Елена Галяшина, эксперт по делу Д. Кузнецова: «Почему оригинал видеозаписи был уничтожен?»

Продолжаются судебные заседания по громкому делу Дениса Кузнецова. На одно из последних заседаний по делу Дениса Кузнецова стороной защиты в качестве специалиста в области фоноскопической и видеофоноскопической экспертизы была приглашена заместитель заведующей кафедрой судебных экспертиз МГЮА им. О. Кутафина Елена Галяшина. Так как цифровые аудио и видеозаписи все чаще фигурируют в судебных делах, «БК» показался интересным угол зрения эксперта.

- Елена Игоревна, одним из доказательств вины в данном деле выступают видеозаписи, сделанные во время оперативного эксперимента сотрудниками полиции. На суде вы сказали, что данные записи не могут являться доказательствами. Почему?

- Прежде всего, потому, что оригинал видеозаписи был уничтожен. Если все было сделано по инструкции, то зачем уничтожать оригинал? Самый очевидный ответ — чтобы скрыть монтаж. Почему записи не имеют ситуационно обусловленного начала и конца? Что происходило между собеседниками до имеющегося на записи фрагмента и после него? Одна из записей прерывиста, на ней имеется 12 нарушений непрерывности разной длительности от 0,16 до 3 секунд. Чем обусловлено появление этих разрывов? Эти записи не являются оригинальными записями, точными или аутентичными копиями, подвергались манипуляционному воздействию, причем невозможно оценить направление и характер преобразований, так как ни технология производства записи оригиналов, ни их перезаписи не была достоверно установлена.

- Снять все эти вопросы помог бы оригинал?

- Конечно, эти оригиналы были обязаны сохранить. При этом запись, созданная во время оперативных мероприятий, также должна была быть сделана по правилам: должен присутствовать момент включения камеры и ее выключения, запись видеофайла с записывающего устройства на компьютер должна переносится в присутствии представителей общественности, с записью контрольной суммы файла (шифр, используемый для подтверждения целостности и подлинности передаваемых данных — прим. ред.) Без соблюдения всех этих условий теряется возможность проверки судом их достоверности.

- Все эти действия по созданию записи как-то регламентируются законом?

- Да, есть межведомственная инструкция, которая имеет статус нормативного правового акта и обязательна. Согласно статье 89 УПК запрещено использовать результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам настоящим Кодексом. Одно из них — это проверка источника происхождения, другое - оценка достоверности. В нашем случае эти требования не соблюдены. Как можно оценить достоверность, если нет оригинала? А копия сделана с промежуточной отредактированной и модифицированной записи. При этом все эксперты единодушны, что по имеющимся фрагментам копий ничего нельзя сказать о первоисточнике.

- В вашей практике были случаи, когда суд принимал во внимание такие доказательства?

- Да, но даже если суд первой инстанции принимал решение без оригинала по сомнительной копии неизвестного происхождения, то суд высшей инстанции его потом отменял. Все неустранимые сомнения толкуются в пользу обвиняемого. А при таких обстоятельствах устранить сомнения в достоверности отображенной на таких фрагментах информации невозможно.

- О чем, по вашему мнению, свидетельствует наличие разрывов в записи?

- Что-то пропущено. Из двух ситуаций искусственным образом могли сделать одну. Качество записи плохое, артикуляции почти не видно, особенно, когда человек сидит в машине. В этот момент звук может быть наложен откуда-то еще.

- По сути, пропущены, как вы считаете, секунды. Что важного может быть в этих кусочках, даже если их и вырезали?

- Три секунды очень важны. В этот момент может произойти что-то такое, что полностью поменяло бы ситуацию. Может кто-то сказал: «Здорово мы с тобой пошутили!» И вот все изменилось! Могла быть и провокация. А что было сразу после окончания записи? Почему-то видеозаписи с избирательных участков из интернета не приняли как доказательство нарушений на выборах депутатов из-за их фрагментарности, а эти почему-то посчитали доказательством вины человека. Стандарт должен быть одним. И он есть. Это – международные принципы собирания цифровых доказательств. Если не соблюдена цепь законных владений, не известна технологическая цепочка записи, не сохранено условие неизменности звукового и видеодокумента, значит доказательства нет.

- Как вам показалось, суд воспринял ваши аргументы? Наблюдатели отметили, как судьи выказали некоторую нервозность во время вашего выступления?

- Это нормально. Здесь много технических аспектов, которые не все судьи еще понимают. Пока сам не посмотришь, как происходят манипуляции, не поймешь. Я вынуждена часто ездить по всей стране, выступая в судах. Понимание, что цифровая запись не такой простой объект, каким раньше была аналоговая, приходит не сразу. Если раньше легко можно было доказать факт подделки, то сейчас вообще эксперты о монтаже даже речи не ведут. Вместо монтажа говорят о неких признаках неситуационных изменений, нарушений непрерывности, подчистках, наконец. Хотя если манипуляции были, то запись уже подделана. При стирании записи на пленке можно установить, сколько времени пропущено, а здесь, что было подчищено нельзя. Поэтому суду нужно время, чтобы во все эти подробности вникнуть. Главное, чтобы мимо внимания суда не прошел сам факт манипуляций. Тогда и логические цепочки выстроятся. С помощью цифровой записи можно любого человека выставить чудовищем. Поэтому очень важно, чтобы были соблюдены все инструкции и процессуальные нормы.

По многим уголовным делам сегодня просматривается тенденция, когда основанием для привлечения к ответственности является заявление потерпевшего и некая фонограмма или видеозапись неясного происхождения. Так как от доброкачественности аудио- видеозаписи зависит судьба человека, внимание к таким доказательствам должно быть повышенное не только у общественности, но и у судов. И, как показывает практика, если суд установит недопустимость или недостоверность таких доказательств, обвинение рассыпается.

Беседовала Юлия Стрельская