Главный российский "яблочник" вошел в зал тихо, не замеченный большинством присутствующих, и с небольшой свитой "растворился" среди павильонов. Скажу честно, выглядел Григорий Алексеевич хуже, чем на телеэкране: лицо, к которому сразу "напрашивались" эпитеты - "застывшее", "каменное", взгляд, устремленный в пустоту, шаркающая походка уставшего человека… Я даже поначалу усомнилась: а он ли это? Однако мы с коллегой из Ангарска все-таки решили поискать человека, похожего на Явлинского. Он был обнаружен скромно пьющим чай с небольшой компанией за полузакрытой ширмой около одного ничем не примечательного стенда. Вход охранял приветливый молодой человек бойцовской наружности. На мою просьбу пропустить к кандидату в депутаты он вежливо спросил, приглашали ли меня? Услышав честный ответ, за ширму не пропустил. Оставшись у входа дожидаться счастливого случая, я стала свидетелем любопытной сцены. К охраннику г-на Явлинского подошел, судя по наружности, его коллега и недовольно бросил: "Жирик уже здесь".
Впрочем, о прибытии самого харизматичного российского политика знали, наверное, все присутствующие на выставке. Сразу же забравшись на основную сцену выставки, с которой только что "толкали" приветственные речи бывший министр печати Михаил Ненашев, Пал Палыч Бородин, г-н Жириновский свое шоу посвятил великой роли российской прессы. Его хрипловатый баритон был слышен практически в каждом уголке выставочного зала. "А наш все жрет!" - уже совсем недовольный сложившимся раскладом в сердцах бросил сотрудник Явлинского. И мне в этот момент сразу стало очевидно, почему на прошлых выборах прогрессивное в общем-то "Яблоко" не смогло преодолеть пятипроцентный барьер. (Это при том, что народ в принципе не так уж далек от него: по крайней мере таксист, подвозивший меня до гостиницы из Домодедова - грузин родом из Тбилиси с двадцатилетним стажем проживания в Москве, всю дорогу непрестанно жаловавшийся на тяжелую жизнь в столице - на мой вопрос: "За кого будете голосовать?" неожиданно ответил : "За "Яблоко").
Впрочем, дальше рефлексировать на тему удаленности интеллигенции от народа мне не дали. Из-за ширмы (к тому времени уже плотно задвинутой) вышла женщина, и я, воспользовавшись моментом, объяснила ей, кто я и чего хочу. Видимо, в цели г-на Явлинского все же входило общение с представителями региональной прессы, потому что меня за ширму впустили и даже предложили чаю. Впрочем, несмотря на это, я сразу же почувствовала себя чужой среди этой маленькой кучки людей, говорящих о чем-то своем. Мое незнание правил игры, видимо, почувствовал и Явлинский: на мой первый вполне безобидный вопрос - его прогноз по думским выборам - он отреагировал довольно странно. "Мы маленькая, но гордая партия! Так и запишите", - как бы защищаясь, сказал Явлинский. Я, пытаясь его успокоить, сообщила, что мы тоже маленькое (в масштабах страны), но тоже гордое издание.
Однако руководитель "Яблока" продолжал смотреть на меня настороженно. "Григорий Алексеевич, можно все-таки узнать ваш прогноз на думские выборы", - еще раз попросила я. "Путин пройдет", - язвительно бросил мой собеседник. И продолжил, обращаясь уже ко всем присутствующим, прерванную моим появлением речь: "Да, Путин может стать депутатом, а может, и просто сказать: "Я не хочу никого обманывать, я хочу быть с вами откровенным: я останусь с вами вечно". - "А генсекретарем он может стать?" - раздался вопрос из "зала". "И генсекретарем, и отменить шестую статью Конституции…". - "А вы лично будете баллотироваться в президенты?" - опять вмешалась я. "В зависимости от исходов думских выборов", - поморщившись, ответил Явлинский и снова разразился длинной и не очень содержательной тирадой о том, что в нашей стране принято верить словам, а не поступкам. "А почему вы в Омск не приезжаете?"  - я снова попыталась вернуть разговор к конкретике. "У нас восемьдесят регионов, везде не могу успеть",  - сказал руководитель "Яблока" и тут же, противореча себе, добавил: "На телевидение нам вход перекрыли, приходится много ездить по регионам".
"Григорий Алексеевич, а вы в курсе, что в Омске некогда довольно сильное "Яблоко" вообще потеряло свои позиции, а местный руководитель регионального отделения в последнее время предпочитает не связывать свое имя с вашей партией?" - не унималась я. "В последнее время партия очистилась от карьеристов, в ней остались по-настоящему преданные нашим идеям люди",  - неожиданно жестко заявил Явлинский. Немного опешив от такого ответа, я уточнила: "А вы лично Юрия Федотова знаете?" - "Знаю. Прекрасный человек", - не уставал поражать меня парадоксальностью своего мышления лидер одной из самых либеральных партии России. "И как вы относитесь к его нынешней позиции?" - уже осторожно спросила я. "Отношусь как к жизни, просто у него такой период", - философски заметил Григорий Алексеевич. И, видимо, вконец устав от меня, заявил: "Все, конец интервью по Омску" и вернулся, видимо, к привычному: "… Судьба сделала нас последней строчкой, вместо "против всех..". Потом, остановив на мне взгляд, прервался: "Кстати, все, что касается Омска - это я пошутил, не хочу обижать местных товарищей, надо разобраться, что там происходит", - и начал, на мой взгляд, опять не совсем в тему отвечать на "правильный" вопрос моего соседа по столу: "Возможен ли перелом? И с кем это делать, ведь посмотришь, кто рядом с Каспаровым и Лимоновым, жутко становится!" - "Вот вы сами ответили, почему я не с Лимоновым и Каспаровым. А либерал-демократы совсем себя дискредитировали. Реформы, которые они провели в 90-е, - это стопроцентная дискредитация! Таких либерал-демократов, как Чубайс, не бывает, такие бывают большевики! Вы вспомните: бешеная инфляция, Чечня, залоговые аукционы, финансовые пирамиды, взрывы в жилых домах, а потом Путин. Кому же это понравится?"
Не знаю, получил ли мой сосед ответ на свой вопрос, однако общий пафос был ему понятен: "Да, что с народом сделали! Сахарова хоронили сотни тысяч, а к его доске пришли единицы…" - "А вы читали современные учебники истории,  - подхватил Явлинский, - там пишут, что Сталин - эффективный менеджер!" и в заключение дал свой прогноз: "Нас ждут опасные и грустные времена, много людей будут уезжать, отсылать своих детей за границу… Если будет однопартийная система.." - "Все-таки "если"?" - "Надежда всегда остается. Это так же, когда я был в Грозном и до последнего не верил, что фронтовая авиация начнет "утюжить" город. С Новым годом вас, господа! Политическим!" - почему-то чуть ли не злорадно закончил главный "яблочник" страны и удалился с выставки так же тихо, как приехал.