только в одной скупке! Была ведь еще и вторая.

«Скажите, вот протокол допроса… вы говорите, что замечаний не было. А вы в ходе вашего допроса чем пользовались?» — «проснулся» адвокат Демин, будто не слышавший зачитанных показаний.

«Ваша честь, свидетель уже отвечала (и не единожды), что она руководствовалась ранее документами, которые приобщала», — заметила гособвинитель.

«Свидетель не ответила на данный вопрос» — спорил защитник.

Растерявшаяся допрашиваемая начала вспоминать (предполагать) фотографии или другие данные.

«А вы как директор юрлица, вы всегда носите документ, когда вам поступает запрос, вы лично, самостоятельно приносите лицу, кто был инициатором запроса? Либо вы официально отвечаете. В данном случае как это было, что у вас эти документы оказались в ходе допроса?»

«Я сейчас не помню: либо это был звонок о том, что предоставьте нам то-то то-то в ходе следствия по такому-то вопросу, либо это был запрос какой-то, и я на основании этого запроса уже пришла с документами».

«Отметка стояла, что вы в ходе допроса пользовались документами, которые вы приобщили после окончания допроса?» — совсем уж отчаялся Демин.

Снова вмешалась представитель прокуратуры, отметив, что к рассматриваемому делу это не относится.

«Ну так грубо не надо разговаривать — какая отметка, никакая отметка… есть статья 190 (УПК), ваша честь!» — вспылил адвокат.

Завязалась очередная перепалка между оппонентами, которая, впрочем, уладилась сама собой. Свидетель всё равно не помнила нюансы проведения допроса.

На следующее заседание обвинение пригласило Салахову, Копейкину и Солощенко, который всё-таки обещался быть.

Продолжение следует…

Арина Репецкая