Аферистка Парамонова разваливает дело «ОПГ черных риэлторов»!

Главный «свидетель обвинения» своими показаниями в суде буквально выворачивает наизнанку материалы предварительного следствия по громкому уголовному делу…

В скандальном судебном процессе «ОПГ черных риэлторов» (рассматривается в Первомайском районом суде г. Омска, дело №1-132/2016, судья Артем Толстых), судя по всему, новый неожиданный поворот, сногсшибательная интрига и абсолютно непредсказуемый финал.

«Чудеса в решете»

Откровенно чудить то из-за решетки, то из-за судебной трибуны продолжает задержанная силовиками и помещенная под арест в СИЗО-1 «свидетель» Ирина Парамонова (она же Букато).

Сначала женщина категорически отказалась отвечать на вопросы суда, прокурора и защиты вместе взятых, несмотря на наличие договорных обязательств «давать показания».

Потом «очевидец» и участник всех преступных эпизодов потребовала себе персонального адвоката. И, что самое удивительное, его ей предоставили (даже два). Затем важный «свидетель обвинения», по ее словам, в тюремной камере «была укушена клещом» и «заболела энцефалитом», что сказалось на ее артикуляционном аппарате, и она пару заседаний не смогла внятно связать и двух слов. Скорее всего, для чего-то тянула время. Только официальное заключение тюремных медиков с синей печатью о том, что состояние здоровья «пациентки» не вызывает никаких опасений, вывело гражданку Парамонову из затяжного молчаливого ступора.

Впрочем, теперь в ступоре от показаний свидетеля по 9-ти преступным эпизодам «ОПГ черных риэлторов», видимо, пребывают процессуальные стороны. Похоже, уже всем участникам стало очевидно, что живой рассказ Ирины Анатольевны сильно отличается, по словам юристов, «противоречит» материалам уголовного дела, протоколам допросов самой гр. Парамоновой, очным ставкам, показаниям свидетелей, потерпевших и иных «членов ОПГ». Такое ощущение, что женщина обладает фонтанирующей фантазией и буквально на ходу может сочинять все новые и новые версии. Только одного преступного эпизода!

Между тем благодаря показаниям этой 44-летней уроженки Республики Казахстан в прошлом году местный Следственный комитет громко отрапортовал о завершении расследования в отношении группы лиц, промышляющих реализацией омичам несуществующих квартир. За три месяца 2014-го года путем передачи собственникам пакета «липовых» документов было продано 9 «новостроек», ущерб покупателям составил 18 млн рублей.

Это госпожа Парамонова (на момент совершения преступлений – Букато), заключив «сделку со следствием», поведала о том, что «по заранее разработанной схеме в Омске действовала организованная преступная группа», а «лидером ОПГ является» только что окончивший на тот момент академию МВД и устроившийся в подразделение ГИБДД 22-летний «офицер полиции».

И ей поверили…

Что позволено Юпитеру…

Уже неоднократно в наших публикациях по данному у/делу отмечался парадокс, что следствие «почему-то» поверило гражданке Парамоновой и критически отнеслось к версии полицейского Ивана Унуковича и его супруги Екатерины (см. публикации по теме «ОПГ черных риэлторов»).

Последние утверждали и продолжают настаивать, что своими и заемными деньгами всего лишь участвовали в посредническом бизнес-проекте по приобретению квартир у завода-застройщика ЗЖБИ-6 с дальнейшей перепродажей их добросовестным приобретателям. Его им предложила юристка с ЗЖБИ-6 Ирина Букато. О фальсификации документов на жилье, о том, что завод не в курсе этой «серой» схемы, супруги не знали. И знать не могли. Потому что всеми вопросами взаимодействия с предприятием занималась исключительно госпожа Букато. Она же после сделок отвозила, с ее слов, деньги на ЗЖБИ, а обратно привозила платежные документы и проштампованные договоры в подтверждение легальности операций.

Теперь женщина, по возрасту годящаяся «соучастникам» в матери, утверждает, что ее «принуждали к сотрудничеству», а ее роль заключалась в «техническом сопровождении».

И даже биография «свидетельницы», имеющей три судимости по аналогичным по составу мошенническим преступлениям, никак не поколебала уверенность следователя СКР Руслана Сидоренко в правдивости показаний рецидивистки Парамоновой-Букато.

А та и в рамках нынешнего судебного процесса, наоборот, демонстрирует какие-то чудеса защиты, виртуозного владения техникой неуязвимости. Это какой-то образчик, можно сказать, «катехизис мошенников». Приведем его.

Практически дословно.

Катехизис мошенника

Основу, как того требует «жанр», составляют ответы на самые популярные вопросы «профессионального цеха». Причем на разные вопросы любого содержания. И от кого угодно. От судьи, прокурора, адвоката, потерпевшего, обвиняемого.

Как правило, сначала просят рассказать о преступлении в целом своими словами.

Вопрос: – Что вы можете сказать по (такому-то) поводу...?

– Я считаю, что это не имеет никакого отношения к данному делу…

– Я не буду отвечать на этот вопрос…

– Я уже отвечала на этот вопрос...

– Я не буду повторять уже сказанное. Нужно было внимательно слушать…

Вопрос: – Почему вы раньше об этом не говорили ни слова?

– Следователь про это не спрашивал, а я не конкретизировала.

Вопрос: – Вы на следствии давали правдивые показания?

– Я отвечала на вопросы…

Вопрос: – Вы сейчас говорите правду?

– Я говорю, как оно есть. На тот момент.

Вопрос: – Подтверждаете ранее данные показания?

– В принципе...

Вопрос: – Читали протокол?

– Не помню…

Вопрос: – Вы считаете, что протокол допроса фальсифицировал следователь?

– Насчет этого ничего сказать не могу.

Вопрос: – Ходатайство о сделке со следствием подавали?

– Нет. Я только подписала.

Вопрос: – Соглашение о сотрудничестве заключали?

– Я только подписала.

Вопрос: – Вы какие показания поддерживаете, те или эти?

– Я поддерживаю и те, и эти, противоречий я не вижу.

Вопрос: – Вы осознавали, что совершаете преступление, мошенничество?

– Меня просили что-то сделать, я делала. И всё!

То, что касается мелочей, конкретных деталей, которые могут вывести тебя на «чистую воду», лучше про них напрочь забыть или «перевести стрелки»:

– Этот вопрос не ко мне…

– За другого человека я отвечать не могу…

– Я уже и не помню. Много времени прошло…

– Я не могу сказать, не помню…

– Я не могу вспомнить…

С адвокатами и потерпевшими можно и построже. Вопросом на вопрос или, вообще, от ворот поворот:

– Зачем вам это?!

– Причем здесь я?!

– Его и нужно было спрашивать!

– Я не буду отвечать!

И, когда уже процессуально важные лица окончательно приперли фактами «к стенке», сменить гнев на милость:

– Что было, то было. Я не отрицаю…

– Я говорю, как оно есть, господин прокурор…

– Ваша честь, то, что я делала, я делала…

В принципе, в этих ответах весь многочасовой допрос «свидетеля обвинения» трижды судимой мошенницы Ирины Парамоновой (Букато). Содержательного здесь мало, но это поистине «Азбука для начинающих преступников»!

– А если без «в принципе», без «наверное», – пару раз вклинился в «пасторские» речи Ирины Анатольевны председательствующий судья Артем Толстых, но после столь же витиеватых ответов ему оставалось лишь взмахнуть рукавами мантии и репликой на выдохе констатировать очевидное. – Да, чем больше мы вас спрашиваем, тем больше появляется версий…

Аналогичные мысли и эмоции, видимо, посещали и прокурора Дмитрия Казанника. Со стороны казалось, что после каждого свободного изложения «свидетелем» очередного преступного эпизода с ее участием гособвинитель как будто хватался руками за голову:

– У нас опять новая версия…

– Это как посмотреть, – не осталась в долгу и на этот раз гражданка Парамонова. Последнее слово всегда было за ней.

Катехизиально!

Не виноватая я!

Этой фразой можно определить основной лейтмотив всего допроса Ирины Парамоновой.

И это при том, что в отношении главного свидетеля выдвинуты аналогичные обвинения, что уголовное дело по ней передано в суд, что это далеко не первый эпизод в богатой криминальной биографии «очевидицы».

Тем не менее гражданка Парамонова настаивает на своей... полной невиновности! Участвовать в преступной схеме, дескать, заставил подельник-полицейский (на момент «знакомства» тот всего лишь курсант академии). Исполняла сугубо подручную работу: подай-поднеси, ничего противоречащего УК РФ! Печатала текстовки договоров, распечатывала из интернета информацию свободного доступа. Вознаграждение за эту работу не брала и не требовала. Трудилась только на общественных-добровольных-безвозмездных началах. Основное место работы и размер заработной платы – секрет фирмы.

Исключение из правил – три сделки с участием сожителя Горбунова, где тот проходит продавцом липовых квартир. Но и к его деньгам она имеет «опосредованное отношение», так как, видимо, всего лишь проживала в одной квартире с преступником.

Более того, средства, добытые нечестным путем, планировала передать на завод. В обеспечение чистоты сделок. Но деньги «лежали себе дома и лежали». Потом как-то забылось про обязательства, выручку от сделок в 4,5 млн рублей Горбунов вложил в приобретение элитного коттеджа в поселке Петровка.

«Юристом завода» на криминальных сделках сама не представлялась, просто «не отрицала», «молча соглашалась», «просто подыгрывала». Риэлторам, партнерам, сожителю. Потом «вжилась в роль».

Как к ней в сумку и откуда непосредственно перед сделками попадали готовые документы на квартиры с липовыми подписями должностных лиц и поддельными оттисками печатей госорганов и юрлиц, объяснить не может. Видимо, их ей передавали то риэлторы Агентства недвижимости «Этажи», то гражданский супруг Горбунов, то полицейский Унукович. Откуда те их брали, в свою очередь, ума не приложит.

Свою причастность к собственноручному внесению росписей, подписей, надписей на оригиналах псевдодокументов напрочь отрицает. Экспертные заключения, подтверждающие руку Парамоновой (Букато), считает ложными.

Свои инициативу и участие в переговорах с потерпевшими, в которых сначала сообщала о якобы переносе сроков сдачи дома, потом клятвенно обещала рассчитаться по возникшим долгам, слезно просила не обращаться в полицию, объясняет своими «моральными и душевными страданиями» за чужие грехи и за чужие судьбы.

«Во всем другом» – признается, кается, переживает, просит прощения… Мария Магдалина, одним словом.

Не иначе.

Копила 15 лет!

О чистосердечности показаний свидетеля Парамоновой, данных ею на предварительном следствии, остается лишь догадываться.

То, что они не вписываются ни в логику событий, ни в здравый смысл, ни в материалы уголовного дела, не помешало следствию принять их за чистую монету и положить в основу обвинительного заключения.

Сейчас свои прежние сведения «юристка ЗЖБИ-6» не подтверждает. Возможно, это было так, возможно, по-другому. Возможно, это делал Иван, возможно, Владимир, а, возможно, вообще кто-то из риэлторов. «Сама не видела», «лишь слышала разговор об этом», «я только предполагаю», «такого я не говорила».

Устав от обтекаемых формулировок, прокурор Казанник задал прямой вопрос:

– Вы понимаете, что на основе ваших показаний человек сейчас не «видимо», а реально находится за решеткой?

– Говоришь, как есть, опять не так, – вновь ввела всех в напряжение витиеватой фразой «свидетель».

Показательно здесь выглядит вопрос одной из потерпевших Инны Ш-ной, которая поинтересовалась, «на какие такие «шиши» общественница Букато сначала, погрязнув в долгах, возместила ущерб двум потерпевшим, а потом взяла и приобрела своей старшей дочери квартиру».

– Это не ваше дело! – попыталась поставить на место обиженную потерпевшую мошенница со стажем.

– Будьте любезны, ответьте, – продемонстрировали солидарность и суд, и гособвинение.

– Пожалуйста, – сделала одолжение дотошным оппонентам гр. Парамонова. – С 2001 года я получала по 5 000 рублей алиментов с бывшего мужа. Это официально оформлено никак не было. Передавали по соглашению сторон из рук в руки. Под честное слово. Все до копейки откладывала. Вот и накопилось.

Многочисленные не заданные вопросы остались за кадром, видимо, потому как всем и без них всё стало ясно. К примеру, в начале 2000-х заработная плата в две-три тысячи уже считалась высокой, что говорить про «алименты» в «пять тыщ». Ни одного платежного, банковского, почтового документа или перевода. А как же четыре года в тюрьме в изоляции? Кому тогда передавались средства из рук в руки? В принципе, происхождение новой квартиры понятно. Как и «правдивость» показаний «свидетеля».

Как штрих, предварительное следствие ни данной сделки, ни ее пикантных особенностей просто не заметило.

Или сделало вид.

«По знакомству»

Общение со следователем Сидоренко, по словам г-жи Парамоновой, вообще, сыграло ей… отрицательную службу.

«Он отнесся ко мне предвзято», – с обидой в голосе свидетель подтвердила факт личного знакомства с офицером СКР. И пояснила, что где-то в 2009-2011 годах они вместе участвовали в гражданских судебных процессах. Там «юристка Букато» даже отсудила у Сидоренко как «представителя арбитражного управляющего Тарана» 10 квартир, за что, с ее слов, «того уволили с работы». Видимо, с той поры и затаилась между процессуальными оппонентами «предвзятость» отношений. Хотя «проигравшая сторона» и пошла потом на повышение. В СКР.

– Ну-ну, – только и раздалось со стороны кого-то из участников нынешнего судебного разбирательства.

Действительно, всем бы преступникам такую «предвзятость» испытать на себе. Это не только мое мнение, но однозначный организатор, вдохновитель, реальный рецидивист, настоящий «Остап Бендер в юбке» проходит по делу скромным «соучастником» и даже «свидетелем». С ней подписывают «сделку со следствием», где от лица государства ей гарантируются весомые преференции при рассмотрении дела в суде и при вынесении приговора.

Странные, невнятные, неправдоподобные, противоречащие материалам уголовного дела показания кладутся в основу тяжкого обвинения как минимум двух молодых людей. Человек «для галочки» делает вид, что пытается рассчитаться с пострадавшими. Формально перечисляет тысячу рублей при долге в 2 миллиона. Как утверждают некоторые потерпевшие, делается это под неусыпным контролем следователя. Как еще по иному объяснить, что ранее уже сбежавшая из-под юрисдикции силовиков подозреваемая остается на свободе. В отличие от того, кого она голословно обвинила во всех тяжких. Потом она опять пытается скрыться. Уже от Правосудия.

Вот такая «предвзятость».

О чем «сделка»-то?

«Оказать содействие следствию», «дать полные и правдивые показания» – это ключевые обязательства И.А. Парамоновой в досудебном соглашении о сотрудничестве от 29.09.2015 г.

После дачи показаний на суде приходится констатировать, что «содействие следствию» было оказано, но в виде какой-то «медвежьей услуги». Или сторона соглашения озвучила то, о чем ее зачем-то просили «силовики»? Или все-таки воспользовавшись иммунитетом и фактом доверия трижды судимая мошенница использовала цивилизованный правовой механизм в своих корыстных целях? Вопросы, увы, не праздные, потому как ни «полноты сведений» в ее показаниях, ни тем более «правдивости» нет никаких.

Между тем в «досудебке» вполне конкретные, а не абстрактные преференции: «В случае соблюдения обвиняемый настоящего соглашения по уголовному делу в отношении нее могут быть применены смягчающие обстоятельства и нормы законодательства, предусмотренные п. «и» ч.1 ст. 61, ч.2 ст.62 УК РФ». И это не голословно. Это реально. Это действует.

И обратная ситуация. Скажите, кто поверит, что 44-летней рецидивисткой с высшим юридическим образованием, с опытом придумывания и реализации суперзамысловатых преступных схем руководили и помыкали 20-летние юнцы, у которых нет ни опыта, ни знаний жизни?! Безвозмездно, за «просто так».

Что за бред!

«Я играла роль», «я не сопротивлялась», «я всего лишь подписывала, где скажут», «я денег за работу не брала», «я была не в курсе», «я смутно догадывалась, но не обращала внимания» – и это рассказывает в суде с актерским правдоподобием в голосе мать двоих детей, профессиональный риэлтор, настоящий ас-махинатор на ниве недвижимости.

Что за абсурд!

Потерпевшие в шоке от происходящего в зале Фемиды. Понятно, что богиня Правосудия и по мифу «слепа», но ведь не глуха, не нема и не обделена умом, чтобы выразить свое адекватное отношение ко всему этому безобразию. И торг здесь, по-видимому, уже не уместен.

Сделка отменяется?!

Александр Грасс