Эндрю Майе

В Омске, рабочем городе с населением в 1,2 миллиона, где днем и ночью пылают нефтяные факелы, обозначая его границы и обещая грядущее благополучие, Ягр - игрок-суперзвезда, еще недавно носивший капитанскую повязку "Нью-Йорк Рейнджерс" и завоевавший чуть ли не все возможные призы НХЛ  - теперь правит бал, как он выражается, на "большом льду". Ягр уверяет меня, что абсолютно счастлив. И добавляет: "Я никогда не оглядываюсь назад".
Да и зачем? В этом далеком уголке постсоветской России 36-летнему Ягру поклоняются как божеству (он сыграл 34 матча за "Авангард" во время локаута в НХЛ в сезон 2004-2005 г.), а его снимки постоянно мелькают в российской прессе уже несколько месяцев - с тех пор как он подписал контракт с омской командой. В стране теперь появилась новая Континентальная хоккейная лига (КХЛ). А в лице Ягра КХЛ получила мегазвезду. Ягр, как он пространно пояснит мне уже после матча, чувствует свою особую ответственность. В своих ручищах он, пожалуй, больше любого другого спорт- смена в стране держит надежду на взлет профессионального спорта в России.
Три клуба, которые я посетил в ходе поездки по России, - футбольный "Зенит", баскетбольный "Динамо" и хоккейный "Авангард" - не просто привлекают в стране всеобщее внимание. Их, и это отнюдь не случайно, можно считать также типичными примерами всего узкого спектра моделей собственности, существующего в России. "Зенит" принадлежит государственной компании, "Динамо" связан с органами госбезопасности, а в "Авангарде" эти три модели, похоже, сплавлены воедино - среди владельцев есть и госкомпании, и олигархические империи, и само государство. Названия спонсоров красуются большими буквами на майках игроков "Авангарда": на груди  - "Газпром нефть" (нефтяная компания, называвшаяся "Сибнефтью" до того, как в 2005 г. ее приобрел "Газпром"), на спине - "Омская область" (региональная администрация: на пуб- лике именно ей ставят в заслугу финансирование команды и переезд Ягра в Сибирь). Впрочем, рекламы главного спонсора "Авангарда" на униформе хоккеистов вы не найдете. Публично это отрицается, но 40% акций клуба, как объяснил мне его президент Константин Потапов, принадлежат группе "Продо", российской компании, "близкой к Роману Абрамовичу" - одному из путинских олигархов.
После матча мы с Ягром сидим в шикарном ресторане клуба. "То, что здесь происходит, не похоже ни на что другое в мире. Я сюда не номер отбывать приехал", - замечает Ягр, хотя я его об этом не спрашивал. Я лишь упомянул озвученную в прессе сумму - $7 миллионов в год, считая налоги, в рамках двухлетнего контракта с возможностью продления еще на год. "Преувеличивают, - ответил он, - то же самое мне говорили в руководстве клуба. Я приехал играть и выигрывать, - продолжает он.  - Победа здесь - это все. Вы видели этих болельщиков? Вы их слышали?"
Раньше, после утренней тренировки, Ягр лишь рассмеялся в ответ на мой вопрос о том, как "Авангард" сводит концы с концами, учитывая расходы на ультрасовременный стадион, цену сезонных абонементов (лучшие места стоят чуть меньше $800) и отсутствие традиции торговли клубными сувенирами. "Деньги их не волнуют, - объяснил он. - Это все нефть. Здесь все оплачивают спонсоры, и они не рассчитывают "отбить" вложенные деньги. Если вас спонсируют нефтяные компании, а цены на нефть повысились в три раза, то вместо, скажем, 100 миллионов долларов в день они получают 300".
"Здесь речь идет не о бизнесе, - признает президент "Авангарда" г-н Потапов, он 18 лет проработал на нефтеперегонном заводе и в дни локаута в НХЛ лично летал в Прагу по просьбе регионального губернатора, чтобы привлечь Ягра. - Речь идет о спорте, и, слава богу, у нас есть спонсоры, вкладывающие деньги не ради прибыли".
У нашего столика останавливается Уэйн Флеминг, тренер-канадец, возглавивший "Авангард" всего шестью днями ранее. Именно его Ягру порекомендовали знакомые в Америке, когда команда решила сменить тренера...
Мой последний вечер в Омске. Раздевалка давно опустела, и мы с Ягром последними покидаем арену. Мы проходим мимо шкафчика Алексея Черепанова, 19-летнего хоккеиста, задрафтованного "Рейнджерс" в первом раунде в 2007 г., 11 дней спустя он скончается прямо во время матча от сердечного приступа. ("Я думал, мой бросок  - один из лучших в лиге, - говорит мне Ягр. - Но у него бросок еще лучше"). Уже за полночь; он настаивает, что должен отвезти меня в гостиницу. Мы сидим в ягровском "Мерседесе", черный седан, никем не замеченный, скользит по городским улицам. Когда мы пересекаем широкий Иртыш, салон наполняет русская поп-музыка, и меня вдруг осеняет: в Омске - городе размером с Даллас, но провинциально-сонном, как Олбани, - Ягр чувствует себя как дома. Клуб подобрал ему квартиру (он живет там вместе с 22-летней подругой из Чехии), и это жилье нравится ему больше, чем то, что он снимал в нью-йоркской Трамп-Тауэр. ...Мы пересекаем площадь Ленина, где до сих пор стоит памятник вождю... Ягр замечает: "Здесь все не так, как в Штатах. Здесь такая свобода, что просто трудно поверить. В Штатах столько всяких правил, все регулируется, раскладывается по полочкам. Если вы делаете ошибку, вам приходится расплачиваться - и дорого". А Сибирь неожиданно для самого Ягра его манит. "В России вам не нужно беспокоиться, если вы совершите ошибку. Вот этим мне здешняя жизнь и нравится. Ошиб-лись - всегда найдется какой-нибудь другой способ наверстать упущенное. Здесь ничто не воспринимают слишком всерьез. Здесь ничто не проблема, и в то же время все - проблема. Но почему-то так получается, что, как бы все ни было плохо, вы всегда найдете выход".
Как же, спрашиваю я, он объясняет это противоречие?
"Никак. Я этого сам не понимаю, - отвечает Ягр. - Этого не объяснишь. Ты в этом живешь" .