День памяти и скорби: в каких условиях СССР подписывал Пакт о ненападении

22 июня 1941 года гитлеровская Германия напала на СССР, и началась самая страшная война в истории нашей страны, жертвами которой стали 27 млн советских людей. Однако по замыслу западных стратегов война должна была начаться много раньше, еще в 1939 году. Этому помешал заключенный с Германией пакт о ненападении.

Вокруг него до сих пор много спекуляций, поэтому есть смысл предоставить слово очевидцу тех событий, Валентину Бережкову, чью книгу, «Страницы дипломатической истории», я рекомендую всем и отрывок из которой привожу ниже. Ну, а тем, кто заподозрит Бережкова в необъективности, отвечу просто: посмотрите его биографию после 1943 года, и вопросов не будет.

….Внезапный приезд в августе 1939 года германского министра иностранных дел Риббентропа в Москву и заключение в результате состоявшихся переговоров договора о ненападении между Советским Союзом и Германией – государствами, которые до того находились в весьма натянутых, если не сказать во враждебных, отношениях, вызвали в свое время сенсацию. Многие тогда не поняли смысла этого пакта. Не было недостатка и во всякого рода клеветнических выпадах в адрес Советского Союза: они были рассчитаны на то, чтобы в глазах мировой общественности очернить политику единственного в то время в мире социалистического государства, изобразить дело так, будто Москва совершила чуть ли не «предательство», пойдя на соглашение с Берлином. Особенно большую шумиху поднимала в этой связи буржуазная пропагандистская машина Англии и Франции. А между тем именно правящие круги этих стран несли ответственность за такой оборот событий. Именно по их вине упорная борьба Советского государства за систему коллективной безопасности в Европе, за совместный отпор фашистским агрессорам не увенчалась успехом.

Впрочем, и сейчас, по прошествии более чем четырех десятилетий, слышится старый пропагандистский мотив о том, будто Советский Союз, заключив в 1939 году пакт с гитлеровской Германией, нанес удар в спину силам демократии. До сих пор кое-кто уверяет, что Москва, дескать, «внезапно» и «без всяких причин» отказалась от союза с западными державами – Англией и Францией и, преследуя какие-то «зловещие цели», пошла на соглашение с Берлином. Этот мотив напевают обычно те, кто отлично понимает, в чем суть дела. Те, кто ведет свое политическое родство от мюнхенцев 30-х годов, сорвавших накануне второй мировой войны советские предложения о коллективной безопасности в Европе, пытаются вернуть былой накал антисоветской истерии, отравить международную атмосферу, в частности путем искажения исторических фактов.

Вместе с тем есть и люди, которые, обращаясь к историческим событиям прошлого, действительно хотят разобраться в смысле событий тех лет. Им это порой нелегко сделать, ибо вокруг вопроса о советско-германском пакте 1939 года нагромождены целые горы дезинформации. Приходится, например, слышать такие вопросы: а была ли вообще необходимость заключать пакт о ненападении с гитлеровской Германией? Не правильнее ли было бы отвергнуть даже идею такого пакта? Эти вопросы задают чаще всего люди молодого поколения, которые недостаточно знают факты и, по сути дела, не представляют себе, какова была международная обстановка того времени.

В 1939 году правящие круги Англии и Франции видели свою задачу, прежде всего, в том, чтобы направить агрессию Гитлера против Советского Союза. Они рассчитывали с помощью нацистов добиться ликвидации ненавистной им социалистической державы, уничтожить большевизм. Одновременно ставилась и другая альтернативная задача: поскольку в ходе такой борьбы, даже независимо от ее исхода, обе стороны были бы ослаблены, Лондон и Париж лелеяли надежду выступить на заключительной стадии конфликта в качестве арбитров и навязать условия «мира», выгодные англо-французскому империализму. За эту близорукую политику пришлось, в конечном счете, жестоко поплатиться прежде всего Франции. На краю катастрофы оказалась и Англия.

Напомним кратко события того периода. Весной и летом 1939 года в Москве проходили переговоры между делегациями Англии, Франции и Советского Союза. Советское правительство последовательно выступало с требованием о создании системы коллективной безопасности и организации совместного отпора фашистской агрессии. Между тем западные державы неизменно уклонялись от соглашения и ставили всякого рода препоны, стремясь не допустить договоренности, хотя обстановка в Европе все более осложнялась.

Было очевидно, что угроза гитлеровского нападения нависла, прежде всего, над Советским Союзом, поэтому перед Советским правительством стояла неотложная задача – предотвратить или, по крайней мере, максимально оттянуть нападение гитлеровской Германии на СССР. Однако Англия и Франция ставили такие условия, которые, по существу, открывали путь для марша гитлеровских полчищ на Восток через Прибалтику.

Согласно английскому проекту, Советский Союз должен был оказать помощь, а иными словами – обязан был воевать против агрессора в случае его нападения на кого-либо из европейских соседей СССР, при условии, что советская помощь «окажется желательной». Европейскими соседями СССР являлись в то время Финляндия, Эстония, Литва, Латвия, Польша, Румыния. Последние две страны имели английские и французские гарантии. Следовательно, оказывая им помощь, Советский Союз мог рассчитывать, что будет воевать против агрессора в союзе с Англией и Францией. Однако в случае нападения фашистской Германии через Финляндию или прибалтийские государства английский проект не давал Советскому Союзу никаких оснований рассчитывать на поддержку со стороны двух великих западных держав. К тому же Польша отказалась дать разрешение на пропуск советских войск через свою территорию. Это послужило одной из причин срыва соглашения.

Английские и французские предложения фактически подсказывали Гитлеру, как он мог бы вынудить Советский Союз вступить в войну в условиях полной изоляции. От Советского Союза требовали односторонних гарантий помощи Англии и Франции и некоторым их союзникам без каких-либо ответных обязательств этих стран прийти на помощь Советскому государству в случае нападения на него гитлеровской Германии.

Что касается Советского Союза, то он хотел заключить эффективный военный союз, способный защитить интересы всех европейских стран, обеспечить мир и безопасность на нашем: континенте. 17 апреля 1939 г. Советское правительство вручило английскому, а 19 апреля и французскому правительствам предложения, предусматривавшие заключение между тремя державами равноправного договора о действенной взаимной помощи против агрессора. В советском проекте говорилось:

1. Англия, Франция, СССР заключают между собою соглашение сроком на 5 – 10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.

2. Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств

Ответ английского правительства, который был получен только 8 мая, свидетельствовал о том, что по существу позиция Лондона не изменилась. Только 1 июля английское правительство дало, наконец, согласие на советское предложение о предоставлении гарантий прибалтийским государствам и Финляндии. Но практически эту договоренность уже нельзя было реализовать. 7 июля Эстония и Латвия подписали договор с гитлеровской Германией.

Свое нежелание идти на серьезное соглашение с Советским Союзом англичане и французы продемонстрировали и тем, что прислали в Москву для переговоров второстепенных чиновников, к тому же не имевших письменных полномочий на подписание пакта. Так, с английской стороны ведение переговоров было поручено третьестепенному сотруднику Форин оффис Уильяму Стрэнгу, известному своим патологическим антикоммунизмом. В то время как тучи войны в Европе все более сгущались, и для организации отпора агрессору был дорог каждый час, английская военная делегация, возглавлявшаяся давно находившимся не у дел адмиралом Драксом, отплыла из Лондона на тихоходном товаро-пассажирском пароходе. (Здесь уместно напомнить, что осенью 1938 года английский премьер Чемберлен счел нужным воспользоваться самолетом, отправляясь заключить с Гитлером мюнхенскую сделку, означавшую предательство Чехословакии). Советская же делегация возглавлялась наркомом иностранных дел В. М. Молотовым, а на стадии обсуждения военных проблем – наркомом обороны маршалом К. Е. Ворошиловым и имела необходимые полномочия для подписания соответствующего соглашения.

Анализируя коварные маневры англо-французской дипломатии, продиктованные интересами реакционных кругов Лондона и Парижа, тогдашний посол США в Москве Джозеф Дэвис, известный своими антинацистскими взглядами, докладывал в Вашингтон: «По непонятным причинам европейские демократии не хотят укрепить своих позиций, опираясь на мощь Москвы… Вместо этого Англия и Франция делают прямо противоположное, подыгрывая целям нацистов и фашистов». Но то, что послу Дэвису казалось непонятным, вполне укладывалось в рамки антисоветского курса «европейских демократий», курса на сговор с державами оси против Советского Союза.

Теперь посмотрим, какие альтернативы были у Советского Союза в конце лета 1939 года, когда переговоры с англичанами и французами зашли в тупик, и стало совершенно очевидным, что Лондон и Париж вовсе и не собирались идти на соглашение с Москвой. Именно в это время из Берлина поступило предложение о заключении германо-советского пакта о ненападении.

Надо иметь в виду, что в то время германское правительство сознавало огромную опасность войны против Советского Союза. Оно еще не располагало теми ресурсами, которые к 1941 году ему обеспечил захват почти всего западноевропейского континента. Гитлеровцам еще не вскружили голову легкие победы на Западе. Они не решались удовлетворять свои захватнические цели посредством войны с таким сильным противником, как Советский Союз. Из опубликованных в последнее время документов явствует, что Гитлер даже готов был сам отправиться в Москву, если бы миссия Риббентропа ни к чему не привела. В Берлине тогда вполне определенно считали, что на первое время Германии целесообразнее поискать добычу в других направлениях.

Германское правительство еще в начале 1939 года предложило СССР заключить торговое соглашение. В обстановке крайней враждебности германской политики в отношении СССР развитие экономических отношений с Германией представлялось Советскому правительству затруднительным. На это обстоятельство народный комиссар иностранных дел и указал 10 мая 1939 г. германскому послу; 30 мая 1939 г. статс-секретарь германского МИД фон Вейцзеккер в беседе с советским поверенным в делах в Берлине Г. А. Астаховым зондировал возможность переговоров об улучшении отношений. Еще более определенно говорил об этом германский посол в СССР Шуленбург при встрече с Астаховым 17 июня 1939 г. в Берлине. Ответственный чиновник германского МИД посланник Шнурре, ссылаясь на свои беседы с Риббентропом, заявил 25 июня Астахову «о необходимости улучшения политических отношений между СССР и Германией». Все эти зондажи германской стороны Советское правительство оставляло без внимания. «Мое впечатление таково, – доносил в Берлин германский посол в Москве 4 августа 1939 г., – что в настоящее время Советское правительство решило заключить договор с Англией и Францией, если они выполнят некоторые советские пожелания». Однако последующий ход переговоров с Англией и Францией отнял у Советского правительства надежду на возможность удовлетворительного соглашения. Как же следовало поступать дальше?

Советское правительство могло, конечно, отклонить предложение Германии о пакте; но в таком случае Гитлер изобразил бы отказ как свидетельство «агрессивных намерений» Москвы. Он заявил бы немцам, что его, фюрера, стремление к примирению «грубо отвергнуто» и у Германии, дескать, не остается иного выхода, кроме «упреждающего» удара по Советскому Союзу. В таком случае мюнхенцы, возглавлявшие тогда правительства Англии и Франции и питавшие дикую ненависть к Стране Советов, потирали бы только руки. Их мечта толкнуть Гитлера против СССР была бы близка к осуществлению.

Мог ли Советский Союз в то время рассчитывать на помощь Лондона, Парижа или Вашингтона в единоборстве с вооруженной до зубов гитлеровской Германией? Все говорит о том, что мы вряд ли могли бы рассчитывать даже на нейтралитет западных держав. Скорее всего, дело обернулось бы так, что в начале 40-х годов вместо антигитлеровской коалиции возникла бы антисоветская коалиция империалистических держав. Советский Союз должен был бы один отражать натиск гитлеровской Германии, причем западные державы, если бы они даже не участвовали непосредственно своими вооруженными силами в этой войне, наверняка помогали бы Гитлеру сырьем, стратегическими материалами, вооружением. Ведь даже после того, как в 1941 году Советский Союз и Англия оказались в одном анти – гитлеровском лагере, влиятельные круги в Лондоне и Вашингтоне не хотели видеть советский народ победителем. При таких настроениях нетрудно было предвидеть, на чьей стороне были бы симпатии тогдашних правящих кругов западных держав, если бы Гитлер еще в 1939 году напал на Советский Союз. Вряд ли можно было рассчитывать и на бездействие японских милитаристов. Они ведь давно точили зубы на советский Дальний Восток.

Нельзя забывать, что в это время японские милитаристы проявляли особую агрессивность. Вторжение японских войск в Монголию явилось практически прощупыванием советского военного могущества. Агрессивные замыслы. Японии, а также попытки западных держав толкнуть гитлеровскую Германию к нападению на Советский Союз создавали угрозу войны Советского Союза на два фронта. Советско-германский договор если не устранял полностью, то, во всяком случае, отодвигал эту угрозу. Если бы поход Гитлера против Советского Союза начался не в июне 1941 года, а почти на два года раньше, наша страна оказалась бы в весьма неблагоприятном положении. Только в 1940–1941 годах в Советском Союзе были запущены в производство некоторые важные современные виды оружия: противотанковые орудия, танк Т-34, пикирующие бомбардировщики и т. д. Нельзя не учитывать и значение опыта зимней войны с Финляндией.

Имел также значение район возможного нападения гитлеровцев в 1939 году. Граница с враждебной нам панской Польшей проходила совсем недалеко от Минска и Киева, белофинны находились вблизи Ленинграда, а королевская Румыния непосредственно граничила с Одессой. Причем в этой ситуации вполне могло оказаться, что союзниками Гитлера были бы не только Финляндия и Румыния, как в 1941 году, но и панская Польша, да и прибалтийские буржуазные государства.

Можно не сомневаться, что и в этих весьма неблагоприятных условиях советский народ, в конечном счете, вышел бы победителем из единоборства с фашистской Германией. Но жертвы и потери такого конфликта были бы еще чудовищнее и война могла бы продлиться гораздо дольше. Но если на мгновение предположить, что Советский Союз не выдержал бы под ударами фашистских полчищ – ведь именно этого и хотели «западные демократии», – тогда Гитлер без труда разгромил бы Францию и Англию, а затем, совместно с Японией, обрушился бы на США. История нашей планеты была бы отброшена назад на несколько веков. Вот чем была чревата близорукая политика западных держав!

Наконец, надо иметь в виду и следующее: из германского предложения Советскому Союзу заключить пакт о ненападении можно было сделать вывод, что Гитлер избрал себе поначалу другие жертвы: А отсюда вытекало, что предстоит длительная война в Западной Европе. Ведь тогда трудно было предположить, что Франция рухнет так быстро, не выдержав и нескольких месяцев схватки с Германией, а Великобритания предпочтет унизительное бегство из Дюнкерка, лишь бы сохранить свою живую силу и окопаться на Британских островах, за Ла-Маншем. Напротив, были все основания ожидать затяжного конфликта между империалистическими державами, от которого Советский Союз – единственное в то время социалистическое государство – мог бы на какое-то время, если не на весь период войны, остаться в стороне. Такой расчет также мог повлиять на решение принять предложение Берлина о пакте в 1939 году.

Все эти обстоятельства надо было тщательно проанализировать, взвесить, прежде чем решить, какой же надлежало дать ответ на последовавшее из Берлина предложение о заключении пакта о ненападении между Советским Союзом и Германией. Следует учесть и то, что согласие Советского Союза на этот пакт давало ему такое важнейшее преимущество, как дополнительное время для подготовки отпора агрессору. Кроме того, всему человечеству вновь было показано последовательное миролюбие Советского государства.

Стоит в связи с этим напомнить, как объяснял смысл пакта И. В. Сталин в речи, переданной по радио 3 июля 1941 г.: «Могут спросить: как могло, случиться, что Советское правительство пошло на заключение пакта о ненападении с такими вероломными людьми и извергами, как Гитлер и Риббентроп? Не была ли здесь допущена со стороны Советского правительства ошибка? Конечно, нет! Пакт о ненападении есть пакт о мире между двумя государствами. Именно такой пакт предложила нам Германия в 1939 году. Могло ли Советское правительство отказаться от такого предложения? Я думаю, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой, если во главе этой державы стоят даже такие изверги и людоеды, как Гитлер и Риббентроп. И это, конечно, при одном непременном условии – если мирное соглашение не задевает ни прямо, ни косвенно территориальной целостности, независимости и чести миролюбивого государства. Как известно, пакт о ненападении между Германией и СССР является именно таким пактом».

Что выиграли мы, заключив с Германией пакт о ненападении? Мы обеспечили нашей стране мир в течение полутора лет и возможность подготовки своих сил для отпора, если фашистская Германия рискнула бы напасть на нашу страну вопреки пакту. Это определенный выигрыш для нас и проигрыш для фашистской Германии.

Что выиграла и что проиграла фашистская Германия, вероломно разорвав пакт и совершив нападение на СССР? Она добилась этим некоторого выигрышного положения для своих войск в течение короткого срока, но она проиграла политически, разоблачив себя в глазах всего мира как кровавого агрессора. Не может быть сомнения, что этот непродолжительный военный выигрыш для Германии является лишь эпизодом, а громадный политический выигрыш для СССР является серьезным и длительным фактором, на основе которого должны развернуться решительные военные успехи Красной Армии в войне с фашистской Германией».

В последние годы было предано гласности немало документов, раскрывающих подлинные замыслы западных политиков в конце 30-х годов. В частности, много интересных признаний содержится в опубликованных недавно Лондоном официальных материалах Форин оффис. Они еще раз подтверждают то, что было известно и ранее: западные политики не хотели договариваться с Советским Союзом об отпоре Гитлеру. Напротив, они делали все, чтобы толкнуть гитлеровскую Германию против СССР, а сами рассчитывали остаться в стороне. В такой обстановке Советскому правительству не оставалось ничего иного, как принять немецкое предложение и заключить с Германией пакт о ненападении.

Конечно, Советское правительство не рассчитывало и не могло рассчитывать на верность гитлеровцев своим обязательствам. И все же даже временное продление мира было чрезвычайно важным для нашей страны. Обстановка была крайне неблагоприятной, поскольку летом 1939 года война могла бы начаться в самых невыгодных для СССР обстоятельствах. Как уже сказано, наша страна оказалась бы в состоянии изоляции, имея противников сразу на двух фронтах: Германию и Японию. Избавляя советский народ от войны в столь тяжелой обстановке, правительство выполняло свой долг не только перед ним, но и перед международным пролетариатом: оно прибегло к единственному остававшемуся в его распоряжении способу обеспечения безопасности СССР.

По вине западных держав развитие событий в 1939 году пошло не по пути создания коллективной безопасности, на чем настаивал Советский Союз. Однако оно не пошло и по тому пути, на который его хотели направить мюнхенцы, – по пути войны империалистических государств против страны социализма. Гитлеровцы пришли к выводу, что воевать против Англии, Франции и Польши им легче, чем против СССР. Поэтому-то они и предпочли развязать войну именно, против них. Война началась внутри капиталистического мира, между двумя антагонистическими группировками империалистических держав.

Отсрочка вовлечения СССР во вторую мировую войну дала время для дальнейшего укрепления обороноспособности страны, развертывания вооруженных сил, повышения боевой подготовки, усовершенствования вооружения. Известно, что это время было использовано в отношении военной подготовки далеко не в полной мере. Но с точки зрения внешнеполитической выигрыш был очень велик. Международная обстановка начального периода второй мировой войны сложилась таким образом, что, когда СССР в 1941 году был вынужден вступить в войну, ему уже не угрожала внешнеполитическая изоляция, как это могло быть летом 1939 года. Англия теперь воевала с Германией, а империалистические противоречия между США, с одной стороны, Германией и Японией – с другой, настолько обострились, что возможность сговора правительства США с фашистскими агрессорами становилась нереальной. Так создавались объективные предпосылки для объединения в антифашистскую коалицию крупнейших государств мира – Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Англии.

Игорь Федоров