Почти два года понадобилось родителям 3-летней Арины Остроушко, чтобы приблизительно разобраться в причинах летального исхода лечения своей дочери в стенах Одесской центральной районной больницы.
В прошлую пятницу, 6 марта, Одесский районный суд в лице председателя Евгения Толмачева вынес по-своему сенсационное решение, удовлетворив, хоть и частично, иск Нины и Вячеслава Остроушко к лечебному учреждению БУЗОО «Одесская ЦРБ» о моральной компенсации за потерю ребенка.
На прошлой неделе в тишине судебного зала судья Евгений Толмачев постановил взыскать с Одесской ЦРБ в пользу безутешных родителей по 250 тысяч рублей каждому плюс компенсировать затраты на юридическое сопровождение процесса, на оплату экспертизы и госпошлины (всего 82 тысячи рублей). В остальной части исковых требований – отказать.
Учитывая, с какими сложностями шло расследование уголовного дела о смерти девочки, какие неоднозначные и неблагоприятные для истцов заключения выдал местный Минздрав и Бюро судмедэкспертизы из Алтая, подобный исход судебной баталии, видимо, единственно позитивный момент в этой, безусловно, трагической и безрадостной истории.
«Стандарт качества» от сельской Фемиды
Наверное, поломаю жанр судебной хроники и начну с конца. Просто хочется отметить безукоризненное ведение данного судебного заседания со стороны председательствующего судьи Евгения Толмачева.
С соблюдением всех необходимых процедур, с равным пиететом ко всем участникам процесса, с мягкими по-человечески понятными, но уместными замечаниями в адрес эмоций родителей, потерявших ребенка, и их родственников. Судья ни разу никого не прервал, видно было, что воспринимал массированную и местами специфическую информацию осознанно, делал пометки, задавал вопросы, уточнял формулировки. При этом чувствовалась беспристрастность, которая позже отразилась в тексте окончательного решения. В течение часа, пока длилось оглашение вердикта, стороны так и не могли понять, чьи же доводы стали для Фемиды решающими.
Почтил судебный процесс своим вниманием и Одесский прокурор Александр Сухоносов. Что тому причиной - резонансность дела или ярко выраженный социальный аспект проблемы, нам узнать не удалось. Умудренный опытом прокурор был немногословным. И в общении со СМИ и в судебном следствии. Но не исключено, что именно его краткая реплика в финале о том, что «исковые требования подлежат удовлетворению» и «считаю, следует взыскать в пользу истцов 750 тысяч рублей», стала решающей.
Одним словом, сельская Фемида сделала больше, чем провела образцовый судебный процесс. Она сотням, тысячам наших граждан дала надежду на справедливое правосудие. На то, что оно ЕСТЬ! И на то, что консолидированное общественное мнение – не пустой звук. Не зря были митинги омичей в поддержку четы Остроушко, не зря родители писали губернатору-мэру-министрам, не зря злободневную для Омска тему поддержала ТВ-программа «Человек и Закон», не зря были проведены независимые «альтернативные» затратные экспертизы в Израиле и Питер, не зря телеграфировала в Москву свое веское слово «путинская бабушка» Алевтина Рапацевич.
Хотя, это скорее «Пиррова победа». Результат вроде как есть, а вот потерянного ребенка, увы, не вернуть.
Тактику поменяли, а суть?!
В целом, конфликт между Минздравом и родителями разгорелся на фоне тотального, откровенного и грубо безапелляционного нежелания чиновников признать хоть минимальную вину в летальном исходе.
До сих пор Вячеслав Остроушко недоумевает: - Да хотя бы извинились по-человечески. Приехали, поговорили, поддержали словом. И у нас бы душа успокоилась, и у дочки.
Но то, что сотворили чиновники от здравоохранения в отношении родителей, уму непостижимо. Началось с того, что на день выдачи тела девочки в морге ДГБ№3 «случился потоп». Это насторожило. Затем были упреждающие публичные высказывания замминистра Ольги Богдановой, что, мол, у врачей все в ажуре, комар носа не подточит, родители сами виноваты. Кому это понравится, когда в доме траур, а в душе прострация?
И окончательно добило, когда рядом с митингом памяти Арины Остроушко и в поддержку родителей у библиотеки им. Пушкина власти нагнали веселящуюся беззаботную детвору. С шарами, бантами, звонким смехом, танцами, яркими рисунками на асфальте. Что оставалось и без того убитым горем людям, как не принять этот чудовищный вызов? Хотя бы ради памяти первого и единственного на то время ребенка.
С того времени много воды утекло, но в поведении наших чиновников от медицины мало что изменилось. Буквально покорежило поведение на первом судебном заседании юриста из минздрава Светланы Гауры. Пренебрежительный тон, замечания в адрес слушателей и представителей СМИ, действия, похожие на противодействие работе журналиста. Да, отдадим должное, министр Андрей Стороженко между судебными заседаниями, пока делалась судмедэкспертиза в Санкт-Петербурге, дважды прислал письмо в ответ на мою публикацию, но сообщил, что «никаких нарушений этики служащего в действиях представителя минздрава Светланы Гаура не выявлено». Понятно дело, не давать фотографировать в зале суда, когда съемка санкционирована судьей и Федеральным законом «О СМИ», бить по фотоаппарату – это нормальное поведение должностного лица при исполнении? В понимании руководителя ведомства, видимо, да.
И на этот раз омский минздрав опять расстроил. Нет, в отличие от первых заседаний, представители этого ведомства вели себя подчеркнуто вежливо. Исчезли куда-то гонор, тон и взгляд свысока. Даже разрешили себя фотографировать! Через раз извинялись перед родителями (через полтора года), убеждали суд в том, что «врачи сделали все возможное и невозможное», чтобы спасти ребенка, но «совладать с манифестацией гемофильной инфекции не смогли».
Понятно, на войне как на войне, здесь все методы хороши, но ведь извиняться, а затем в глаза повторять раз за разом, что «девочка все равно бы умерла», «родители запустили», «недосмотрели», «поздно спохватились», по крайней мере, нетактично, неэтично и даже кощунственно.
Такое ощущение осталось, что тактику своего поведения чиновники вроде как поменяли, а суть – с гнильцой – она осталась. Вот что самое страшное.
Медик медику – «не навреди»?
По инциденту с Ариной Остроушко было проведено в общей сложности пять экспертиз. Их количество и качество позволяют уверенно диагностировать кризис в этой сфере.
Проверка минздрава не выявила в действиях врачей вообще никаких замечаний. Да, впрочем, ни у одного меня закралось подозрение, что проводилась она не с целью «выявления», а с целью «сокрытия». На этот предмет, видимо, многое что удалось сделать, но даже того, что осталось «за кадром» и за возможностями проверяющих, хватило, чтобы омскому управлению Росздравнадзора однозначно констатировать «наличие вины в действиях медперсонала Одесской ЦРБ и ДГБ №3». Выступающий на одном из первых заседаний суда в качестве свидетеля и.о. руководителя Росздравнадзора (на тот момент) Александр Московский говорил вполне конкретные вещи:
- В результате проверки были выявлены нарушения. Нарушен был стандарт диагностики, лечения, нарушения мы считаем серьезными.
И далее свидетель доступным языком пояснил, в чем суть выявленных нарушений и почему именно они привели к смерти ребенка: - Есть такой важный показатель как кислотно-щелочной баланс. Даже небольшой сдвиг этого показателя говорит о серьезных нарушениях в работе организма. Этот показатель в случае с Ариной Остроушко не отслеживался никак. Хотя по стандарту он указан. Судя по клинической картине, которая описана в истории болезни, нарушения были, то есть девочка «закислялась». Есть такое понятие как «ацидоз». Сдвиг на неопределенную величину даже на небольшую чреват гибелью клеток и органов, то есть смертью.
О конкретных нарушениях стандарта оказания медпомощи господин Московский говорит не менее убедительно: «отсутствуют следующие методы исследования: коагулограмма, КЩС, калий крови, исследования уровня хлоридов и сахара в спинномозговой жидкости, серологического исследования спинномозговой жидкости, бакпосев, исследование крови и мочи на стерильность, ЭКГ, ЭХО-Эг, нет осмотра врача-невролога, лор-врача». И далее – больше, больше, больше.
Скорее всего, здесь, в ЦРБ, а не в домашних условиях, как пытаются сегодня уверить всех врачи, был запущен необратимый механизм, приведший к летальному исходу. Раз нет достаточных данных анализов, то получаем: - «Не эффективная коррекция метаболических нарушений», «несвоевременный перевод пациентки на ИВЛ»:
- У ребенка, если мне не изменяет память, частота дыхания составляла около 60 дыхательных движений в минуту при норме 12-14, должны были быть обсуждены и решены консилиумом врачей. В истории болезни мы не увидели должной работы консилиума. Главный врач Кайданович полностью согласилась с нарушениями. Она говорила, что по телефону проводились консультации, какие-то советы были даны, но в истории болезни об этом нет ни слова, хотя эти записи должны там быть. Мы считаем, что перевод в специализированную клинику осуществлялся несвоевременно.
Трудно что-либо добавить или убрать. Как говорится, без комментариев. Но с подачи местных следственных органов корректировка действий врачей была сделана. В лучшую для них сторону. В судмедэкпертизе из Алтая уже никакой вины медиков и в помине нет. Все в пределах «стандартов качества», без видимой и предполагаемой «причинно-следственной связи лечения и смерти» девочки. Понятно, что подобная метаморфоза шокировала не только родителей, но и профессиональную среду. С помощью местного ООО «Центр медправа» направили документацию в Израиль. В специализированный детский центр города Хайфы.
Выводы зарубежного практикующего профессора катастрофичны для омских «коллег»:
«В ходе лечения Арины Остроушко имели место признаки ненадлежащего качества и безопасности медпомощи. Тем самым можно предположить причинно-следственную связь между действиями (бездействием) медицинских работников и исходом заболевания ребенка», «На первом этапе при госпитализации Арины были допущены задержки в постановке правильного диагноза и оценке состояния ребенка. Уже после постановки диагноза «менингит» ребенок при наличии клинических признаков нарастающего отѐка мозга не получает соответствующего лечения», «Нет данных об уровне натрия в крови», «Нет соответствующего лечения судорог», «Нет данных о бактериологическом исследовании спинномозговой жидкости». При этом эксперт специально указывает: «Спинномозговая пункция не является противопоказанием к переводу ребенка в специализированное медицинское учреждение. Задержка в этом переводе влияет на уровень лечения, полученного девочкой».
Заведующий отделением детской реанимации многопрофильного государственного Медцентра Зив Юрий Винер.
Выводы специалистов из Санкт-Петербургского Бюро судмедэкспертизы, куда обратились родители уже по запросу суда, уже более обтекаемые и неопределенные. Но и здесь нарушений стандартов предоставления медпомощи более чем предостаточно. Тем не менее создалось впечатление, что в России делать подобные экспертизы не стоит. С одной стороны – затратно, с другой – низкоэффективно. За исключением господ Московского и Винера (один – уволен, другой – вне РФ) медицинская корпорация действует строго по формуле из священного писания: медик медику – «не навреди».
Один на один с бедою!
Ну хорошо, все эти пертурбации с врачебной документацией дело хлопотное, затратное и, как показала практика, неблагодарное, но как с клятвой Гиппократа и элементарными нормами человеческого общежития?
Слушал я выступления наших доморощенных чиновников от медицины и диву давался. Одному за смерть девочки чуть ли не санаторий по восстановлению здоровья требуется, другой – орден или звание, третья вообще обвиняет родителей-наглецов, позволивших себе усомниться в способностях и профессиональных качествах местных эскулапов!
То, что изначально вызвавшим «скорую помощь» родителям сказали привезти ребенка самостоятельно, никто сегодня в вину Одесской ЦРБ даже не ставит. А зря! Возможно, именно с несоблюдения стандартов в этом вопросе и началась трагедия. Не прибыла «скорая», не обратили должного внимания на состояние ребенка, не использовали возможность доехать на авто до города. И – пошло-поехало. Кстати, почему телефонные соединения по вызову «неотложки» не записываются и не сохраняются? Об этом «стандарте качества» нашей сельской медицины уже давно отчитались, деньги освоили в полном объеме.
Находящийся в тот вечер в гостях у дочери Владимир Кучерский, дедушка Арины, (на фото) на суде (с трудом сдерживая слезы) показал, что «сам лично слышал звонок в «скорую», понял из разговора, что в вызове отказали». Будучи «на колесах», он сам подвез Нину и Арину к ЦРБ.
Дежурный фельдшер Тамара Приходько ничего такого не помнит. По ее показаниям, кто-то позвонил на телефон и спросил: «У меня уже ребенок болеет целую неделю, как его лечить? Я ему давала аспирин, анальгин, парацетамол, но началась рвота».
Мало того что женщина вспомнила диалог годичной давности, но и воспроизвела слово в слово те «дефекты лечения», которые врачи позднее пытались приписать маме. Дескать, залечила ребенка анальгином, который не дал возможность адекватно проявить себя другим препаратам. Но Нина Остроушко прекрасно знает, что анальгин – для снятия боли, а не температуры, и никак давать его дочери не могла. И не собиралась даже.
Дальше – больше. Прибыв в больничные покои, мама возмутилась, что осматривать ребенка будет не педиатр а врач-гинеколог. Только после того как Нина Остроушко настояла на своем, через час в ЦРБ прибыла врач-педиатр. Сегодня в возражениях минздрава это фигурирует как «немедленный консилиум врачей». Мать буквально из-под палки заставила прибыть профильного врача, а по документам – «консилиум».
До утра, на 12 (двенадцать часов), маму с ребенком буквально бросили одних. Да, рядом была санитарка. Именно ей жаловалась Нина Остроушко на появление каких-то непонятных ей синих пятнышек на руках и ногах ребенка, на сильную слабость, на водное истощение, на другие критические проявления. Но врачи появились строго к началу обхода – к 8-00 (рабочий день с 8-30), а запись дежурного врача в истории болезни появилась неизвестно откуда. Не верить матери нет оснований: никакой врач ночью к больным не появлялся.
Но как это подают ныне медики – «уже в 8-00 мы провели второй консилиум». Буквально победные реляции в нотках начмеда Аллы Каравай сбил своевременный вопрос Одесского прокурора Александра Сухоносова: «А как Вы смогли определить, что именно к 8-00 ситуация с Ариной Остроушко стала критической? Почему не в 2 часа ночи, не в четыре утра, а именно в 8-00. Ведь для того, чтобы определить именно такую повышенную степень риска, не нужен консилиум?». Начмед пропустила реплику надзорного ведомства мимо ушей и вскоре взялась за старое.
- Мы не теряли ни минуты драгоценного золотого времени, - как бы издеваясь над всеми присутствующими не со стороны минздрава людьми, вещала чиновница.
- Алла Алексеевна, вот здесь эксперты пишут, что для подобного консилиума необходим был врач-невролог. Он у вас был? – попытался корректно сбить пафос с начмеда уже даже судья Толмачев.
- Нет, не было. Она у нас в декрете.
- Так, может, нужно было ради такого неординарного сложного случая пригласить его из Азово или из Тавричанки? Вопрос-то часа езды, - не унимался судья.
- Так вот, я и говорю, мы не стали терять ни одной минуты золотого для девочки времени, - уже просто внаглую передергивала факты представитель ответчика. Из грубого нарушения стандарта качества эпизод превращался в тихий подвиг медиков Одесской ЦРБ. («Отсутствие невролога не повлияло на выявление нейрологической психосоматики» - как-то так).
Но вопрос служителя Фемиды был отнюдь не случаен, ведь именно данный специалист (врач-невролог) мог бы вовремя установить «прогрессирующий отек головного мозга» и успеть назначить соответствующее динамичное лечение. Но и в 17-30 осмотр врачом-окулистом отека не выявил. А он был. Вот и делайте выводы самостоятельно: подвиг это или грубая ошибка.
Более других выгораживал коллег замглавврача Одесской ЦРБ Владимир Земляной: – Ни на минуту никто из медиков не отходил от постели больного ребенка, - неоднократно, в разных интерпретациях вещал юрист. По факту: про как бы дежурного ночного доктора я уже сказал. А вот врач анестезиолог-реаниматолог Александр Школа в суде показал. Сам, своими словами. О несвоевременности перевода Арины на искусственную вентиляцию легких: «Моя смена была до 15-00, до этого времени ребенок не нуждался в ИВЛ». Закономерный вопрос: а далее – нуждался? Но к тому времени врач уже ушел домой – «не моя смена».
Одним словом, получается, что не отследил, не проявил участие, не проконтролировал. Еще вопрос представителя истцов: «А какие были показания центрального венозного давления? Они Вас удовлетворили? Ответ: - Не могу ответить, я к тому времени ушел уже со смены». Опять же, важные (жизненно важные, как оказалось!) анализы взять-взял, но результаты не проконтролировал. Более того, далее врач Школа, который, по словам дедушки Арины (он это лично слышал в коридоре ЦРБ), кричал, что «девочку запустили»), свидетельствует: - Я все эти дни (9, 10 и 11 июня 2013 года – ред. БК55) работал в первую смену». То есть ни о каком аврале в ЦРБ речь не шла? Все текло своим чередом. Такое создается впечатление. И оно вряд ли противоречит истинному положению дел.
И еще про консилиумы. Они по документации буквально сопровождали больную Остроушко. По бумагам. Как следует из выступлений представителей ответчиков, «10 числа вечером приехал консилиум из Омска». Называются лица, их громкие должности. Но в реальности данные чины приезжали в Одесское не на консилиум, а для того, чтобы забрать ребенка в город. Приехали на убитой «девятке». Понятно дело, без спецоборудования, без соответствующих условий для сопровождения ребенка, находящегося к тому времени уже в критическом состоянии. По факту - очередной «косяк», а в изложении чиновников - «выездной консилиум». Страшно от такой «правды» и такой изворотливости «людей в белых халатах».
По словам же Нины Остроушко, неподдельную озабоченность протеканием болезни ребенка и непонятной задержкой с переводом ее в Омск высказывала лишь врач-педиатр Людмила Владыкина. Вот этот человек реально не отходила от Арины, звонила после случившегося, сожалела, сопереживала, соболезновала. Но именно этот специалист буквально вскоре после данного случая уволилась из больницы и вообще уехала из Одесского района. В суд ее не вызывали. Возможно, именно этот медик могла бы многое поведать о внутренней «лечебной» кухне в ЦРБ. А то, что там далеко не все благополучно, теперь уже многим понятно. По-крайней мере, тем, кто посещал судебный процесс.
И еще маленький штришок к скандалу с переводом ребенка в город, который затянулся, как минимум, на более чем 30 часов (родители первый раз потребовали отправки дочки в Омск 10 июня в 10 часов, а реально отъехали от больницы 11 июня почти в 18-00. На языке экспертов (российских) это значится как «вопрос о переводе ребенка в специализированную клинику был поставлен своевременно». Что здесь возразишь? Да, родители вопрос этот сформулировали и поставили вовремя, но когда его реализовало руководство ЦРБ? Ведь вся проблематика именно в этом! И по диагнозу та же странная игра слов и понятий: «диагноз поставлен своевременно». Кто спорит?! Лечить-то когда начали, исходя из данного заболевания и его тяжести? Судя по всему, поздно спохватились. Вот в чем загвоздка.
И еще про несвоевременный перевод в город и про эпопею с двухдневным поиском «неотложки». Чтобы окончательно снять все инсинуации, лишь напомню фразу специалиста из Израиля: взятие у ребенка спинномозговой пункции никак не влияло на транспортабельность ребенка по его переводу в город. Я с этим более чем согласен. На худой момент, как позже и произошло, нужно-то было сразу взять у родителей письменное согласие на перевод девочки в Омск на «скорой помощи» из «Евромеда» и снять с себя любую, в том числе и юридическую, ответственность. Авось бы спасли. Но и это сделали с полуторасуточной задержкой
Пойдет ли впрок урок?
Интересную, а главное - важную мысль пытался донести до суда и участников процесса представитель истцов Алексей Панов. В своем итоговом слове он специально обратился к профилактической (превентивной) цели подобных судебных процессов:
- Взыскание с ответчиков символической суммы не достигнет воспитательной цели, чтобы подобное в наших лечебных учреждениях не повторялось впредь. Неприменение штрафных санкций в рамках ФЗ «О защите прав потребителя» также не позволит в должной мере реализовать гражданину свое конституционное право на доступные, а главное - качественные медуслуги.
Настоятельно прошу суд удовлетворить иск в полном объеме плюс применить к ответчикам штрафные санкции как к стороне, которая не захотела возместить затраты клиенту в добровольном досудебном порядке.
И еще одна важная мысль от директора «Центра медицинского права»: - Уважаемый, почему сложилась такая порочная ситуация, когда минздрав, по Уставу Омской области являющийся выразителем интересов граждан по защите здоровья и существующий на налоги омичей, в суде отстаивает позицию ответчиков – юридически самостоятельных медучреждений?!
Прав юрист! Может быть, в этом причина того кризиса, который поразил отечественную медицину?! В отрасли реально перевернуто все с ног на голову. Отсюда – круговая порука, летальный беспредел, тотальная безнаказанность. Что-то в этой мысли господина Панова есть рациональное.
«Качели» омской Фемиды
Ну и нельзя не отметить интригующий текст решения судьи Евгения Толмачева. Служитель Фемиды зачитывал его около часа. Предусмотрительно, начав оглашение, судья Толмачев попросил «стороны и участников присесть». Действительно, финал был исключительный не только по продолжительности оглашения, но и по внутреннему - «шекспировскому» накалу страстей. Порой казалось, что исковые требования четы Остроушко будут удовлетворены в полном объеме, а местами, что таких оснований суд и вовсе не усматривает – врачи сделали все возможное, что было в их силах. И даже больше. Эти юридические «качели» в стиле «отказать нельзя помиловать» сопровождали все двадцать страниц озвученного решения.
В итоге: требования о возмещении затрат на судебные издержки удовлетворить частично – ответчик вернет средства, потраченные на юридическое сопровождение, на госпошлину, на оплату экспертизы в Санкт-Петербурге. Экспертизу из Израиля суд во внимание не взял, посчитав, что она производилась за рамками данного судебного процесса и не отвечает ряду требований российского законодательства в плане оформления.
В исковых требованиях к Детской городской больнице №3 – отказать в полном объеме. Требования к БУЗОО «Одесская ЦРБ» удовлетворить частично. Применяя принцип разумности и обоснованности, суд постановил: «в пользу истца Остроушко Нины Владимировны взыскать с ответчика 250 тысяч рублей, в пользу Остроушко Вячеслава Викторовича – 250 тысяч рублей».
Заграница нам поможет?
Несмотря на то что уже высказаны были мысли «о нецелесообразности продолжения уголовного следствия», мне кажется, что именно в этой плоскости, наконец-то, появилась реальная возможность поминутно восстановить картину произошедшего и дать оценку действиям каждого действующего лица. Там, видимо, много чего интересного проявится.
И еще. Судебная тяжба четы Остроушко обозначила не только проблемы с качеством местной медицины, но и слабость врачебного экспертного сообщества. Видимо, и здесь не обошлось без пресловутой «круговой поруки». Слишком уж разные оказались выводы зарубежного специалиста и наших, российских. При таком соотношении правды и «воды» в отчетах ситуацию к лучшему в сфере здравоохранения не выправить.
А очень бы хотелось.
Александр Грасс
г.Омск- р.п.Одесское
