Виктор Шкуренко: «Моя религия - капитализм»

Яркий представитель омского ритейла Виктор Шкуренко, гендиректор «Торгового дома Шкуренко», в беседе с корреспондентом «БК» объяснил, почему считает фермера Гордиенко «антигероем нашего времени» и в чем двойственность проблемы современного «маленького человека».

О «мусорном» искусстве

Я поддержал создателей скульптуры из мусора, о которой в последнее время столько говорили в Омске. Любой художник имеет право… да на все что угодно! Итальянский режиссер-провокатор Пьер Паоло Пазолини в начале 70-х снял фильм «Кентерберийские рассказы» по мотивам новелл Чосера, где в конце показал ад для священников, в частности, гомосексуальные связи чертей со служителями церкви.

В свое время фильм осудили, а сейчас это мировая классика. Все настолько относительно… Каждый видит то, что может и хочет. А если мы начнем еще и контролировать, на чьи деньги возведен тот или иной арт-объект, и искать в этом высший смысл… Ребята, какая разница? Не думаю, что из Госдепа США пришла разнорядка: «собрать мусор, соорудить статую, навести смуту…» Я, например, приветствую любую копейку, вложенную сейчас в Омск.

 

О личной религии

Я неверующий человек в общепринятом смысле. Моя религия – капитализм. Верю в то, что деятельный, созидающий человек может изменить мир к лучшему гораздо эффективнее, чем христианские молитвы, произнесенные многотысячным хором. Люди – это демиурги. Создают они. Если я открываю магазин в Тевризе, это делается командой, а не моими молитвами. В моей «священной книге» – эффективная система производства, а не вера в божье чудо, предпринимательские риски, а не кара небесная. Данные ценности тоже не универсальны, в них, пожалуй, верит только активная часть общества, к которой отношу и себя.
 

О бизнес-пьедестале ценностей

В приоритете у предпринимателя всегда развитие. Честно скажу: я готов жить рядом с кремниевым заводом, если это оздоровит экономику региона. Для примера: 80 процентов американской экономики – это сфера услуг, 20 процентов – материальное производство. Любимый «конек» наших общественников – «сделаем как там»: не вредные производства, а человеческий капитал. Но я вижу, что сегодня делать ставку на это невозможно. Нужно пройти «этап кремниевого завода», а потом уже появятся и ­IT-кластеры. За любой шанс открыть производство, в том числе не соответствующее стандартным канонам заботы об экологии, надо хвататься. Я не апологет этого, но готов поступиться личными интересами ради общественных целей. И это позиция реалиста.

О сетевом «псевдобеспределе»

Постоянно выступаю в пику своим коллегам, которые жалуются на федеральные сети. Они говорят: «остановим, ограничим». А для меня конкуренция – ценность более значимая, чем мои спокойствие и благосостояние. Уверен, без нее не смогу развивать бизнес дальше. Мы умудряемся соперничать с федеральными сетями и при этом оставаться такими же доходными, как были до их появления. Это касается и «Победы», и «Низкоцена». Более того, благодаря сетям я был вынужден выдумать новый формат – сельский гипермаркет. И их открыли уже 48, причем не только в Омской области.

Я и дистрибьютор, и ритейлер, и вижу некое ментальное противоречие между сотрудниками сетей и местными производителями. С одной стороны – выпускники экономического факультета с четкой нацеленностью на финансовый результат. С другой – мелкие производители с большими эмоциями и попытками «давить на жалость»… Они друг друга просто не понимают. Отсюда проблемы: «не можем попасть в сети, они нас прессуют, надо их закрывать». В сети попадают производители, у которых есть сильный коммерческий персонал, умеющий общаться с теми, кто принимает решение в сетях. Разве мелкий фермер готов признать, что он неудачник? Нет, конечно. Проще ткнуть пальцем в «большого федерального обидчика».

Про предпринимательское «ноу-хау»

Если в районе существует местный производитель, его товар должен стоять на полке в моем магазине. Таков мой принцип. Это касается и средних, и мелких производителей, и тех, кто работает без НДС, и так далее. Логика проста: хочу продемонстрировать, насколько я уважаю этих районных производителей. И своих закупщиков, которые «заточены» на надежных партнеров, безупречную логистику и финансовую устойчивость контрагента, воспитываю по этому поводу. Ведь в «Низкоцен» я могу поставить продукты, которые в «Холди» или «Магните» никогда не появятся: ­молоко «Новологиново» из Большеречья или сосиски «Профессор Колбаскин» из Называевска. Объемы продаж микроскопические – 15-20 тысяч рублей в месяц. Это некий элемент благотворительности, своего рода социальная работа. Бонус – формирование лояльности. Я показываю: ценю вашего производителя. Это важно как минимум для тех двух десятков человек, что работают на мини-заводе или колбасной фабрике и приходят к нам за покупками. Я против микроменеджмента, в основном занимаюсь стратегией, но уделять особое внимание подобным вещам считаю своим долгом.

Про героев нашего времени

С фермером Гордиенко произошла история некрасивая. Решил пошуметь – и ему так же шумно ответили. Правда, у ответчиков ресурс в разы выше. Правоохранительные органы поступили формально, решили «приструнить» активного деревенского жителя самым очевидным способом. Слава богу, что он остался на свободе.

К самому Гордиенко, если честно, не отношусь как к герою, хотя всецело уважаю за то, что он трудится на земле, делает продукт своими руками. Но! Если бы цистерну молока вылили перед правительством юные художницы, можно было бы рассуждать об этом исключительно как об арт-акции, пусть и протестной. А когда это делает фермер… Я против подобных демаршей. Сам к тому, чем занимаюсь, отношусь настолько трепетно, что никогда это разбазаривать не буду, и тем более в политических целях.

Кто они, настоящие герои? Те, кто открывает производство. Темури Латария с его громаднейшим свино­комплексом. Сергей Калинин, построивший молочный завод. Максим Плетюк, руководитель завода плавленых сыров «Ястро», создавший федеральный бренд. Не так давно у меня были представители известной немецкой компании Hochland и признались, что считают этих омских сыроделов своими основными конкурентами. Неплохо, правда? В отрасли ритейла отметил бы Олега и Сергея Милютиных («Фармакопейка») и Андрея Коровина («Парфюм-Лидер»).

О «карлсонах» из большой политики

Госдума так оторвана от народа, что ее популизм порой вызывает отвращение. Вертикаль путинской власти настолько крепка и монолитна, что Дума в ней играет роль детской забавы. Депутаты, которые выдумывают законы, соревнуются в том, кто изящнее «пошалит». Им не позволяют принимать крупные ­решения. Остается дребедень, тщательно замаскированная под серьезную работу. В результате я и мои коллеги вынуждены исполнять законы и работать в ограничениях. Более того: в такую ловушку попадают и региональные власти. Если живешь под прессом, думаешь не о развитии, а лишь о том, как удержать свою и без того не шибко оборудованную лодку на плаву…

О досрочных выборах губернатора

Отношение к этой истории – со знаком «минус». Как человек из бизнеса я привык к тому, что все должно быть практично. Практической пользы этого решения не вижу, рационального объяснения тоже. Возможно, в России просто сформировался некий тренд: все губернаторы должны пройти через досрочные выборы. А в результате – очередное недоверие к власти, которая пытается манипулировать нами и навязывает решения, которые мы не можем понять.

Вот у Кудрина возникла прекрасная мысль: если хотите досрочно переизбрать парламент, почему бы не организовать досрочные выборы президента? Логика ясна: переизберем сейчас, значит, будем знать, что спустя шесть лет Владимир Владимирович точно уйдет. Идти ради одного персонажа на перекраивание Конституции?.. Да, 80 процентов населения поддерживают действующего президента, но для меня важнее политическая конкуренция и сменяемость власти. В конце концов, можно остаться с почетным званием «отца нации» и найти себе применение. Я разочаровался в политике. Я принимаю то, что все решат за меня и вижу своей задачей работать в предлагаемых условиях. В любых.

О политике, выставленной напоказ

Для меня идеальный политик – Дмитрий Медведев. Молодой, активный, гражданский. Думаю, как любой нормальный и амбициозный представитель власти, он хотел бы пойти на второй президентский срок. Просто слишком честный, верен своему слову и не стал создавать проблем Путину.

«Инстаграм» его, кстати, обожаю, всегда ставлю «лайки». Вот скажи нашим ура-патриотам, что он сделал селфи на айфон в лифте Дома правительства. Как они к этому отнесутся? Все считают, что это как минимум смешно – мол, политик такого уровня… А он не политик-неудачник, он политик нового поколения. И если он на камеру ест в забегаловке гамбургер с Бараком Обамой, для молодежи это сигнал: он свой!

На «Инстаграм» Назарова я тоже подписан. Котика, жеребца и прочие жизненные радости губернатора не «лайкаю»: принципиально отмечаю только те фотографии, которые касаются экономики.

О гоголевских темах на новый лад

«Левиафан» – фильм не о религии. Эта тема лишь идет по касательной. Для меня его смысл в другом: общественные интересы не могут быть выше интересов маленького человека. Главный герой – мелкий предприниматель, хулиган и не самый положительный персонаж, как тот же омский Гордиенко. Власть – лишь отражение общества, а общество его не любит. В кино мы ему сочувствуем, а в жизни? В жизни он – упертый владелец омского частного домика по улице 10 лет Октября, из-за которого автомобилисты вынуждены регулярно совершать зигзаг. А он хочет миллионы за свой дом. У него есть достоинство, и он его отстоял, я понимаю его и разделяю его позицию. Но! Опросите народ. 90 процентов скажут, что дом надо снести, а хозяину дать по шапке, чтобы в другой раз умнее да сговорчивее был. Половина города во главе с теми же общественниками сама пойдет выгонять его из дома и поднимать на вилы… Вот в чем трагедия нашего общества: мы мечтаем поставить общую церковь для всех, но не хотим уважать частную собственность отдельно взятого человека.

На Западе меньшинство – от гомосексуалистов до таких «волков-одиночек», как герой Звягинцева, – оберегают и уважают. У нас же их готовы уничтожать во имя некой общественной идеи и общей цели. И силовые структуры мыслят по тому же принципу. У государства стырил? – В тюрьму! У частника? – Да ерунда, сами разберетесь. Частная собственность у нас не защищена, не охраняется, а общество это принимает и поддерживает – таков наш менталитет. На Западе противоположное отношение.

Государственная собственность – по сути, ничья. Частная – это трудовые вложения конкретной личности. Лишь при таком раскладе общество может считаться зрелым, и его можно называть гражданским. Господа, не трогайте маленьких людей, ведь личная трагедия выливается в болезни всего общества!

Материал подготовлен при организационной и финансовой поддержке ООО «Омсктехуглерод». Мнение респондента может не совпадать с позицией редакции и спонсора рубрики.

Записала Елена Ярмизина. Фото: Диана Огородникова

«Бизнес-курс» №24 от 01.07.2015 г.