Парижанка Валерия Прокоп
– Я родилась в Тбилиси и прожила там 20 лет. Не знаю, какой он сейчас – не была там почти четверть века, но тогда столица Грузии была безумной красоты городом. Тбилиси называли «маленьким Парижем». Меня учили в школе грузинскому языку, и до сих пор могу на базаре пообщаться с кавказцами. Хотя сейчас грузин на омских рынках почти не стало, – сетует Валерия Прокоп.
Заметим, что именно грузинский язык стал камнем преткновения на пути юной Леры Прокоп к карьере переводчика.
– После школы решила поступать в Тбилисский институт иностранных языков. Сдавать надо было три экзамена: за первые два получила пятерки, а третьим было изложение на грузинском языке. Нам читали рассказ, он назывался «Надиробисас» («Охота» в переводе), как сейчас помню. Я все поняла, только написать на грузинском не сумела. И даже горячие просьбы экзаменатора, увидевшего мои пятерки, выполнить работу хотя бы на тройку, не ­подтолкнули меня к подвигу. С экзамена я ушла.
Так неудавшийся переводчик с немецкого Лера Прокоп попала на завод, именуемый в народе «почтовый ящик». А уже там ее активная подруга, приметив объявление в газете о наборе актерской студии при местном русском ТЮЗе, решила, что обмотчица Прокоп должна там учиться.
– Она сама взяла у мамы мои документы и отнесла их в ТЮЗ. Я за день выучила какие-то произведения, по-моему, басню Михалкова и рассказ из «Огонька», и пошла на первый тур. Но на следующие два тура почему-то не явилась. И где-то недели через полторы меня на улице встретил человек с палочкой, которого я заметила в комиссии. Он спросил, почему я не прихожу, ведь меня зачислили. Так я пришла в актерскую профессию. В общем, случайно. А по Тбилиси до сих пор скучаю, если слышу грузинскую песню по радио, плачу. Все это можно понять, только когда уезжаешь.

От сына Карениной до декабристки
– Я училась в шестом или пятом классе, и в школе был, как тогда называли, монтаж. По какому случаю, не помню, но играла я Сережу Каренина. Это была сцена встречи матери с сыном. Мне волосы завили, и я играла мальчика. А после школы занималась в самодеятельности. Но серьезно о профессии актрисы не задумывалась.
Понимание призвания пришло уже в актерской студии при ТЮЗе, где г-жа Прокоп в течение двух лет получала образование по всем правилам театральной школы. Обучалась она вечером, как говорится, «отстояв весь день у станка». То есть получилось, почти как в фильме «Берегись автомобиля», когда герой Евгения Евстигнеева говорил: «Представляете, насколько лучше играла бы Ермолова, если бы днем она стояла у станка, а вечером выходила на сцену». Правда, после окончания студии эта ситуация в корне изменилась – актрису Прокоп зачислили в труппу на амплуа «лирическая героиня», и производство на военном заводе наконец лишилось ценного кадра. ­ В теа­­тре дебютантка нашла себе супруга. Уже вместе с ним, актером Ножери Чонишвили, Прокоп перебралась в Тулу в Драматический театр имени Горького. Поработав недалеко от столицы, несомненной театральной Мекки того времени, актерский и семейный дуэт Прокоп-Чонишвили в 1966 году оказался в Сибири. И если в Тулу молодая героиня поехала вслед за мужем (звали-то больше его), то Омская драма (стараниями тогдашнего директора театра Мигдата Ханжарова у нас весьма серьезно занимались «строительством» грамотно сбалансированной труппы) нуждалась уже не только в герое, но и в героине.
– В Тулу, конечно, я поехала хвостиком. Но там меня хорошо задействовали в репертуаре, и в Омск я приехала совсем в другом статусе: не только жены заслуженного артиста Чонишвили, но и востребованной актрисы.
Первое впечатление от сибирского города – шок. Прокоп признается, что первые два года даже плакала: так ей было жаль, что Омск очень далеко от Москвы и Тбилиси, от мамы.
– Я чувствовала, что оказалась на отшибе жизни. Даже по ценам: в Грузии фрукты дешевые, я к ним привыкла, а тут на маленькие актерские деньги не очень-то можно было себе их позволить. Хотя мне очень понравилось, что город был зеленый. По проспекту Маркса посередине проезжей части шел газон шириной несколько метров, весь засаженный гладиолусами. Это было настолько красиво, обалдение какое-то. А потом все заасфальтировали.

О сыне – Сергее Чонишвили
Первый год в Омске г-же Прокоп пришлось отказаться от волнующего света рампы и аплодисментов. Появившийся на свет наследник славного рода Чонишвили Сергей оказался ребенком особенным, а потому не вполне пригодным для условий советского дошкольного воспитания. В яслях мальчику категорически не понравилось, а потому маме пришлось оставить на время сцену и полностью посвятить себя самым главным для женщины обязанностям – материнским. Уже потом Валерии Ивановне удалось найти няню для Сергея и снова вернуться в строй. О сыне, как и любая мать, актриса может говорить бесконечно.
– В Тбилиси есть памятник Шота Руставели, где он стоит в высокой шапке «чони». Чонишвили в переводе с грузинского «шапкин сын». Маленький Сережка, когда ему было где-то года полтора-два, после купания заворачивался в простыню и говорил:
«Я Шота Руставели голый!»
Детская привычка примеривать на себя разные образы переросла у Сергея Чонишвили в профессию.
– Я довольна, что сын всего добивается сам и сумел сделать себя вне театра. На сцене у него в смысле карьеры не очень задалось, «Ленком» – трудный театр. У Марка Захарова свои пристрастия, хотя званиями и наградами Сергей обижен не был.
Сегодня Чонишвили – весьма востребованная кино- и телеперсона. Он официальный голос канала СТС, его же неповторимые интонации звучат во многих документальных фильмах, а благодаря проекту «Иностранное дело» канала НТВ об истории российской дипломатии, где Чонишвили выступил в роли ведущего, актер смог, по словам матери, объехать полмира. Недавно вернулся из Японии.
– Сергей похож на отца вспыльчивостью, талантом, походкой. У Сережки походка нерусская, грузинская, такая мягкая, кошачья. А в меня он лиричный, нежный.

О предпочтениях и мечтах
– Я могла сыграть и больше, но, наверное, об этом говорит любой актер. Однако от творческого вечера в честь моего юбилея отказалась – не люблю, когда люди толкутся с подарками за кулисами. Предпочла новый спектакль.
Из любимых сыгранных за 40 лет в Омске ролей Прокоп вспоминает Лауру в «Стеклянном зверинце», Офелию в «Гамлете». В начале семидесятых за участие в спектакле «Солдатская вдова» Валерия Прокоп была удостоена Государственной премии и тоже говорит об этой работе с особой теплотой. Отдельная страница – «Лекарь поневоле», который был в репертуаре Омской драмы больше десяти лет. Ее разбитная и колоритная пьянчужка вспоминается многим до сих пор.
– Прощаться с этим спектаклем было сложно. Рыдали все. Мы его играли в Москве, и к нам пришли из французского посольства посмотреть поближе на сибирского Мольера. От русского варианта классической пьесы они были в восторге.
Довольна Прокоп и своей ролью в «Зеленой зоне», которую в столице также принимали на «ура». Хотя главный­ комплимент актриса получила не по поводу своей работы там.
– Моя знакомая, в прошлом актриса, а ныне театральный критик, сказала, что пьеса Зуева ей никогда не нравилась. Только посмотрев спектакль омичей, она наконец поняла ее.
Сегодня Прокоп занята в восьми постановках репертуара, на выходе девятая. Для столь деятельной натуры, как она, около десяти спектаклей в месяц – нагрузка не очень серьезная, а потому остаются силы и на что-то другое: кулинарию (актриса замечательно готовит), любимых зверей (дома держит собаку и кота и подкармливает бездомных животных в округе) и даже на фитнес (долго хотела купить себе абонемент и вот полтора месяца назад взяла и выполнила свою мечту, осталась очень довольна).
К новому званию относится скептически («все должно быть вовремя, ну хотя бы чуть пораньше»), мечтает о новых ролях и о том, чтобы жить поближе к сыну. Думается, эти задачи ей по плечу. Во всяком случае, глядя на нее, понимаешь, что возраст над талантливым человеком власти не имеет.