- В тот момент, когда я вел переговоры с г-жой Юрковой о месте главного режиссера в "Пятом театре", у меня возникла сложная ситуация в Польше. Моя бывшая жена заболела и оказалась прикованной к постели. Поэтому все заботы о нашей восьмилетней дочери Юргите-Марии я взял на себя. В Польше дочь пошла в первый класс, но, поскольку я вел цыганский образ жизни (ставил спектакли там, куда пригласят), мне нужно было к сентябрю 2007-го найти постоянное место жительства и работы. В начале декабря прошлого года я приехал в Омск, и мы договорились с г-жой Юрковой, что в середине апреля я приступаю к обязанностям главного режиссера, а моя жена Маргарита - главного художника. Также я сообщил Александре Илларионовне, что в Уфе мне выдали разрешение на временное проживание, а это значительно облегчит оформление бумаг. Мне незачем обманывать Россию: я получил визу 5 октября 2006 года, которая действительна до 5 октября 2007 года, а разрешение на проживание получено 9 декабря 2006 года. Поэтому и разрешение, и виза имеют силу до 5 октября.
17 апреля меня принимают на работу в "Пятый театр". 6 июня на запрос юриста из УФМС г. Омска пришел ответ, где мне предлагают аннулировать уфимское разрешение и начать делать точно такое же разрешение в Омске. Но тогда я теряю полгода. Моя же цель - получить разрешение на постоянное проживание. Поэтому мы с женой едем в Уфу для оформления бумаг. Там нам посоветовали ехать домой и ждать. Между уфимским и омским УФМС началась борьба за "перетягивание одеяла": управления выясняли, кто из них важнее, кто у кого должен делать этот запрос и кто кому должен поклониться.
16 июня я уехал в Магнитогорск ставить спектакль, не написав по совету г-жи Юрковой заявления на отпуск за свой счет. А тут еще возникли проблемы с детьми. Чтобы забрать мою дочь из польской школы и сына Маргариты из уфимской, нужно привезти письмо из омской школы о том, что она готова их принять. Но ни одна омская школа такие письма не дает, потому что мы не можем сказать, где будем жить (на момент отъезда в Магнитогорск срок съема прежней квартиры истек и театр подыскивал режиссеру другую - прим. авт.). Спасибо, помогла женщина, у которой мы снимали квартиру: написала заявление в школу от своего имени и переслала нам документ почтой. Из Уфы ребенка отпустили, а в Польше я повинился перед директором: ну, нет, говорю, у меня этой бумаги, дома забыл, поверьте на слово - ребенок будет учиться.
Мы возвращаемся в августе в Магнитогорск, ставим спектакль, но ситуация со школой так и не проясняется. Тогда я обращаюсь в тольяттинский театр, который приглашал меня на работу еще до Омска. И это была наша роковая ошибка. Директор ответила, что не может принять мои условия, и мы расстались. Но вскоре кто-то позвонил г-же Юрковой из Тольятти и сообщил про наш разговор. После этого я получил по электронной почте разгневанное письмо от Александры Илларионовны - она не желает иметь дела с людьми, сидящими на двух стульях, но просит приехать на переговоры по гастролям в Польше и постановке "Трех сестер".
3 сентября мы приезжаем в Омск, так как на другой день надо улетать на фестиваль в Лодзь. На омском вокзале нас встречают замдиректора Огарков и юрист, вручают приказ о прекращении трудового договора со мной и приглашают проехать в УФМС, мотивируя это тем, что я так и не сделал разрешение на трудовую деятельность! Незнание закона не освобождает меня от ответственности. Сейчас я понимаю, что, пока мне не сделали разрешения, я не должен был работать в Омске, тем паче ставить спектакли и организовывать гастроли "Пятого театра" за границей. 24 сентября меня будут судить, и я заплачу штраф в пять тысяч рублей за то, что нарушил закон. На суде мои интересы будет представлять адвокат, поскольку мне негде жить в Омске до 24 сентября. Но все это не освобождает от ответственности и работодателя, который с декабря месяца знал про мою ситуацию, 17 апреля принял на работу, а 3 сентября уволил.
В театре издали приказ не пускать меня на работу, по телефону от г-жи Юрковой я узнал, что "в Польше справятся без меня", а переговоры со мной откладываются до 11 сентября, когда она якобы вернется из Москвы. Когда нам отказались выдать в театре медицинский полис жены, мы решились на крайний шаг и по телефону 02 вызвали милицию. После этого нам выдали полис, который оказался незаполненным (фактически работая в театре, Маргарита числилась безработной), мою литовскую трудовую книжку, где не было никакой записи о том, что я работал в театре. Участковый забрал все документы, посадил меня в каталажку и увез в УФМС на 4-й Северной, 8. Начальник управления дал мне добрый совет поскорее покинуть город, потому что на меня подают в суд за нарушение трудового договора.
На мой вопрос, зачем г-же Юрковой нужно было устраивать весь этот цирк, один человек ответил, что такие "цирки" творятся в "Пятом театре" давно. Вы не задумывались, почему в основном здесь ставят спектакли или иностранцы, или вчерашние студенты? Вспомните ситуацию с режиссером Саулюсом Варнасом, который поставил "Женщину моря" и которая уже снята из репертуара театра, - ему по сей день не доплатили гонорары. Автандил Варсимашвили рассказывал, как ему месяцами выплачивали гонорар... Мне сказали: "Линас, с декабря месяца ты, как идиот, наделал столько международных контрактов, что театру их хватит на несколько лет вперед. Зачем тебе за это платить деньги?" Теперь я понимаю, что работу надо было делать медленно. Месяц - фестиваль в Лодзе, потом через полгода - в Люблине, еще через год - в Авиньоне... Тогда бы я был постоянно нужен.