Капитан Миронов заявил, что его упрятал за решётку начальник УСБ Циглер

Когда в суде Миронов рассказывал о конфликте с Циглером, травле на работе и соседе по имени Женя в СИЗО, у бывшего полицейского случился нервный срыв.

Вчера, 11 февраля, очередное заседание по делу уволенного капитана полиции Сергея Миронова было посвящено допросу подсудимого. Экс-полицейский должен был вновь объясняться по поводу нескольких должностных преступлений, в которых его обвиняют.

Первое по хронологии правонарушение относится ещё к 2006 году. Тогда Миронов, недавний выпускник Академии МВД, скрыл от регистрации заявление жертвы «чёрных риэлторов». Сам Миронов пояснил, что заявительница была пьяна, поэтому он не мог отдать такое заявление в работу без переделки. А экземпляр, который нашли у него дома, – не более чем черновик.

Два других преступления Миронова проходят по очень серьёзным статьям. Поскольку впоследствии страж порядка стал специализироваться на борьбе с контрафактным алкоголем, в обоих эпизодах в центре внимания оказались крепкие напитки.

Вот как в официальном пресс-релизе Следственного комитета описывается роль Миронова в эпизоде с портвейном «777»:

– В сентябре 2013 года он, злоупотребляя служебным положением, передал своему знакомому на хранение изъятую фальсифицированную алкогольную продукцию – 45 тысяч бутылок портвейна, которые впоследствии были утрачены, а фактически возвращены в незаконный оборот, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан, общества и государства.

Второй эпизод, с водкой «Белая берёза», Следственный комитет излагает следующим образом:

– В ноябре 2013 года обвиняемый, используя свои должностные полномочия вопреки интересам службы, незаконно вывез со склада 480 коробок водки с признаками фальсификации, обнаруженной сотрудниками полиции, чем воспрепятствовал осуществлению последними своих должностных полномочий по пресечению и установлению обстоятельств совершённого преступления и дискредитировал авторитет органов внутренних дел.

За этими событиями последовала служебная проверка, а потом и расследование. В апреле 2014 года к Миронову пришли домой с обыском. Обнаружили у него два патрона. Возбудили дело о незаконном хранении боеприпасов. Во время допроса на суде капитан полиции заявил, что один патрон был небоевой – почти пустой. Этот патрон в молодости нашёл в танке его тесть, а потом подарил зятю в качестве сувенира. Второй же боеприпас Миронов, по его словам, в тот день подобрал у себя в подъезде и хотел утром сдать в полицию, но не успел.

Последним эпизодом в «послужном списке» значится воспрепятствование действиям следователя. Тогда Миронов порвал бумаги, которые предъявил ему следователь. Этого факта подсудимый не отрицал и вину признал. Но заявил, что поступил так в эмоциональном порыве. Как пояснил экс-полицейский, его возмутило, что большинство из бумаг не имело отношения к предъявленному ему обвинению.

Следственный комитет пишет:

– После возбуждения уголовного дела полицейский был уволен из органов внутренних дел.

Миронов в суде сообщил иную версию. Рассказал, что в мае 2014 года он сидел с ребёнком на больничном, а потом взял отпуск с последующим увольнением и с 25 июля уже не работал в органах.

Судья Станислав Битехтин спросил:

– А уволились в связи с чем?

Миронов ответил лаконично:

– По собственному желанию.

Битехтин жёстко заявил:

– Понятно. А конкретные основания?

Миронов грустно произнёс:

– Сотрудники УБЭП постоянно следили, когда я приезжаю на работу, когда уезжаю. У меня неприязненные отношения с руководителем ОСБ Циглером. Вот и всё. Я написал заявление.

Судья попросил подсудимого пояснить, что же с ним, Сергеем Мироновым, не поделил начальник оперативно-разыскной части собственной безопасности омского УМВД Владислав Циглер.

Миронов признался:

– У меня была информация в отношении Циглера. Я передал её в департамент собственной безопасности. Циглер осуществляет незаконные сделки – участвует поручителем по кредитам: 10-миллионным, 20-миллионным. Приезжали из Москвы, проверяли.

Битехтин невозмутимо изрёк:

– И подтвердилось?

Голос Миронова задрожал:

– Наверно, не подтвердилось.

Повисла пауза. Видно было, что Миронова подвели нервы: он пытался сдержать слёзы. Наконец бывший полицейский срывающимся голосом принялся рассказывать, кто же его довёл до такого состояния:

– Затем они, сотрудники собственной безопасности, приезжали ко мне в тюрьму. Много раз. Разговаривали со мной. Говорили, для чего это всё сделали...

Каждое слово из расстроенного подсудимого Битехтину пришлось едва ли не клещами вытягивать:

– И что они вам пояснили? Для чего?

Миронов по-прежнему не мог успокоиться:

– Они говорят: «Мы знаем, что ты невиновен по одним эпизодам».

Битехтин жёстким тоном продолжил допрос:

– И для чего они это делали?

Миронов уже был в таком состоянии, что мог говорить только отрывочными фразами:

– Проучить меня... Я и в суд обращался, что меня незаконно прослушивали... Я знал, что за мной слежка была... Всё началось с того, как я получил информацию... Мне дали даже взыскание специально. Караулили, когда я приду на работу, во сколько времени. Я опоздал на пять минут – начали служебную проверку. Как раз перед увольнением. Дали мне взыскание. Я в этот день получил выговор и уволился просто.

Возможно, под воздействием нервного срыва, Миронов начал давать показания против своих коллег из полиции:

– Ваша честь, разрешите! В тюрьме сидит человек, в 126-й камере. Он сидит за разбойное нападение. Он вскрывал склады с алкогольной продукцией. Похищал её. Я не знаю, как они конкретно разбой совершили. Этот человек... присутствовал тогда, когда сотрудники городского ОБЭПа... по водке «Белая берёза»... Он им этот склад указал. Для чего он это сделал, я не знаю. Этот человек, который сидит, он жил у Садвокасова у брата дома... Садвокасов знал про этот склад... Про портвейн... Я сегодня попросил оперативников узнать... Когда меня увозили в последний раз, я попался с ним вместе. Мне сказали, что это так. И он задержан именно по водке – вскрывал склады.

Неизвестно, что понял судья из этих обрывочных показаний. Но личностью таинственного «разбойника» Битехтин явно заинтересовался:

– Фамилию его знаете?

Миронов обещал, что уточнит эту фамилию, и смог сообщить лишь примерную информацию:

– На «К». Зовут его Женя. По-русски его называют Евгений... Просто у меня мысль тоже возникает: он живёт у брата Садвокасова, он знал, где портвейн, по водке «Белая берёза» он на этот склад указал. Как-то странно всё это... Вы меня извините просто...

Вновь последовала длительная пауза. Миронов пытался успокоиться и взять себя в руки.

Затем допрос продолжился.

Мать и жена бывшего полицейского, явившиеся его поддержать, вышли из зала суда со слезами.

Повлияют ли показания, данные Мироновым в зале суда, на его приговор, покажут последующий ход судебного следствия.

Яна Турнова