Судья Руслан Абулхаиров «попал» под… циркулярку?!

Обвинительный приговор по теперь уже скандальному уголовному делу «Омского Раскольникова», где в жестоком убийстве родной бабушки подозревался ее любимый внук, служитель «советской» Фемиды читал, не поднимая глаз в зал.

Судья Абулхаиров не стал тянуть кота за хвост и с первых строк своего вердикта резюмировал, что «гражданин Дмитрий Кузнецов, 36 лет от роду, виновен в лишении жизни своей бабушки Евгении Ерофеевой».

Отклонив все доводы защиты и критически отнесшись к показаниям соседей, родственников, друзей и сожительниц убиенной, Руслан Серикович определил, что подсудимый ближайшие 8 лет обязан провести в изоляции от общества. Впрочем, если интерпретация субъективных показаний многочисленных свидетелей – прерогатива судьи, то как быть с материально выраженными «доказательствами». Например, с… циркулярной пилой? По ходу, этот бескомпромиссный инструмент реально навис над состоявшимся приговором и его авторами.

– Какая «циркулярка»?! – с надрывом в голосе вопрошал уходящего из зала заседания судью Кузнецов-старший, отец осужденного, – у нас ее и в помине никогда не было. Как вам не стыдно! – естественно реально произнесено было немного резче, но в пределах разумного. А главное – сказано по делу. Хоть и на эмоциях...

В руках силовиков

Анализировать, насколько признательные показания Дмитрия Кузнецова соответствуют принципам «допустимости», «относимости», «достаточности» и «достоверности», я с ходу не берусь. Для начала на этот счет ниже приведу позицию адвоката Асташиной, но, на мой взгляд, даже визуально заметно, что на видео с признанием «убийца» в основном поддакивает на наводящие вопросы следователя Александра Рогозина и произносит, как он показал, «заранее проговоренный с оперативниками текст своего «преступления». А это мнение защиты:

«Никто из нас не знает, как мог каждый повести себя в ситуации, когда ты понимаешь, что невиновен, но вокруг тебя люди в погонах, которым законом предоставлены власть и право на решение твоей судьбы. Или ты пойдёшь домой, если сделаешь так, как тебе говорят, или ты, отказавшись, поскольку не виноват, не факт, что всё равно не окажешься за решёткой. В такой ситуации далеко не каждый может проявить свои волевые качества, чтобы выдержать и физическое, и психическое насилие, а поэтому люди хватаются за соломинку, т.е. за сказочные обещания оперативных работников, потому что на тот момент у них просто нет выбора.

И все разговоры в судебном заседании о том, что жаловался задержанный человек на незаконные действия сотрудников полиции или не жаловался, это ведь пустое сотрясение воздуха, поскольку результат в любом случае один: ТЫ В РУКАХ СОТРУДНИКОВ ПОЛИЦИИ БЕСПРАВЕН!!! И все это прекрасно знают, а понять это, наверное, смогут только тогда, когда сами окажутся на месте Кузнецова и испытают весь УЖАС этого положения. И не важно, кем ты являешься сегодня: генерал, министр, прокурор, судья, адвокат, служащий или рабочий. Поговорка: от сумы и от тюрьмы не зарекайся, она ведь работает, и все мы в этом уже имели возможность убедиться, даже если рассматривать в этом плане последние события, произошедшие в нашем родном г. Омске». (см. «Омский Раскольников»: Достоевщина или бесовщина?!»).

До приговора я не мог напрямую апеллировать к суду и вступать с ним в какую-либо, даже заочную дискуссию. Теперь – другое дело. Судья в своем решении прямо указал: «никаких фактов, подтверждающих, что на задержанного Кузнецова оказывалось физическое и моральное давление, не установлено». Дескать, жалоб адвокату не зафиксировано, отметка врача, что всё «нормуль», в деле имеется, прокурорская проверка нарушений не установила.

Спорить с этим вариантом софистики очень сложно. Поэтому оставим ситуацию на совести оперативников (которые в деле), адвоката (которая в теме), врача (который в теле), судьи. Просто признать, что «подсудимый прав», а давление имело место быть, означает одновременно признать должностные преступления трех-четырех, а то и пяти человек «при исполнении». Разве возможно такое?! Думаю, что в сегодняшних условиях нет. Абсолютно исключено. И я не хочу разжевывать, почему. Для контраста и в подтверждение своей позиции приведу всего лишь один пример. Но какой.

Вот это фотография гражданина Армена Алексаняна, жителя р.п. Большеречье, избитого, как утверждает он сам и куча свидетелей, силовиками в прошлом году в ночь с 30 на 31 марта при задержании:

Вот так выглядел этот молодой мужчина в свободное от общения с правоохранителями время:

Разница есть. Можно ли из сопоставления этих двух фото визуально сделать вывод, что человека, прежде чем он дал «признательные показания», безжалостно мутузгали, прессовали, подвергали насилию?! Видимо, да. Скорее всего. Безусловно. Однозначно. Это мнения людей с разной степенью вовлеченности в ситуацию. Но вывод следствия по заявлению гражданина Алексаняна об избиении, давлении, принуждении… прямо противоположный: фактов, подтверждающих, что на подозреваемого было оказано физическое воздействие, «не установлено». Сотрудники, дескать, действовали строго в рамках статьи 91 УПК РФ и ФЗ «О полиции».

И это, если учесть, что есть целая куча свидетелей того, в каком виде человека отпустили после задержания и общения с пристрастием. С трудом пополам, но родственники и близкие добились снятия побоев в рамках СМЭ (ряд медучреждений отказался давать официальное заключение, узнав, в чем пикантность ситуации). Но это никоим образом не повлияло на выводы следствия: физического и морального давления на задержанного не оказывалось. И – баста!

Поэтому мотивировка судьи Руслана Абулхаирова еще из разряда «взвешенной». Но сути и результата это абсолютно не меняет. Попробуй, докажи обратное, убеди Фемиду, что не... верблюд!

Непонятные «понятые»

Большой временной отрезок времени в ходе судебного следствия стороны пикировались относительно личности и статуса гражданина Купряжкина.

Защита выяснила, что молодой человек, будучи хорошим знакомым следователя Паламарчука («друг семьи»), был формально внесен в протокол осмотра места происшествия. Фактически, как утверждают четыре свидетеля, в том числе и понятой, участковый Свистун, второго понятого Купряжкина на месте ЧП не было. Даже сотрудник морга, водитель «санитарки», будучи в зависимом положении буквально от всех присутствующих тогда должностных лиц, и тот признался на суде, что был второй или не было, он «не помнит».

У адвоката Натальи Асташиной остались и документальные подтверждения, что протокол был составлен с процессуальными нарушениями, а потому «должен быть признан недопустимым доказательством по делу». Речь идет о том, что при ознакомлении с материалами у/д в протоколе первоначально отсутствовала даже подпись гражданина Купряжкина. Появилась она там после того, как данный факт защита озвучила в ходе первого судебного процесса.

Допрошенный в первом и втором суде спорный «понятой» ничего вразумительного показать не смог. На все вопросы он отвечал «процессуально правильно»: «не помню», «было давно», «уже забылось». Видимо, это было следствием прежнего инцидента, когда на первом суде его попросили нарисовать положение трупа, висящего на веревке, но он сделал это совершенно, кардинально, принципиально неверно. Понятно, что вы хотите, если человек не видел это в реальности. Поэтому на этот раз единственное «да» из уст гражданина Купряжкина прозвучало на вопрос председательствующего Руслана Абулхаирова: говорите ли вы суду правду.

Честно сказать, я до конца не понял, насколько принципиален для защиты тот протокол, который якобы подписал этот «понятой», и который является «недопустимым доказательством», но мне эта ситуация близка по другим основаниям.

Не так давно оказией посетил заседание Кировского суда, где рассматривается следующая коллизия: старшина ППС, неся службу, задержал выпивоху в общественном месте, составил, как положено, протокол, вызвал авто для препровождения нарушителя в Отдел полиции для очного рассмотрения «административки». Машина прибыла через четыре часа, чем были нарушены… конституционные права задержанного гражданина! Но это выяснилось много позже, когда уже начальство подмахнуло протокол с соответствующей резолюцией. Но итог этой поучительной истории показателен: под пресс Закона попал… полицейский. Его уволили. Вместо того чтобы наказать вышестоящих руководителей, которые не обеспечили полицейского транспортом, не уложились во временной интервал рассмотрения протокола. Так сказать, зашли на рядового сотрудника с другой стороны. Дескать, проверка показала, что один из понятых, вписанных им в протокол, отказался от своей подписи. Второй показал, что был на месте и подписывал документ. Но сделал он это уже в суде, а проверяющие из ОСБ факт общения с ним… скрыли.

Давайте сопоставим ситуации: показания понятого в уголовном деле, которого не было на месте преступления (пусть будет, по моему мнению или по мнению защиты), кладутся в основу обвинительного приговора суда, где подсудимому светит реальный срок, и понятой в административном деле, когда полицейский реально задержал выпившего гражданина (тот в объяснении это признал), становится аргументом, чтобы уволить сотрудника. Представляете уровень соотнесения: 8 лет тюрьмы, ярлык убийцы на всю жизнь, поломанные судьбы родителей, жены, детей и… 1,5 тысячи рублей штрафа, а то и меньше, которые поменяли на увольнение сотрудника полиции. И это все делают «понятые», которых, как утверждают очевидцы, не было. И как объяснить, что там, где «8 лет», никто служебной проверки не проводит, не выясняет, почему гражданин Купряжкин в час ночи оказывается на краю омской географии, с его слов, без телефона (да потому что его можно пробить по биллингу!). А там, где «1,5 тысячи штрафа», отрабатывают по полной. Службой собственной безопасности. Вплоть до «служебного несоответствия» и «увольнения». Отчего такие двойные стандарты, такая вопиющая несправедливость?!

В «нашем» случае следователь Паламарчук уходит на повышение в Крым (см. «Омский следователь «отличился» в Крыму»), во втором – сержанта ППС увольняют по статье. Ситуация симптоматичная. Это как «средняя температура по больнице», только перенесенная на силовые органы и судебные инстанции?! Здесь – труп, а здесь – больной, но в среднем все хорошо. Возможно ли при наличии таких противоположных подходов рассчитывать на справедливый, честный и законный вердикт??? Пока просто задаем вопрос… Суть-то понятна. Общее у двух примеров – выгородить реальных нарушителей, тех, кто реально преступил Закон. Это, по логике нашего рассуждения, следователь Паламарчук и начальство ППСника из ОП-10.

Петля. На шее Правосудия…

Имеются в тексте приговора по «делу омского Раскольникова» неоднократные упоминания и ссылки на экспертное заключение сотрудника Криминалистического центра УВД Григорьева.

Для суда было важным сослаться на них в двух случаях. Во-первых, обосновав, что пожилая женщина не могла в силу физиологических и морфологических особенностей организма и пальцев рук завязать сложный морской узел. Во-вторых, в подтверждение вывода о том, что петли на веревке с одновременным помещением её на шею жертвы могли быть завязаны только сторонним лицом и с использованием в конструкции узла двух свободных краев веревки. Это в подтверждение того, что «бельевка» не висела на лестнице ранее, не была неподвижно закреплена сверху и не использовалась как подвязка для вьюнов, как утверждают потерпевшие-домочадцы, а была помещена и закреплена непосредственно для повешения старушки.

Честно сказать, я просто в шоке от обоснований этой версии, положенной в основу ОБВИНИТЕЛЬНОГО приговора суда. На двойной веревке сделать самозатягивающуюся петлю можно... двумя пальцами одной руки! Причем, любой. Левой или правой. Неужели этого не знает «эксперт» Григорьев?! Да Бог с ними, с экспертами. Они себя в «деле омского Раскольникова» показали во всей красе. А как быть с судом? Где жизненный опыт, которым обязан обладать служитель Фемиды. Разве нельзя попробовать сделать петлю эмпирическим путем. Самолично. В подтверждение того, что 80-летняя бабушка, которая выросла в частном доме, до последнего времени копалась в огороде, подвязывала томаты, элементарно могла сформировать петлю. Без усилий, не напрягаясь, не залезая на лестницу, не прибегая к помощи внука или кого-либо еще. К чему эти многочасовые словоблудия в судебном заседании «ни о чем»?! Обосновать теоретическую версию следствия? Заговорить элементарное?!

Вот, пожалуйста. Наша, то бишь, ваша двойная веревка, свисающая сверху. Есть несколько вариативных способов, как сформировать петлю. Двумя пальцами (указательным и большим) с незначительным движением кисти руки. Можно попробовать, потренироваться, делается все э-ле-мен-тар-но.

Что касается двух узлов, которые имеются на «ерофеевской» веревке, то их «научные характеристики» служат подтверждением тому, что один из них мог быть завязан сотрудником МЧС, к числу которых относится подсудимый Кузнецов. Но никак не обосновано, почему на веревке появились именно два узла. Один – основной, второй – страховочный? Зачем два? Объяснений этому нет. Более того, как утверждает адвокат Асташина, при описании узлов эксперт Григорьев и эксперты из Екатеринбурга вообще поменяли их местами и влегкую вместо одного описали характеристики другого, и наоборот. С одной стороны, это может быть уровнем специалистов, а с другой, подтверждением того, что эти узлы, их место расположения никаким образом не соотносятся с преступлением, не влияли и не могли повлиять на затягивающиеся свойства петли. Они могли быть просто изначально на веревке, как и утверждают родственники.

Более того, нет бесспорных доказательств того, что веревка не была закреплена на крыше дома, то есть была несъемной, что противоречит «признательным показаниям» Кузнецова и заключению эксперта по механизму формирования узлов. В описании места происшествия каких-либо записей на этот счет нет. Фототаблицы также отсутствуют. В судебном следствии не установлено даже, каким образом веревка на самом деле крепилась к ступеньке лестницы: была просто намотана двумя-тремя витками или привязана каким-то «особым» узлом, или жестко крепилась к саморезам на крыше здания (ржавый крепеж на боковой поверхности крыши имеется). Одним словом, установить сегодня это точно не представляется возможным. И достоверно не установлено судом.

Единственным «доказательством» того, что веревку вместе с бабушкой на лестницу поместил внук Дмитрий Кузнецов, являются его… признательные показания. Именно от них и отталкивается судья Абулхаиров. Дескать, показания последовательные, с излишними подробностями, не оставляют повода в них сомневаться. То, что отказался от них омский Раскольников дважды – это не считается. Как мы уже выяснили, судом обстоятельств оказания давления не установлено.

Хорошо. Давайте разберёмся.

«Признательные» показания

Со слов гражданина Кузнецова, версию изощренного убийства своей бабушки ему придумал оперативник со звучной (символичной – ?!) фамилией «Власов».

Отработка подробностей до прихода следователя происходила в форме «вопрос-ответ»:

– Что вы делали в тот день? – Я весь день спал, с температурой, бабушка передвигалась то на улицу, то по дому…

– А вы пересекались? – Да, она приготовила жареную картошку и позвала меня кушать. Мы поели, потом опять разошлись по комнатам…

– Так, а давай сделаем так. Не разошлись по комнатам, а она стала на тебя ругаться, ни с того ни с сего. Допустим, назвала тебя «тунеядцем» (человек более дести лет трудился в МЧС на постоянной основе – ред.). Ты обиделся, хотел ей прикрыть рот, но случайно рука соскользнула на ее шею, ты прижал ее спиной к холодильнику…

– У нас там морозильная камера! – Хорошо, так и скажи, что прижал спиной к морозильной камере… (в реальности морозильная камера высотой чуть больше метра, а может и меньше, поэтому совершить такие действия подсудимый в натуре не мог, но кто бы проверял его «признательные показания» на достоверность?!) и ты сомкнул пальцы, потом оказалось, что случайно задушил. Испугался. Стал думать, как выйти из этой ситуации, что скажешь родителям.

– Ты куришь? – Да. – Тогда вышел на крыльцо, закурил… Что у вас там во дворе? – Стройка идет… – Давай так, на циркулярной пиле увидел бельевую веревку и у тебя созрела мысль подвесить бабушку, инсценировав суицид...

Так и рассказал внук Дмитрий о своем «преступлении века», слово в слово под камеру следователя. Но вот ведь «проруха», если морозильная камера в наличии еще имеется, хоть и не той высоты, чтобы прижать к ней спиной старушку, то циркулярной пилы у Кузнецовых никогда не было в наличии. Честно говоря, и я до последнего момента на эту деталь внимания не обратил, хотя именно в подобных мелочах, как утверждают, и «прячется дьявол».

Действительно, «циркулярка» ни разу нигде не была описана следователями. Хотя именно данный агрегат фигурирует в признательных показаниях «убийцы» и обязан быть описан в таком виде протокола как «осмотр места преступления». Но нигде, кроме как в словах Кузнецова, «циркулярная пила» с помещенной на ней бельевой веревкой не фигурирует. Так, может, ее просто не было? Как и расположенной на ней веревки? И, соответственно, жестокого убийства родной бабушки. Одним словом, на достоверность признательная версия Дмитрия Кузнецова скрупулезно не проверялась. Действительно, зачем?! Циркулярная пила ведь фигурирует сегодня в тексте приговора суда. Значит, она... существует!

Судмедэкс..крименты

«Как следует из заключения судмедэксперта Хорошкиной Н.И.», – неоднократно свои выводы судья Абулхаиров мотивировал ссылками на документы с подписью этого одиозного экс-специалиста БУЗОО «Бюро судебно-медицинской экспертизы».

Служителя Фемиды почему-то не смутило, что патологоанатом с первого раза не смогла правильно взять биологический материал со странгуляционной борозды. Срезы были «специалистом» сделаны не с валиков, которые дают общую картину отмирания ткани на момент формирования борозды, а с ее дна, где подавляющая часть клеток отмирает много быстрее окружения. Своей «ошибкой» госпожа Хорошкина спровоцировала неправильные выводы экспертизы по ткани эпидермиса жертвы, а за ней и ложное воссоздание всей картины «преступления». Только со второй и третьей попытки выяснилось, что повешение старушки Ерофеевой было ПРИЖИЗНЕННЫМ. Но к тому времени уже имелись «признательные показания» и констатация смерти старушки от удушения рукой внука. Главным аргументом преступления стал сгибательный перелом «подъязычки» (к нему мы еще вернемся).

В этой части комментария к судебному вердикту нас интересует пропавший под рукой судмедэксперта узел петли, или сама петля, или ее формирующая часть.

В разных судебных заседаниях и в разных судебных процессах судмедэксперта по-разному, с точностью до наоборот, описывала свои действия при снятии с трупа петли. В одном случае она ее сняла без каких-либо усилий и механического воздействия. В другом – срезала ножницами. При этом ни первый, ни второй вариант не объясняет, куда делась срезанная часть веревки, какой длины она была, были ли на ней иные узлы. Достоверно выяснить эти моменты суду не удалось. По моему мнению. Но ведь это очень важный момент. От него зависит понимание, каким образом формировалась петля, как она затягивалась, каким образом сопутствующие узлы могли воздействовать на шею, кожные покровы «жертвы».

В этой связи позволим себе привести иные примеры непрофессионализма, необоснованного благоволения позиции органам дознания и следствия со стороны судмедэксперта.

Свежий пример еще только набирает свои скандальные обороты, но то, что спуску «судмедэксперту» на этот раз не будет, это уже точно. Родители погибшего гр. Яниса Станкуса 1982 года рождения горят желанием докопаться до истинных причин смерти их сына и дать оценку действиям всех сотрудников, которые, по их мнению, фальсифицировали, скрывали, извращали первичные данные. В целом с этой «увлекательной» криминальной историей можно ознакомиться здесь – см. «В омском СКР грядет кадровая чистка?», и здесь - «Омский Раскольников»: Достоевщина или бесовщина?!»)

Предвижу, что главный аргумент будет касаться того, что «это дело другое», «ничего еще не доказано», и «одно другому не помеха».

Но в том то и дело, что все взаимосвязано на все 100%. Не может человек, профессионал, чистый намерениями и осознающий важность результатов его труда для судеб и жизней посторонних людей, так относиться к своим обязанностям. Безалаберно, поверхностно, легкомысленно.

Родители убиенного Яниса утверждают, что судмедэксперт умышленно не отразила в документации явные следы удушения – страмбуляционные полосы на шее сына, которые могла оставить простынь, в которую тот был укутан при обнаружении. Не зафиксировала специалист и травму неизвестного механизма на теле мужчины, которую на фототаблице самостоятельно разглядели родители. Не правильно интерпретировала время возникновения синяков и ссадин на теле.

Из других несоответствий первичных выводов эксперта: «описанная картина асфиктического типа смерти гр. Станкуса Я.И. связана с развитием острой дыхательной недостаточностью, обусловленной острым комбинированным отравлением наркотическим веществом в смертельной концентрации и этанолом, что подтверждено судебно-химическими исследованиями». В дальнейшем эти данные существенно корректируются повторной судмедэкспертизой (ПСМЭ) и показаниями «свидетелей». Согласно ПСМЭ погибший выпил порядка 100 гр. спирта (в эквиваленте) буквально за час до наступления смерти. Что само по себе ставит под сомнение диагноз «отравление этанолом». Заинтересованный «свидетель» утверждает, что гр. Станкус «перед смертью кололся героином». Но в медико-судебной экспертизе никаких данных о наличии на теле трупа следов от инъекций «не установлено». Родители категорически отрицают факт наркозависимости сына.

Если учесть и другие «косяки» судмедэксперта (а их целый перечень), то закономерно, что родители делают единственно возможный, по их мнению вывод, что «действия эксперта в совокупности позволили в течение года так и не установить круг лиц, подозреваемых в нанесении телесных повреждений нашему сыну. Дали основание вести следствие в другом направлении. Выводы СМЭ позволили участникам происшествия вообще отрицать факт драки 31.12.2014 года». «Просим провести проверку и привлечь к ответственности…».

Экс-супруги Станкус делают выводы в совокупности со своими доказательствами, документами, размышлениями, но мы-то может делать аналогичные выводы в совокупности с другим делом, например «омского Раскольникова». И здесь вырисовывается странная закономерность, которая наводит на мысль, что профессиональные заключения судмедэксперта мотивированы не клинической картиной смерти ее «пациентов», не обстоятельствами, приведшими к летальному исходу, а… намерениями следствия придать происшествию ту или иную направленность: или криминальную, или бытовую. В случае с гражданином Станкусом нужно было выпятить картину естественной смерти при наличии убедительных доказательств если не убийства, то его попытки. Не заметить этого можно было только умышленно. Конечно, это не более чем «частное мнение», но оно полностью соотносится с позицией родственников «убиенного», с материалами повторной судмедэкспертизы, с обстоятельствами, которые были сокрыты при первичном осмотре и дальнейших «профессиональных» манипуляциях с трупом, с изображениями на фототаблицах, которые до сих пор не приобщены к материалам дела. Что означает, когда эксперт с 13,5 летним стажем пишет в объяснении следователю, что «по техническим причинам не внесла в экспертизу такие-то и такие-то сведения». В частности, забыла внести слово «морфины» (и другое). Так, может, потому и забыла, что не было их там, а данные появились позже?

И наоборот. В «деле омского Раскольникова» судмедэксперту «понадобилось» наоборот представить смерть старушки именно как убийство. Опять же, это мое мнение, совпадающее в этом случае с позицией адвоката Натальи Асташиной. Если бы не независимая экспертиза, потом повторная экспертиза, никто бы даже не хватился, что повешение бабушки Ерофеевой было ПРИЖИЗНЕННЫМ. А синяк якобы от пальцев рук на левой стороне шеи, кровоизлияние при переломе «подъязычки» (на гистологию не отправлено – !) и другие «свидетельства» возможной борьбы и криминала – не могут ли это быть не более чем слова судмедэксперта, которая в силу должности обличена и, похоже, наслаждается властью вершить судьбы незнакомых, возможно, невиновных людей. Одним росчерком пера и движением пальца по клавиатуре.

Как можно такому «специалисту» доверять? Считаю, это недопустимо. Это самый что ни на есть «субъективный человеческий фактор», не подкрепленный никакими объективными доказательствами. И как можно класть результаты таких «индивидуальных исследований» и такого «экспертного мнения» в основу реального обвинительного приговора. Это уму непостижимо…

«Расходный материал»

На одной чаше весов Правосудия – какой-то гражданин Кузнецов, на другой… там даже не чаша, там платформа, там целый лифт производственный, карьерный, комфортабельный. До отказа набитый «пассажирами».

Судмедэксперт, которую, судя и по «делу омского Раскольникова», и по другим делам, нужно срочно изолировать из профессии, назначать комплексную проверку по ее прежним «заключениям», из-за которых, возможно, пострадало много невинных людей. Адвокат Лидия Федорук, которая, как установил первый суд, отсутствовала, когда подозреваемый Кузнецов вдруг созрел давать признательные показания под «пряник» следователя: «подпишешь – отпущу домой». Но подпись свою под протоколом процессуального действия, на котором, как утверждает не один человек, «защитник» отсутствовала, та все-таки поставила.

А до этого, уже по словам внука, напрочь не заметила угнетенного, забитого состояния своего подзащитного, который попытался рассказать юристу, что его «принуждают признаться угрозами и рукоприкладством».

Вот в этих условиях перманентных, вопиющих, очевидных профессиональных «ляпов», как вы думаете, что проще для судьи Абулхаирова – обратить внимание на несуразности предварительного следствия, как это сделал его предшественник судья Хроменок, или оставить все как есть и под одобрительный аккомпанемент прокуратуры-СКР-СМЭ засудить то ли виновного, то ли невиновного? Служитель Фемиды свой выбор сделал. Видимо, против системы не попрешь. Согласен, по течению оно спокойней и лучше…

Лжесвидетельство

Самый красочный эпизод всей этой трехлетней эпопеи – это подъязычная кость «убиенной старушки».

Подумать только, 5 (пять) экспертиз вокруг тонкого хрупкого двурогого костного образования. Судмедэксперт посчитала, что кость сломана сгибательно. Опять же, когда именно появилась данная запись, достоверно неизвестно, ведь все движения вокруг суицида пенсионерки Ерофеевой начались после того, как пришли анализы по срезам со странгуляционной борозды. Как потом выяснилось и осталось неизменным, выводы ошибочные, но на тот момент показавшие, что бабушку в петлю поместили уже мертвую. Вот в связке с этими выводами логично сочетался именно сгибательный перелом. Только тогда картина «преступления» получалась законченной: дескать, сначала задушил, а потом поместил в петлю.

Но сначала независимая, а затем и комплексная экспертиза показали, что срезы были сделаны с материала неправильно, и соответственно в деле появились ошибочные выводы. В действительности, повешение было прижизненным!

Коллектив экспертов находит, что и перелом «подъязычки» противоположного свойства: не сгибательный, а разгибательный. Развязка первого акта этого детектива была за защитой и здравым смыслом: «омского Раскольникова» оправдали. Прежде всего, потому что доказательств его вины не было представлено суду. Весомо, зримо.

Второй акт «трагедии» прошел под полную диктовку гособвинения. Сначала из дела под предлогом возбужденного уголовного дела на эксперта Хорошкину изымают костный материал и где-то между Омском и Тюменью два крупных фрагмента кости превращаются в... пять мелких обломков! Адвокат Наталья Асташина до сих пор уверена, что «кость подменили», а все дальнейшие экспертные заключения «подогнаны под нужный результат».

В принципе, я скажу так: версия имеет право на существование. И весьма обоснованное. Но ведь могли сделать еще два перелома для того, чтобы всегда в наличии, под рукой, был именно разгибательный вариант.

Мы уже писали про пятую по счету экспертизу в Екатеринбурге – см. «В «деле омского Раскольникова» зреет скандальный «сюжет» для телесериала «Кости»?!»

Омские судмедэксперты пребывают в шоке. По двум простым причинам. Во-первых, данный метод ими применялся. Эти данные имеются, но соответствующая фотография не была включена в экспертизу. Для этого просто не было оснований. Почему? Да, потому, что даже визуально было видно – перелом именно РАЗГИБАТЕЛЬНЫЙ! На это указывает ряд бесспорных, различимых, безусловных профессиональных маркеров. Во-вторых, делая противоположный по факту вывод о характере воздействия внешней силы на кость, тем не менее екатеринбургские коллеги описывают все признаки… РАЗГИБАТЕЛЬНОГО перелома!!! Эти морфопризнаки указаны во всех классических и методических рекомендациях. Как быть с этим разночтением?!

Судья Руслан Абулхаиров просто их проигнорировал, видимо, посчитав, что вторичная судебная экспертиза весомей первой. Хотя по логике он обязан был вынести частное определение, так как по факту имеются все признаки состава преступления по статье 307 УК РФ – «ложное экспертное заключение». Или у омичей, или у екатеринбуржцев. «Противоречия, из-за которых назначалась повторная судебная экспертиза, не устранены. Они еще больше запутали картину доверия к судебной медицине и ее отдельным апологетам», – считает юрист Асташина.

Большие сомнения вызывает и тот факт, что в соседнем регионе к участию на главном этапе исследований привлекался сторонний специалист. Который не давал подписку об уголовной ответственности, который ничем не рискует и ни за что не будет отвечать. Если «что»…

Без компромисса

Честно говоря, писать можно до бесконечности. Каждому доводу, доказательству судьи, защита «омского Раскольникова», безусловно, приведет массу контраргументов. Как и вот таких спорных моментов.

На теле и рядом с трупом были обнаружены капли крови, но в доме, где, как установил суд, гражданин Кузнецов убил бабушку, следов крови не обнаружено. Учитывая нынешний уровень техники и реактивов, это наводит на мысль, что не было этой «придуманной оперативниками» кухонной сцены с удушением и убийством.

Много сил у сторон отнял горшок с вьюнами, из которого, как утверждают домочадцы Кузнецова, каждый год самопроизвольно произрастал этот вьющийся сорняк. Наличие этого сосуда подтверждает то, что веревка была неотъемлемым предметом подвесной конструкции. Был – не был горшок? Ни опровергнуть это, ни подтвердить сейчас невозможно. Но почему показания следователя Паламарчука или Яковлева берутся в расчет Фемидой, а показания людей, которые проживали и живут в этом доме, воспринимаются критически? Как и приобщенная ими в дело фотография.

Склонность к суициду в стенах «Нежинского геронтологического центра» – возможно ли такое? Судья Абулхаиров считает, что никаких доказательств тому, что у тамошних стариков есть такие мысли, нет. В больничных актах об этом ничего не написано. А сами пациенты НГЦ считают иначе. Там есть пенсионеры, которых морально давят с десяток лет и которые рассказывают о такой гнетущей атмосфере, что только остается им тихо посочувствовать (см.  «11 лет «правового» прессинга по мотивам личной мести…»,  «Кто согреет в Омске одинокие сердца стариков?»).

И таких эмпирических, житейских, бытовых несоответствий – масса. Честно говоря, очень спорный приговор. Все выдержано в тонах и в стиле 30-х годов прошлого века («признание – царица доказательств»). К чему бы это? Может, это тренд… Или все-таки политика. О которой я планировал и обещал рассказать. Видимо, не обойтись без политической «циркулярки».

Новая «фиеста»?!

Одни уверены – чем темнее ночь, тем ярче отдельные звезды, а я верую, что чем чернее ночь, тем ярче будет восход солнца!

Для всех без исключения...

Александр Грасс