Чеченцы на Лазурном берегу

С тех времен, когда толпы людей бежали подальше от боев между чеченскими сепаратистами и российской армией, прошло уже 15 лет, однако поток новоприбывших до сих пор не стихает, несмотря на большое нежелание французских властей предоставлять им политическое убежище.

Спускаясь по проспекту Жана Медсена, Нура, уроженка Чечни с французским паспортом, приветствует, по меньшей мере, семерых ее бывших соотечественников. Она знает, что неизбежно наткнется на них на этой улице, и поэтому повязала на голову скромный платок. Нура прекрасно знает французские обычаи, но не собирается отказываться и от своих собственных. «Вот он, тот, что стоит у базилики, приехал из Бельгии. У него все плохо сложилось. Сначала все было хорошо, но потом его жена уехала, и теперь он остался без семьи». Сама Нура родом из деревушки на Северном Кавказе, где не так давно бушевали две войны за независимость (1994-1996, 1999-2000). Ее народ бродит по Европе «за исключением тех, кто, как я, смог построить для себя новую жизнь здесь, в Ницце».

Она приехала во Францию с братом (чемпион по вольной борьбе, а теперь член команды Граса по джиу-джитсу) в 2002 году, получила статус политического беженца в 2003 году и французское гражданство в 2009 году. Как говорят осведомленные источники в мэрии, помимо нее в Ницце с 2000 года обосновались почти 10 000 чеченцев. В этом портовом и космополитическом по своей сути городе еще мало знают об образе жизни и нравах новоприбывших, одной из главных отличительных черт которых стало умение быстро приспосабливаться к условиям жизни в новой стране как на легальных, так и нелегальных основаниях.

С момента появления в городе чеченцев их имена не раз всплывали в хронике происшествий. Недавно переизбранный мэр Ниццы Кристиан Эстрози признал, что спортивные достижения чеченцев положительно отразились на всем городе, однако считает нужным упомянуть и о чеченской мафии, хотя, по его словам, и не хочет зря «клеймить хороших чеченцев». Получается, что это новое сообщество с несравненной солидарностью членов вызывает одновременно страх и уважение и неизменно приводит всех в замешательство.

Нура прекрасно понимает плохую репутацию чеченцев и делает все, чтобы изменить сложившийся образ. Каждое утро она принимает жителей своего района (85% русскоязычных) в кабинете в ассоциации Arppe, которую создал ушедший на пенсию госслужащий для содействия горожанам во всех административных делах. Нура — энергичная, веселая, умная и элегантная женщина. Она — само воплощение современной чеченки. Для своей общины она стала примером успешной интеграции, хотя ее путь вовсе не был так прост. За границей жизнь большинства чеченских женщин сводится к роли домохозяйки. Несмотря на юридическое образование, Нура сначала работала гувернанткой в гостинице, а затем ей предложили принимать посетителей, хотя ее французский тогда был далек от идеала. «Это неважно, главное, что ты схватываешь все быстрее остальных», — сказала ей тогда начальница.

В начале 2000-х годов, когда многие чеченские семьи обосновались в районе Ариан (большая часть его населения — цыгане и выходцы из стран Магриба), ночные потасовки были обычным делом. Все всегда проходило по одному и тому же сценарию, вспоминает Нура (она шесть лет прожила в этом пригороде пока не получила двухкомнатную квартиру в центре, где сейчас живет вместе с родителями): в ответ на любой косой взгляд чеченцы сразу же хватались за ножи и в скором времени получали солидные подкрепления. Пораженные происходившим арабы были вынуждены отвечать на агрессию... Однако всего через несколько лет взаимное недоверие улеглось, и обе общины начали понимать и даже уважать друг друга. «Чеченцам присуща безумная, безграничная жестокость, но они ведь все равно наши братья, мусульмане, как и мы», — говорит выросший в этой районе Джамаль. Сегодня в Ариан все спокойно, а чеченцы переселились в город, хотя тут изредка еще и появляются последние модели BMW, Mercedes и Audi их «бизнесменов».

Чеченцы — это мусульмане-сунниты суфистских, то есть умеренных взглядов. Сегодня они практически владеют одной из молелен. Во время первого мандата Кристиан Эстрози говорил о возможности строительства большой мечети для того, чтобы покончить с «подвальным исламом», но в конечном итоге решил передать верующим 17 принадлежавших городу религиозных центров. В храме на улице Швейцарии проповедь ведет имам Рамзан Магомедов, чеченец. «Я советую братьям уважать закон, создавать семьи и держаться подальше от проблем». Этот бывший водитель грузовика и кази (исламский судья) из Урус-Мартановского района (бывший оплот чеченских сепаратистов) придерживается четко установленных рамок. Все знают, что его контролируют французские власти. В муниципалитете довольны, что благодаря ему никто больше не молится на улицах.

В окрестностях центрального вокзала большинство «русских» магазинчиков на самом деле принадлежат чеченцам. «В торговле работает бывшая элита Грозного - от инженера Института нефти и газа, до профессоров и преподавателей», — улыбается Нура. Дело в том, что подняться наверх по общественной лестнице очень непросто: без протекции чеченцам приходится несладко. «У вас нет такой коррупции, как у нас, но в результате получается то же самое: если у тебя нет связей, ты никто», — сокрушается Нура.

С тех времен, когда толпы людей бежали подальше от боев между сепаратистами и российской армией, прошло уже 15 лет, однако поток новоприбывших до сих пор не стихает, несмотря на большое нежелание французских властей предоставлять им политическое убежище.

Люди чести
У чеченцев, которые прибыли во Францию в возрасте 20 и более лет, велик соблазн заняться легкой работой (охрана, ночные клубы), которые могут стать трамплином к нарушению закона и позволяют создать впечатление, что «ты тут главный», — рассказывает Фекир (сам он устроился в клуб). В мае 2011 года, в разгар Каннского фестиваля, произошел инцидент, который потряс даже многое повидавших знатоков: на рассвете с десяток чеченцев с ножами напали на охрану дискотеки VIP-Room. Единственной целью вылазки было укрепить свое положение на рынке услуг безопасности. Впечатлен был даже Фред Мастро, на счету которого 25 лет работы в этой сфере: «Это люди чести, которые никогда не предадут свою общину. Они не избегают конфронтации, им нечего терять». «На первый взгляд они пойдут до конца», — признает Фекир, который, тем не менее, проникся к ним уважением. В чем их сила? «Солидарность и менталитет, все то, что они потеряли». В результате теперь в службе безопасности всех ночных клубов на Лазурном берегу есть хотя бы один чеченец. Кроме того, они работают в охране супермаркета на проспекте Нотр-Дам и гостиницы на бульваре Виктора Гюго. Это не говоря уже о тех, кто, не привлекая внимания к себе, работает на горстку богатых россиян, которые предпочитают нанимать выходцев из этой общины из-за общего советского прошлого. Как это было и в других общинах, горстка юных чеченцев откликнулась на призыв к джихаду в Сирии. Двое чеченцев из Ниццы уже погибли в боях, а один до сих пор находится в Сирии.

Тем не менее, большинство приехавших в Ниццу детей не натолкнулись на языковой барьер и смогли добиться прекрасных результатов в учебе. Аслану Арсаеву - 23 года, у него есть двухлетняя дочь, а жена, беженка, как и он сам, заканчивает школу. Аслан получил диплом бакалавра и успешно сдал письменный экзамен на медбрата. Сейчас он ждет результатов устных испытаний. Он не понимает сверстников, которые не воспользовались открывшимися им во Франции возможностями. Многие из них сегодня об этом жалеют и просят Аслана помочь, если им нужно написать какие-то административные письма. «Проблема в том, что многие из этих ребят сдаются заранее, — говорит Аслан. — Но ведь процесс нашей интеграции только начался. С нашими детьми все будет по-другому. Надеюсь, у них не будет желания сменить фамилию, чтобы в полной мере ощутить себя частью общества».

Нура считает, что наниматели из ночных клубов Ниццы зачастую пользуются смелостью чеченцев. «Они пользуются ими, но тем нужно отдавать себе отчет, во что они ввязываются». «У нашей интеграции есть пределы», — добавляет Висейт Саралапов. Он получил французское гражданство и работает в двух местах: днем он трудится в ассоциации, которая помогла ему попасть во Францию, а ночью идет на пост охранника в гостинице, где жил по прибытии. «Нам, чеченцам, нужно признать, что мы не можем ничего требовать. Мы ничего не дали Франции, а она дала нам все. Мы не вправе ее критиковать, даже если мы и понимаем, что нас никогда не будут считать настоящими французами».

Этот печальный, но справедливый вывод объясняет решение некоторых вернуться на родину. Так, Шамиль отправился в Грозный и возглавил службу безопасности президента Чечни после десяти с лишним лет в Ницце, где он работал в охране популярного среди местной золотой молодежи ночного клуба Atrium. «Там он кто-то, здесь — никто», — объясняет один из его близких, который самовольно устроился в пустующей квартире. Незаконное заселение — это одна из главных проблем в жилищной политике города, с которой никак не удается справиться, несмотря на усилия бывшей супруги Кристиана Эстрози Доминик Эстрози-Сассон. Сегодня она возглавляет крупнейшую в регионе организацию по аренде социального жилья Côte d’Azur Habitat. Хотя такие правонарушения (88 случаев в 2012 году) на совести не только чеченской общины, Доминик Эстрози отмечает, что только чеченцы, «чья интеграция носит показной характер, готовы с риском для жизни перелезать через внешние балконы, чтобы открыть „болгаркой“ запертые двери, и запугать любого, кто может попытаться вмешаться».

Насилие
Французские правоохранительные органы пришли в легкое замешательство при виде подобной агрессии и пока еще плохо представляют себе эту общину, которая, по их мнению, может иметь отношение к отмыванию денег и торговле наркотиками. Как и представители других групп, которые уже давно проживают на территории Ниццы, некоторые чеченцы участвуют в контрабанде оружия и наркотиков или даже рэкете. «Тем не менее, они прекрасно понимают, с кем имеют дело, и, например, никогда не торгуют с корсиканцами», — сообщает источник в полиции.

Некоторые же, как Нура, не привлекают к себе особого внимания, потому что им удалось стать органичной частью местного общества, - стоматологом с собственным кабинетом в Монако или успешным риелтором. Любой из живущих в Ницце чеченцев может легко назвать всех приехавших во Францию жителей его родной деревни и даже указать, где они поселились. Любой чеченец знает, что может рассчитывать на помощь «своих» в случае необходимости. Любой уважающий себя чеченец должен быть в состоянии назвать, по меньшей мере, шестерых предков по отцовской линии. «Сегодня наша молодежь может этого и не знать. Но разве можно ее винить? Интеграция подразумевает поиск равновесия между собственной культурой и культурой новой страны», — вздыхает охваченная ностальгией и надеждой Нура.

Ариан Бавелье