Павел Дуров: гость из будущего России?

В Лондоне над тарелкой со спагетти интернет-предприниматель Павел Дуров говорит о создании самого большого в России приложения для социальных сетей, об испорченных отношениях с режимом Путина и о своей кочевой жизни гражданина мира.

В кратких журналистских репортажах о его родной России Павла Дурова неизменно называют российским Марком Цукербергом. Но это сравнение с основателем Facebook — хотя и весьма лестное — кажется мне не совсем точным: оно преувеличивает коммерческий успех Дурова, но при этом, пожалуй, преуменьшает его личные достижения.

Подобно Цукербергу, этот ребячливый компьютерщик-предприниматель из Санкт-Петербурга создал самую популярную в России социальную сеть «ВКонтакте», которая радикальным образом изменила характер российского интернета. Но в 2011 году Дуров испортил отношения с властями, отказавшись зарывать аккаунты активистов-оппозиционеров, когда в стране усилились протесты против переизбранного президента Владимира Путина. Он стал все чаще подвергаться притеснениям со стороны полиции и в конце концов был вынужден продать социальную сеть «ВКонтакте» прокремлевским инвесторам. В 2014 году уволенный с должности генерального директора ООО «ВКонтакте» он уехал из России с 300 миллионами долларов в кармане и основал новую компанию по разработке мессенджера Telegram. Теперь он ездит по свету, пропагандируя принципы безопасной и надежной системы связи и ценности либертарианства.

Если отбросить сравнения, то за свои 30 лет Дуров, бесспорно, многого добился и продолжает строить грандиозные планы на будущее. Поэтому я слегка удивился, когда этот худощавый и довольно скромной внешности человек незаметно прошмыгнул в пафосный итальянский ресторан в районе Мейфэйр и тихим голосом представился на почти безупречном английском. Весь его облик, черная одежда и явный бунтарский дух наводили на многочисленные ассоциации с Нео — загадочным героем остросюжетных фильмов из серии «Матрица». Но мне лично он — с его бледным лицом, черными, как смоль, волосами и довольно наивным восторженным взглядом — скорее напомнил романтичного принца из диснеевского мультфильма.

Он говорит мне, что выбрал для ланча ресторан Quattro Passi потому, что живет рядом, и ему нравится, как тут готовят. «Итальянская кухня простая и здоровая, и вегетарианцу гораздо легче выбрать в меню что-нибудь для себя», — объясняет он. Не исключено, что ресторан напоминает ему детство — Дуров прожил несколько лет в итальянском Турине, потому что там работал его отец Валерий (кандидат филологических наук и специалист по древнему Риму). «Я родился в Советском Союзе. Потом, когда мне было года три или четыре, мы уехали в Италию, а когда вернулись домой, Советского Союза уже не было», — рассказывает он.

Этот ресторан принадлежит управляющему хеджевого фонда и представляет собой настоящий райский уголок с интерьером в бежевых тонах и множеством серебряных украшений и зеркал. Мы изучаем меню. Дуров заказывает буррату, а в качестве основного блюда — обычные спагетти с сыром. «С белым соусом?» — спрашивает официантка. «Да, и без соли, пожалуйста, или как можно меньше соли. Спасибо», — отвечает он. Спросив, есть ли у них ржаной хлеб (у них его нет), он вместо ржаного просит принести какой-нибудь темный хлеб домашней выпечки. После всего этого заказанные мной суп минестроне и морской черт с вишнями кажутся чем-то совершенно особенным.

Я спрашиваю о его кочевой жизни с постоянными переездами из одной страны в другую. Дуров, который говорит, что привязан к большим городам и не признает деление мира на страны, объясняет, как они со своей командой — четырьмя инженерами из компании Telegram работают, колесят по миру. «Мы выбираем город или страну и живем там два-три месяца, а потом — до свидания! — едем куда-нибудь еще».

Он ездит по миру с паспортом гражданина Сен-Китса и Невиса (государство в Карибском море, — прим. перев.), и за последний год они с командой успели поработать в Сан-Франциско, Нью-Йорке, Лондоне и Берлине, а скоро он опять переезжает — в Финляндию. Такой кочевой образ жизни очень подходит к их роду занятий, если учесть, что одной из самых привлекательных особенностей их бизнеса является защищенность данных. «С тех пор, как полтора года назад мы основали компанию Telegram, мы не выдали третьим сторонам — в том числе представителям правительственных структур — ни байта персональных пользовательских данных».

Хотя Telegram зарегистрирована и как британская, и американская компания, она не раскрывает сведений о том, где арендует помещения, или информации о компаниях, помогающих им с арендой. Это помогает уберечь его команду от какого-либо «нежелательного влияния», объясняет он, и позволяет компании держать в секрете от властей персональные данные 62 миллионов пользователей. В отличие от большинства мессенджеров Telegram использует не один центральный сервер, а распределенную сеть серверов в нескольких государствах.

По словам Дурова, изначальная идея создания обеих его компаний была продиктована личным желанием общаться с университетскими друзьями (в результате появилась сеть «ВКонтакте») и необходимостью создания безопасной системы обмена сообщениями (работа над мессенджером Telegram). Идея создания мессенджера возникла после того, как в 2011 году он стал объектом слишком пристального внимания властей. Вооруженный отряд полиции попытался ворваться в его квартиру в Санкт-Петербурге, и он понял, что его разговоры прослушиваются. Ему было нужно средство безопасной связи со своим 34-летним братом Николаем — инженером-математиком, помогавшим создавать сеть «ВКонтакте», а затем разработавшим шифровальный код для мессенджера Telegram.

«Наше право на частное общение и неприкосновенность персональных данных гораздо важнее, чем второстепенные и почти не существующие угрозы, которыми некоторые политики хотели бы нас запугать. Если на какое-то мгновение отставить в сторону эмоции и задуматься об угрозе терроризма с точки зрения статистики, то этой угрозы вообще не существует. Вероятность того, что вы поскользнетесь на мокром полу в ванной, в тысячи раз выше, чем вероятность погибнуть в результате теракта».

Но такую статистику можно использовать в качестве аргумента в пользу совершенно противоположных выводов, возражаю я. Ведь вполне возможно, что это свидетельствует о том, что спецслужбы по крупицам собирают сведения из всего массива данных, полученных путем прослушивания и перехвата, чем предотвращают гораздо более значительное число терактов. А что, если применяемое им межабонентское шифрование всего лишь склоняет чаши весов в пользу террористов и играет им на руку?

Он не согласен и утверждает, что нельзя все упрощать и считать, что относительно редкое число терактов на Западе обязательно является результатом эффективной работы властей. Если учесть, что совершить теракт несложно, то редкие случаи терроризма объясняются скорее отсутствием у террористов намерений их совершать. «Я считаю, что как представители западной цивилизации мы, как правило, переоцениваем свои собственные способности решать проблемы и противостоять вызовам, с которыми сталкиваемся», — говорит он.

Например, продолжает он, производители лекарств убеждает нас принимать таблетки для поддержания здоровья. «Но я не применяю того, что предлагает фармацевтическая промышленность, и при этом я здоров. Может быть, нам не следует слишком полагаться на то, во что рекламные компании хотят нас заставить поверить. Точно так же нам, наверное, и не следует слишком зависеть от того, что пытаются нам внушить политики — что мы в безопасности лишь благодаря их работе и бдительности».

Кроме того, если службам безопасности так уж надо получить доступ к персональным пользовательским данным, они могут попытаться сделать это с помощью Google и Apple. «Поскольку всегда есть вероятность того, что эти компании могут предоставить спецслужбам прямой доступ к вашему компьютеру или телефону, теперь ни у кого нет стопроцентной гарантии, но один из принципов работы Telegram — это исключить возможность массовой слежки.

Я спрашиваю, одобряет ли он действия Эдварда Сноудена, разоблачившего программы слежки США и Британии. «Конечно же, да. Он для меня — герой, — отвечает он. — Мы ровесники, и я считаю, что его борьба с АНБ это своего рода война поколений. Это новая версия старого». Дуров никогда не встречался со Сноуденом и видел его только на видеоконференции, но он принародно предложил Сноудену работу в своей компании Telegram — правда, тот от предложения отказался. «Власти любой страны, которые хотят называться демократическими, должны пригласить Сноудена и разрешить ему жить в своей стране».

Во время нашей беседы Дуров аккуратно порезал буррату на маленькие кусочки и съел их, оставив нетронутыми стручки красного перца и рукколу.

Сегодня через приложение Telegram ежедневно отправляется около 5 миллиардов сообщений. Но привлекательность мессенждера связана не только с его безопасностью и сохранностью данных, утверждает он, объясняя, что это — единственное популярное приложение для социальных сетей, открывшее свой программный код, что привлекло других разработчиков, которые стали использовать его в качестве платформы. Это позволяет разработчикам вести образовательные программы — например, курс изучения китайского языка — или предлагать чаты или сайты знакомств. «Я рассматриваю это приложение как средство предоставления услуг на благо общества», — говорит он.

Достав свой смартфон — с разбитым экраном — он показывает, как один из разработчиков со стороны предложил в прошлые выходные прототип приложения для сайта знакомств на платформе Telegram. Почти сразу же он подключается к аккаунту некоей Юлии, 32 года, из Петербурга. «Если я скажу: да, она мне нравится, и на другом конце она тоже скажет «да», бот нас соединит», — объясняет он.

Возможно, пока, на данный момент, Telegram не приносит прибыли: в месяц на оплату оборудования, на зарплату сотрудникам и оплату трафика уходит около миллиона наличных из кармана Дурова. Но он уже давно относится к деньгам довольно легко — в 2012 году он с коллегами бросал самолетики с прикрепленными к ним 5000-рублевыми банкнотами из окна центрального офиса компании в Санкт-Петербурге, из-за чего толпа под окнами устроила драку за эти деньги.

Несмотря на то, что сторонние инвесторы и компании хотят вложить в Telegram средства или купить ее, Дуров говорит, что пока не готов открывать свою компанию для совладельцев. По его словам некоторые американские компании-гиганты в этой сфере настолько жаждут заработать, что эксплуатируют своих работников, клиентов и конкурентов и лишь потом отдают свои средства на благотворительные цели. Дуров надеется делать все одновременно — и развивать свой бизнес, и служить на благо общества.

Нам приносят основное блюдо, и мы переходим к теме, которую Дуров называет «предыдущим проектом» — к сети «ВКонтакте». Научившись самостоятельно составлять программы для создания собственных компьютерных игр, он создал социальную сеть, еще в бытность студентом филологического факультета Санкт-Петербургского университета. Первоначально сеть служила платформой, на которой студенты, пропускавшие занятия, могли обмениваться учебными материалами. Она приобрела популярность и самостоятельность, поскольку несколько тысяч студентов стали использовать сеть для создания дискуссионных групп и размещения фотографий, ведения блогов и обмена личными сообщениями.

После окончания университета в 2006 году Дуров решил, превратить сеть в коммерческий проект и средство общения с выпускниками. «Так я придумал название — «ВКонтакте», [то есть на связи], я все начинал с нуля — программы, оформление, маркетинговую стратегию, — рассказывает он. — «Марку [Цукербергу] повезло, поскольку он учился в Гарварде и с первых недель учебы смог уговорить своего соседа по комнате помочь с программированием. А мне приходилось все делать самому».

Дуров признается, что его вдохновила сеть Facebook, которая в то время сначала приобретала популярность в американских университетах — он внимательно изучал, что работает, а что нет. Ему не составило особого труда найти талантливых инженеров для создания «ВКонтакте», и сеть начала процветать. На нерегулируемом интернет-рынке, существовавшем тогда в России, сеть стала, по его словам, «раем для либертарианцев». «Можно было делать все, что угодно, — говорит он. — Конечно же, законы были дурацкие. Но их можно было обойти с помощью взяток, что, в принципе, плохо. Но когда законы реально тупые и устаревшие и действительно перекрывают путь для инноваций, это, может, и не так уж и плохо».

Однако условия для бизнеса и политический климат резко изменились в конце 2011 года — когда тогдашний премьер-министр Владимир Путин ясно дал понять, что намерен вновь занять президентское кресло, и из-за сомнительных результатов выборов в Госдуму начались массовые протесты. По мнению Дурова, тогда правительство запаниковало и забросало сеть требованиями заблокировать деятельность оппозиции. Дуров не принял эти требования всерьез, побоявшись, что это приведет к снижению трафика по сравнению с Facebook и Twitter. «И я обратил все в шутку. Я разместил твит с изображением собаки в капюшоне с высунутым языком, — рассказывает он. — И еще выложил сканы этих документов с официальными требованиями». В 2012 году он привел в ярость националистов, написав в своем Twitter: «Сталин отстоял у Гитлера право репрессировать население СССР». «Думаю, все там было правильно сказано, просто время было выбрано неудачно, — делает он вывод теперь. — Сталин уничтожил больше людей, чем Гитлер. Я их обоих одинаково ненавижу».

Дуров совершил большую ошибку, не уловив атмосферы того времени. Полиция пыталась проникнуть в его квартиру в Санкт-Петербурге; против него было заведено уголовное дело за то, что он совершил наезд на сотрудника, нанеся ему ушибы ног и ссадины; и в конечном итоге он и его партнеры лишились своей доли в бизнесе, которую выкупили прокремлевские инвесторы. «Я продал компанию, потому что знал, к чему все идет. Я понял, что любая моя собственность в России не является капиталом или активом. Это лишь ответственность. И может быть использована в качестве рычага давления — способом заставить меня делать то, чего я делать не хочу».

И все же, будучи россиянином — дедушки и бабушки которого стали жертвами сталинских репрессий, деда которого отправили в Гулаг несмотря на то, что во время Второй мировой войны он был трижды награжден орденами — Дуров по-прежнему смотрит на жизнь философски. Он знает, что для него все могло сложиться гораздо хуже. К тому же он продал компанию как раз перед тем, как стоимость акций интернет-сетей резко упала. «Мне очень повезло, что я все продал», — говорит он.

Перед Дуровым ставят вполне себе приличную тарелку спагетти, а я тычу вилкой в своего изощренным образом оформленного и украшенного морского черта. Он говорит, что по-прежнему надеется, что правящие Россией реакционные силы ослабнут, и на передний план выйдут политики другого поколения — не такие консервативные и с более широким кругозором. «Но себя я считаю предпринимателем-компьютерщиком, а не политиком или философом. Я был бы рад, если бы либертарианские ценности стали более популярными, но не думаю, что я должен заниматься их распространением».

Его отношение к другим существующим в мире режимам не намного лучше. Евросоюз — это «бюрократический монстр», который душит предпринимательство бумажной волокитой и слишком неповоротлив, чтобы приспособиться к переменам в духе 21 века. Его восхищают основополагающие принципы США, но он считает, что страна развращена своим господствующим положением в мире. «Это страна, имеющая монополию в трех областях: в сфере технологии со своей Кремниевой долиной, в сфере развлечений со своим Голливудом и в финансовой сфере — со своей Уолл-Стрит. Они обладают колоссальной властью. Но власть развращает».

Его тревожит то, как развиваются некоторые представители интернет-индустрии. «Я считаю, что Facebook слишком сблизился с государством и властями», — говорит он. — Людям уже надоело, что факты из их личной жизни постоянно записывают и где-то хранят».

Дуров глубоко переживает конфликт между Россией и Украиной, но говорит, что никогда не примет чью-либо сторону. «По матери я украинец, а по отцу — русский. Лично я считаю, что из всей семьи народов эти национальности — самые близкие».

Он считает, что в России сейчас идет яростная идеологическая борьба, которая и определит будущее страны. Как человек, изучавший во время службы в армии методы ведения пропагандистской войны, он с профессиональной точки зрения восхищается методами, которые использует Кремль. «Можете себе представить ситуацию, когда государственная пропаганда находится на таком высоком уровне, что молодое поколение на самом деле будет считать, что централизация лучше децентрализации, планирование лучше импровизации, а контроль и предписания лучше, чем свобода. Я могу себе представить, о чем идет речь, но надеюсь, что этого не произойдет».

Покончив с едой, мы заказываем свежезаваренный чай с мятой. Я пытаюсь перевести разговор на темы более личного характера, но он уходит от ответа на вопрос о том, есть ли у него подруга. «Я не хотел бы обсуждать свою личную жизнь», — говорит он.

На протяжении всей нашей встречи за ланчем Дуров теребил в руках номерок из гардероба. Когда мы уходили, он сдал его и получил свою бейсболку. Надев ее на голову, он, смутившись, махнул рукой на прощанье и растворился в полуденном солнечном свете. А я не переставая размышлял о том, с кем я только что общался — то ли с гостем из будущего России, то ли с экзотическим призраком из того слишком непродолжительного свободного прошлого этой страны.

Джон Торнхилл