Василий Цой: «Весь бизнес контролируется чиновниками»

Василий Цой, экс-директор ООО «Юсон-Сибирь», пришел в Первомайский суд пешком. В джинсах и невзрачной куртке он мало похож на человека, обманувшего 7 банков на 615 миллионов рублей. Впрочем, по его словам, он всегда делал не деньги, а то, что ему интересно.

Органами предварительного расследования бизнесмен обвиняется в совершении 16 преступлений по фактам незаконного получения кредита и мошенничества в особо крупном размере. Как объясняла старший помощник регионального прокурора Татьяна Бородина, в период с июля 2006 года по май 2008 года Василий Цой предоставил в банки поддельные документы о положительном финансовом и хозяйственном состоянии своей компании, на основании которых ему были выданы 15 кредитов. Долги не погасил, «распорядившись средствами по своему усмотрению». Кроме того, в августе 2008 года коммерсант продал Югорской лизинговой компании полиграфическое оборудование ООО «Торент», дочерней фирмы своего предприятия, не сообщив покупателю, что оно уже является предметом залога по кредитному договору. Полученные 8,5 миллиона рублей, по версии следствия, Цой похитил.

Дело расследовали 4 с половиной года. Накопилось 112 томов показаний, 76 папок документов и 570 дисков. Проведено 25 экономических исследований, 18 почерковедческих экспертиз, опрошено более 200 свидетелей.
– Зачем? – пожимает плечами Цой. – Моя ошибка в том, что, нарастив активы и занявшись производством, оказался незащищенным. Тому, кто торгует, проще – собрал чемоданы и исчез. Я не мог собрать заводы. Рейдеры воспользовались ситуацией, банки им помогли. Можно было разрулить все спокойно, если бы каждый не пытался урвать себе кусок. Цивилизованно рассчитаться с долгами не дали, провести процедуру банкротства – тоже. Я абсолютно все отдал. Но началась грызня из-за моих активов. В результате проиграли все, кроме нескольких людей, которые продолжают зарабатывать на моем деле. Деревообрабатыва­ющего производства нет, авиационный завод, единственный успешный в России, закрылся.

С семьей Цой расстался – «зачем подвергать опасности родных?» Машину сожгли. Самого, по его словам, избивали не раз. Прячет легкую усмешку:

– Обычное дело.

– Для кого обычное? – не понимаю я. – И кто эти люди, которые наживаются на вашем деле?
– Обычное дело для бизнесменов. Посмотрите на тех, кто пришел в бизнес в 90-х – на них заводят уголовные дела, их банкротят. Независимо от возраста и положения. На мой взгляд, перелом произошел в нулевых, когда в России и особенно в Омской области резко выросло влияние власти. Весь существующий бизнес в той или иной степени контролируется чиновниками. Кто на каком месте сидит, тот на том и зарабатывает.

– Коррупция? – выдыхаю я.
– Реалии жизни, – припечатывает Цой. – А люди… Можно было бы назвать, но, боюсь, повлияют на ход процесса.

Процесс шел вяло. Суд оказался короче, чем вместе взятые знакомство с гособвинителем, носящей прекрасную фамилию Яковлева, а также разговор с судьей Игорем Шевченко, посетовавшим, что не успевает читать журнал «Бизнес-курс» – работы много. Показания давала блондинка в коктейльном платье, конкурсный управляющий потерпевшего «Витас-банка». Единственное, что она знала четко – свои анкетные данные.

– Какой ущерб причинен банку? – пытался добиться внятного ответа судья.
– Это было до меня, а люди, которые знают, давно не работают – банк банкротится.

– Что вы вообще можете сказать по делу?
– Ничего, я только пять минут назад с ним ознакомилась, – мямлила красотка, видимо, обладающая супернавыками скорочтения.

В глазах судьи отчетливо читалась тоска: да, работы много, но все насмарку. Это ведь не первое заседание в подобном стиле.

– Свидетелей обвинения и защиты еще не слушали, безус­пешно пытаемся что-то выяснить у потерпевших, – разводит руками Лариса Морозан, адвокат бизнесмена. – Банки приходят и ничего не могут сказать – есть претензии у них или нет, фиктивные договоры предъявить не в состоянии, тем более что почти все обанкротились за это время. И что такое фиктивные? «Юсон-Сибирь» на момент получения кредитов имела миллиардные активы, обеспечила залоги, выплачивала и основную сумму долга, и проценты. Ну возьмите залог, покройте ущерб!

– Но ведь имущество компании было реализовано?
– Например, шесть новых самолетов по 33 миллиона каждый проданы арбитражным управляющим по 260 тысяч рублей. Это как? Я не понимаю главного – банкам ничего не надо, а кому нужно это дело?

Цой молчал, с сочувствием глядя на защитника. Рассеянно улыбался, щурил умные глаза, ерошил поседевшие волосы.

– А вы почему так спокойны? – повернулась я к нему.
– Привык. Шесть лет как на войне, только без выстрелов, – отреагировал с восточной невозмутимостью и ­пошел вслед за адвокатом, обещавшей его подвезти: наука ждет. Сейчас бизнесмен вместе с группой омских ученых работает над теорией управления сложными социальными системами в условиях неопределенности. В основу положены собственные ошибки и опыт Омской области, тянущий, по его словам, на докторскую.

– Вы видели у нас конкурсных управляющих, которые помогли бы оздоровить предприятие? Нет ни одного. Зато как живут, чем владеют, на каких машинах ездят, – объясняет Василий Цой.

Его научным трудом уже заинтересовались США, предложившие сотрудничество. Но не Россия – страна неопределенности.

– Не пишите про меня ничего хорошего! – вместо прощания попросил бывший владелец заводов, фирм, самолетов. – Рейдеры нервничают…

Наталья Яковлева