СПЕЦПРОЕКТ. Голушко уже обогнал Денисенко

Красноречие, с красной строки, ради красного словца – все эти выражения,­ в тему и не совсем, лезли в голову авторам при составлении рейтинга омских ораторов – в нём явно доминируют нынешние и бывшие «красные», члены КПРФ и воспитанники КПСС.

Ничего удивительного в этом, в принципе, нет. В Советском Союзе хоть и не было свободы слова в нынешнем смысле этого выражения, но само слово, которое коммунисты когда-то приравняли к штыку, было в чести. Постоянные собрания, съезды, пленумы, партконференции, митинги и демонстрации (пусть тогда они и были не протестными, а праздничными) требовали умения выступать перед большой аудиторией, причем желательно не совсем по бумажке (чтение речей от и до было простительно высшим партийным чинам, ибо старенькие они уже были).

Когда партийная идеология сошла на нет вместе с партией, пришла было буйная демократия, с полной свободой слова, с открытой конкуренцией идеологий, с жаркими дебатами и даже речами с броневика «а-ля Ленин». Именно в то время засияла звезда многих наших ораторов не по партийной линии.

Однако с приходом эпохи путинской стабильности и «суверенной демократии» конкурирующие идеологии понемногу стали попадать в опалу, а своей власти пока так толком и не сформулировали, отдав, похоже, эту сферу частично на откуп православной церкви. Публичные выступления на массовых мероприятиях стали приветствоваться все меньше и меньше, если только речь не шла о выступлениях представителей действующей власти. А если «больше трех без разрешения муниципалитета не собираться», то перед кем речи-то толкать? На работу перед аудиторией любой численности готовы разве что самые закалённые и идейные борцы (в случае с Омском – типа Виктора Корба или, если речь об экологии, – Сергея Костарева). «У нас нет публичной политики, а следовательно, нет и площадок, на которых могли бы выступать ораторы, оттачивая свое искусство», – горестно констатирует один из наших экспертов, соучредитель Омского Медиасообщества Юрий Шатилов.

Одно время напуганные выступлени­ями на Манежной и Болотной площадях власти озадачились было искусственным созданием таких площадок, чтобы было где народу «пар выпустить». Говорили и в Омске о создании таких местных «Гайд-парков», но, понятно, места под них чиновники отвели на всяких окраинах, куда никто в здравом уме выступать не поедет. А потом, с успокоением масс, и эта затея тихо сошла на нет.

В итоге остались практически только те, кто был изначально, кто с детства привык митинговать, «демонстрировать» и «маяться» (в данном случае – от слова «маёвка») – коммунисты. Они законопослушно уведомляют власти о своих мероприятиях, дисциплинированно на них ­собираются – и говорят-слушают речи. И, натренировавшись, легко побеждают в нашем рейтинге: в первых рядах заслуженно стоят Олег Смолин и Александр Кравец, группу поддержки возглавляет Андрей Алёхин.

Компанию красноречивым «красным» составляют те, кому выступать перед аудиторией приходится по долгу службы. Это, например, непотопляемый спикер Заксобрания Владимир Варнавский, сам когда-то взращенный и обученный советскими коммунистами, а ныне постоянно пикирующийся в ЗС с российскими. Это читавшие и читающие лекции в университетах Сергей Костарев, Валерий Каплунат, Геннадий Фридман, Сергей Бабурин и Алексей Казанник. Хотя, конечно, у трех последних, помимо вузовской, еще была внушительная парламентская и внепарламентская, то есть «площадно-митинговая» практика в упомянутые времена буйной демократии.

Из представителей нынешней власти выделить кого-то очень трудно. «С ораторами, да и вообще с харизматичными людьми, у нас всё ещё печальнее, чем с налогами», – иронизирует политолог Иван Жуков. Уровень многих функционеров, которые всё же решаются публично «толкнуть речь», декан факультета филологии и медиакоммуникаций ОмГУ Оксана Иссерс оценивает иронично: «Цицерон отдыхает». «В целом уровень ораторского искусства у наших политиков невысок, нет сформированных навыков. Сегодня навыки публичного выступления во многом стали технологией, которой обязан владеть политик, государственный служащий, бизнесмен – всякий, кто воздействует на людей при помощи слова. Однако в большинстве случаев мотивации повысить «качество» своей речи нет, отсюда и эффективность этих выступлений… мягко скажем, не максимальная», – резюмирует лингвист.

И если депутаты Горсовета и Заксобрания (особенно работающие не первый срок) ещё как-то оттачивают друг на друге свое красноречие, то в исполнительной власти умеющих говорить людей почти не осталось. Такое ощущение, что чиновники окончательно осознали себя винтиками (кто повыше рангом – шестернями, рычагами, узлами) государственной машины. Говорить у них положено только главам государства, правительства и регионов. У нас Виктор Назаров стал главой региона, видимо, достаточно неожиданно даже для себя самого, по крайней мере, к публичным выступлениям он был совершенно не готов. Но волей-неволей пришлось поднатаскаться, и сейчас наши эксперты оценивают его уровень публичной речи как удовлетворительный. То есть, по школьной терминологии, «на твердую троечку» – поэтому в нашу двадцатку он не попал. Мэру Вячеславу Двораковскому, несмотря на давнюю спикерскую практику, удалось зацепиться за место в топе только благодаря периодически проявляющемуся в публичных дискуссиях чувству юмора.

Не лучше дело и у бизнесменов (многие до сих пор считают, что «молчание – золото»). Исключения – бизнесмены-депутаты да Павел Кручинский, много выступавший как глава Союза предпринимателей. Несмотря на известный штамп «русские решают вопросы в бане или ресторане под водку», многие деловые люди, как шутит г-жа Иссерс, «даже выпить предложить, тост произнести не в состоянии»  или владеют этим жанром на уровне героев фильма «Особенности национальной охоты».

В итоге, чтобы сформировать всего-навсего двадцатку, нам банально не хватило активных поныне ораторов. Пришлось нам с экспертами напрягать память и вспоминать. Того же Казанника, когда-то «зажигавшего» толпы на площадях, а ныне ушедшего из большой политики. Владимира Волкова, который, будучи вице-мэром, легко и непринужденно «убирал» в публичных дискуссиях любого оппонента, будь то журналист или депутат (ныне он банкир, а деньги, как известно, тишину любят). О том, как с трибуны выступает Валерий Каплунат, чьи высказывания в прессе высоко отмечают многие наши эксперты, сейчас знают, в основном,  только работники его компании.

Печальнее всего, что в будущем, похоже, ситуация только усугубится. Из молодого поколения одного-единственного упоминания удостоился только блогер-общественник Павел Акимов. Причин здесь сразу несколько. Во-первых, уход молодежи в виртуальную реальность с развитием социальных сетей. А там не говорят, только пишут, причем и с письменной речью тенденции неутешительные: если «много букаф», то «ниасилил». Поэтому некогда популярный многословный ЖЖ быстро уступил позиции «Твиттеру», где длина сообщения ограничена, а тот, в свою очередь, уже проигрывает всяким «Инстаграмам», где вообще слов не нужно – одни картинки. Вторая веская причина, отмеченная лидером нашего рейтинга Олегом Смолиным, – уход от устных экзаменов в школе в пользу формализованного письменного ЕГЭ. В общем, пополнения ждать неоткуда, слушайте нынешних, пока они живы.

Олег Смолин: «Не знаешь, что говорить, – говори правду»

Безоговорочный лидер нашего мини-рейтинга ораторов депутат Государственной Думы от КПРФ Олег Смолин видит угрозу самому искусству публичных выступлений в реформе российского образования.

– Олег Николаевич, вы где-то учились ораторскому мастерству?
– Специально – нигде. Но хорошо усвоил один из главных секретов этого искусства: когда не знаешь, что говорить, – говори правду.

– Кого лично вы считаете лучшими ораторами в Омске, в России, в мире, в истории?
– Насчет истории я не разойдусь в оценке с классиками – это искусство началось с Демосфена и Цицерона. Судя по историческим источникам, хорошо им владели Наполеон, Пётр I. Отличными ораторами, несомненно, были Ленин и Троцкий – я слушал записи их речей.
Если говорить о современности, то практически все нынешние политические лидеры – незаурядные ораторы. Это я говорю вне зависимости от моего отношения к их позиции и  деятельности. Владимир Путин, которому когда-то, как и мне, с трудом давались публичные выступления, сейчас нарастил свое мастерство. Геннадий Зюганов был и остается одним из самых сильных ораторов. Блестяще выступает Александр Проханов, хорошо умеет ­говорить ­Дмитрий ­Быков. А вот стиль и манеры Владимира Жириновского мне чужды.
В целом, могу сказать, наша земля ораторами пока не оскудела. Думаю, и в дальнейшем с появлением новых проблем бы не было, если бы не введение ЕГЭ, который лишает наших детей навыков устной речи. В том числе и поэтому мы выступаем за то, чтобы по гуманитарным предметам был устный экзамен.

– Как вы готовитесь к выступлениям?
– Признаюсь, лет 20 назад мне было легче прочитать несколько часов лекций, чем сказать пятиминутную речь на митинге. Для публичных выступлений перед широкими массами нужны отточенные формы, краткость, блестящие формулировки. Кроме того, чувство аудитории. Все это можно приобрести только с опытом. К сожалению, в школе сейчас практически не уделяют внимания обучению искусству устной речи. В вузах ситуация на некоторых специальностях чуть лучше, но в целом этого недостаточно.

– Какая из ваших речей лично вам запомнилась больше всего?
– Выступление на VII Съезде народных депутатов Российской Федерации в декабре 1992 года. Я не могу оценить эту речь с точки зрения ораторского мастерства, но публичный резонанс был серьезный. Впервые машина ­выдала мне достаточно ­близкий номер (по-моему, это был №13) – по времени я успевал выступить. На съезде присутствовали Ельцин, Гайдар, Чубайс. И я, критикуя их шоковую терапию, сказал фразу, которая облетела практически все газеты страны – и правые, и левые. Звучала она примерно так: «Ваучеризация – это голубая мечта Полиграфа Полиграфовича. Только он хотел всё отнять, чтобы поделить, а нынешние «шариковы» намерены всё поделить, чтобы потом отнять».

– Были ли у вас провальные ­выступления?
– Настоящих провалов не помню давно. Обычно, как я шучу, мои речи делятся на хорошие и очень­­ ­хорошие.

– Каковы, на ваш взгляд, слагаемые хорошего выступления?
– Знание предмета. Затем исповедальность – очень важно, чтобы ты верил в то, что говоришь. Общая культура тоже имеет большое значение. Когда-то Луначарскому буквально за час до лекции поменяли её тему – с Платона на Сократа, и он прекрасно выступил. А потом на вопрос «Когда же вы готовились?!» ответил «Всю жизнь и один час».
Фактор номер четыре, повторюсь, – чувство аудитории. Признаюсь, в студенческих классах, перед интеллигенцией мне выступать легче, чем на ферме. Но я учусь. Для большего взаимопонимания с аудиторией нужен простой популярный язык. Стараюсь практически не использовать иностранных, мудреных слов. Очень важно и чувство юмора, которое у нашего народа, к счастью, не отбили ни войны, ни революции, ни реформы.
Ну и последнее – уважение к людям. Они должны чувствовать, что ты обращаешься к ним не как к какому-то «электорату», а как к гражданам.

Александр Кравец: «Лучший оратор, которого я слышал, – трактористка Матрёна Кузьминична Павлова»

Многолетний лидер и рупор омских коммунистов Александр Кравец годами оттачивал свое ораторское мастерство сначала на студентах, затем на товарищах по партии и сочувству­ющих, но считает, что ему есть ещё чему по­учиться у настоящих народных трибунов.

– Александр Алексеевич, где вы учились ораторскому мастерству?
– Я самоучка.

– Кого вы считаете лучшими ораторами современности?
– Себя, конечно (смеётся).

– Ну а среди других современных политических лидеров, в масштабе страны?
– Разумеется, все они владеют приемами ораторского искусства. Но если честно, мне больше всего в этом плане запомнилась жительница Ленинского округа Матрёна Кузьминична Павлова, в прошлом – трактористка из Черлака. Человека с более образной речью я никогда больше не слышал. Настоящий народный трибун – у неё был и звонкий голос, берущий за душу, и убедительность – она могла свои мысли донести до аудитории, несмотря на то, что человек, как вы понимаете, академий не кончал.

– То есть вы Матрёну Кузьминичну считаете оратором лучшим, чем Геннадий Зюганов?
– Не провоцируйте меня. Разумеется, Зюганов – лучший среди крупных российских политиков, но у Матрёны Кузьминичны был особый талант, дар выражения своих мыслей – необыкновенной убедительности и, повторюсь, образности.

– Как вы готовитесь к своим ­выступлениям?
– Я к ним готовился всю жизнь. Если вы не в курсе, я 25 лет стоял за кафедрой. Если говорить о политической борьбе, то важно глубоко верить в то, что ты говоришь. Разумеется, необходимо и много читать, знать мировую литературу. Но самое главное, как известно, – кто ясно мыслит, тот и ясно выражается.

– Какая из ваших речей вам запомнилась больше всего?
– В каждой стараешься выложиться. Но предела совершенству, как известно, нет. Ещё со студенческих аудиторий я учился читать лекции не по бумажкам. Это действительно большая работа. Если ты не просто публичный болтун, а имеешь большое количество фактов, аргументов, которые должен спрессовать с учетом аудитории и количества времени, которое у тебя есть.

– Возможно, чья-то чужая речь произвела на вас большое ­впечатление?
– Речь Сталина в 1941 году. Слушал я и записи выступлений Ленина – он не был голосистым, как известно, у него были проблемы с буквой «р», но ясность изложения сложных вещей у него была просто потрясающая. И его безбрежная популярность вполне объяснима. Ведь, по сути, главная задача оратора – это глубокие вещи просто объяснить, так, чтобы было понятно человеку без специальной подготовки.

Владимир Варнавский: «Ораторскому мастерству учился у фрезерного станка»

Главный «уговариватель» красноречивых коммунистов в Законодательном Собрании Владимир Варнавский рассказывает, как завоевывать аудиторию, даже не понимающую русского языка.

– Владимир Алексеевич, где вы учились ораторскому мастерству?
– Ораторскому мастерству я учился с 16 лет, когда пришел на завод учеником фрезеровщика. Мастера тогда меня плотно познакомили с русским фольклором, которым до сих пор неплохо владею. Хотя, конечно, те знания не всегда можно применять.
Из профильного вспоминается, что в 1978 году я был в Грузии, по линии КПСС мы ездили в партшколу, где преподавалось ораторское искусство, нас знакомили с её работой. Были задания, например, выступить перед условной аудиторией в 50 человек – человек потом шел и на мониторе смотрел результат своего выступления. Следующая ступень – сказать эту же речь перед условными пятью тысячами. Если ты при этом не меняешь тон голоса, не подбираешь другие слова, не используешь новых аргументов, то тебя гарантированно ждет свист и улюлюканье виртуальной аудитории.
Основные же свои уроки ораторского мастерства как политик я прошел на улицах города Омска. Помню, как в 1991-1993 годах приходилось выступать с «полуторки» на огромных митингах.
­­

– Кого вы считаете хорошими ораторами?
– Сразу же вспоминается, как со мной рядом на митингах выступал Алексей Иванович Казанник. Мы тогда с ним были на разных сторонах баррикад – я был первым секретарем горкома партии, а он с трибун нередко «равнял» КПСС, – но не признать его мастерство как оратора я не могу. Показательно, что люди, которые его речи слушали, иногда мало что в них понимали, но все равно внимали.

– А из современных политиков кого-нибудь можете выделить в этом смысле?
– Непревзойденный оратор, конечно же, Владимир Жириновский. Оратор же что должен уметь? Убедить людей, «зажечь» их – у него это получается. Вне конкуренции все лидеры нашей страны – без ораторских навыков руководить ею невозможно.

– Как вы готовитесь к своим ­выступлениям?
– Если вы меня слышали на Заксобрании, то понимаете, что заранее подготовиться, например, к дискуссии с Алёхиным, невозможно. И в большинстве случаев убедить тех же коммунистов у меня получается именно потому, что я хорошо знаю свой предмет. Я тщательно готовлюсь к заседаниям как таковым, изучаю тему, вопросы.

– Каковы, на ваш взгляд, слагаемые хорошего выступления?
– Во-первых, как я уже сказал, знание предмета. Вы послушайте, как выступает­ Владимир Владимирович Путин или Сергей Викторович Лавров – они всегда убедительны.
Важен и эмоциональный фактор. Я вот 17 лет являюсь руководителем российской делегации на Конгрессе местных и региональных властей Совета Европы. Я и там всегда выступаю эмоционально. Да, смысл передает синхронный переводчик, но если ты будешь говорить без эмоций, то тебя просто никто не будет слушать. А так слушают даже те, кто по-русски ни слова не понимает. При этом выступать там приходится по очень сложным вопросам. Например, когда в 2008 году были события в Южной Осетии, которые многие воспринимали как войну России с Грузией, мне приходилось убеждать аудиторию, что в первую очередь это конфликт между Грузией и Осетией.
Все эти компоненты очень важны для того, чтобы достичь своей цели. Помню, я наблюдал, как в 1996-1999 годах в Совете Федерации трижды пытались снять генерального прокурора. Ну того самого, «человека, похожего на...». Приходил представитель Администрации Президента и пытался продавить этот вопрос. Но он никак не мог даже донести до аудитории, почему этого прокурора необходимо снять. Следом выступал сам Скуратов, говорил «Я не виноват!» и обещал принести компромат на Ельцина. Ничего, разумеется, потом не приносил, но пост сохранял. И всё это шоу, как я уже говорил, повторялось трижды. Думаю, все было бы по-другому, если бы  представитель администрации сразу выступил четко, внятно и с металлом в голосе.
Ну и последний фактор, который я бы выделил, – природные данные. Вспомните феномен Левитана, которого никто никогда не видел, но его голос... Тут я могу только сказать «Спасибо» своим маме и папе.

Сергей Бабурин: «Путин, как и Сталин, не оратор»

«Заинтересовать, удивить, испугать и успокоить», – этого классического ораторского рецепта ещё от Всесоюзного общества «Знание» старается придерживаться экс-спикер российского парламента Сергей Бабурин, единственный омич, сумевший организовать собственную политическую партию.

– Сергей Николаевич, где вы учились ораторскому ­мастерству?
– Назову, наверное, три источника моих умений в этой области. Комсомол. Драмкружок Тарского Дома пионеров. Театр «Поиск» Омского государственного университета.

– В театре какие-то роли особо удавались, чем-то запомнились?
– Дело не в конкретных ролях, а в том, что играл там с первого по пятый курс. Нина Александровна Козорез очень много занималась с нами, в том числе и вопросами дикции, постановкой голоса.

– Кого считаете лучшими ­ораторами?
– Есть много типов ораторов. Один блестящий оратор потому, что громок – все его слышат. Другой говорит тихо, но такое, что к нему все прислушиваются. Я имел счастье встречаться с разными людьми, которые умеют прекрасно говорить. Назову, например, Николая Александровича Павлова – народного депутата СССР из Тюмени...

– А из современных политических лидеров?
– Лидирует здесь, безусловно, Геннадий Зюганов.

– Любопытно, но другие эксперты чаще нам называли фамилию Владимира Жириновского...
- На мой взгляд, Жириновский отстает. Он берёт, прежде всего, эпатажем, скандалом. А больше, пожалуй, фамилий и не назову. По крайней мере, в действующем руководстве России хороших ораторов нет.

– То есть вы не считаете, что Владимир Путин уже овладел этим ­искусством?
– Путин, как и Сталин, не оратор. Но он относится именно к тем людям, которые могут говорить тихо – всё равно все будут к нему прислушиваться.

– Как вы готовитесь к ­выступлениям?
– Свято соблюдаю принцип – хороший экспромт должен быть хорошо подготовлен. Не обязательно заранее формулировать фразы, важно продумать план. В обществе «Знание» и комсомоле нас учили, что хороший оратор должен публику заинтересовать, удивить, испугать и успокоить.

– Какая из ваших речей вам запомнилась больше всего?
– Мое ораторское мастерство оценивать не мне. По смыслу и значимости же для меня лично я выделю мое выступление в начале сентября 1991 года на сессии Омского областного совета народных депутатов. Я ­оценил ГКЧП и действия должностных лиц во время путча. Выступать против Ельцина тогда было действительно рискованно, но тем не менее я сравнил ГКЧП с корниловским мятежом в защиту страны. А переворотом назвал то, что происходило после 19 августа. Мне удалось переломить ситуацию по ходу той сессии. Радикальные демократы истерично требовали снять главу администрации и главу совета, которые поддержали в дни путча ГКЧП. Местным депутатам было сложно выступить в их защиту, я же имел броню в виде мандата народного депутата СССР. Эта моя речь сохранилась для истории – выдержки из неё опубликовал «Вечерний Омск». Разумеется, с негативными комментариями, но сейчас это уже неважно.
Назову ещё одно выступление, которое для меня значимо, – в декабре 1991 года я выступал против ратификации Беловежских соглашений, прекративших существование СССР.

Советы профессора Оксаны Иссерс:

1 Начните с самооценки. Если вы не удовлетворены собственной речью – нужно понять, чем именно.

2 Всегда нужно четко понимать цель выступления, коммуникации, чего вы хотите добиться, какой ожидаете результат. Пришли на юбилей – люди ждут развлечения, а не серьезного доклада-характеристики героя дня. Хотите «глаголом жечь…», призвать к действию – просчитайте мотивы своей аудитории: почему они должны вас слушать и вам верить. К сожалению, зачастую бывает так: человек вышел на трибуну и произносит свою речь так, что самому скучно – не то что его слушателям.

3 Работайте над грамотностью речи. Правильное ударение, произношение, соблюдение норм грамматики, точное понимание лексического значения. Тот, кому приходится выступать публично, должен иметь дома словари, по крайней мере, толковый и орфоэпический. Сейчас они доступны и в интернете.

4 Используйте любые возможности для отработки навыков публичных выступлений. Наездник должен сидеть в седле, а не наблюдать скачки! При этом обязательно нужны взгляд со стороны и оперативная корректировка. Если нет возможности привлечь профессионала непосредственно на время выступления – постарайтесь, чтобы оно было записано на видео для последующего разбора. И ещё: учитесь на образцах – и классических, и современных. Понравилось чье-то выступление – отрефлексируйте, как это сделано. В данном случае заимствование не есть воровство.

Наталья Николаева, Олег Ледянский

Впервые опубликовано в спецвыпуске "Лица. БК-рейтинг-2015"