Действующие лица:
Путов, режиссёр, он же и антрепренёр.
Гризлев, очень важный чин в хартии «Единобоссов».
Суриков, суфлёр театра и по совместительству зам. антрепренёра.
Зюбатов, генеральный оппонент из хартии «Красные патриоты РФ».
Жариндовский, хозяин хартии, во всём приятный хартии «Единобоссов».
Рублёвский пул, продажные печать и телевидение.
Электоратов, представитель народа.
Массовка, члены разных хартий типа «Тыблоко», СМС.
Мальчик, продавец газет.
Тень Станиславского.

сюжет этой драмы, все персонажи и факты – плод буйной фантазии автора, а все совпадения – случайны.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Зрительный зал Большого академического театра «Абсурд». Режиссёр Путов, невысокого роста лысоватый мужчина, в кожаном пиджаке, сидит за столиком спиной к залу. Он держит театральную паузу и ждёт, когда успокоятся актёры труппы. Рабочие шумно таскают с места на место реквизит. Один из них на заднем плане криво вешает ружьё, которое потом выстрелит. Правый план и глубина сцены завалены хламом: листовками, газетами, флагами. Слева – ряд дверей, ведущих в гримуборные. У той, что ведёт в уборную «Единобоссов», стоит клетка, в которой гризли с театральной чайкой на груди шумно сосёт лапу. Перевёрнутая трибуна лежит у рампы. На трибуне сидит чернявый суфлёр Суриков и, шевеля губами, про себя читает текст. Массовка притихла. По замыслу режиссёра в спектакле она не вымолвит ни слова.
Наконец труппа замерла в строю. Рублёвский пул с собачьей преданностью посмотрел на режиссёра Путова. Стало так тихо, что было слышно, как у Электоратова скрипят нетеатральные мысли о бабах, пиве и футболе.
Режиссёр (обращаясь к актёрам): Дорогие коллеги, мы долго репетировали. Нам с этой постановкой предстоит объехать всю страну. Я ещё раз убедился, что каждый из вас – талант со своим рисунком. Но, на всякий случай, слушайте суфлёра. Он лучше вас знает внутреннюю сущность конфликта пьесы, прочувствовал все мои идеи и логику сценического действа. Визуальный образ спектакля почти готов. Сегодня последний прогон. Пройдём «по нюансам», и, как говорила чеховская Змеюкина: «Дайте мне поэзии, восторгов!» Приступайте.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Актёры бросились на сцену. В зале приглушили свет, и под его сводами, и над сценой зазвучала мелодия партийного гимна «Единобоссов». Очень важный чин этой хартии выходит к Рублёвскому пулу с официальным заявлением.
Гризлев (за трибуной): Господа журналисты! Дебаты, от которых так долго уклонялась наша хартия, всё-таки состоятся. В преддверии Съезда мы решили, что бояться нам больше некого и нечего. Мы, конечно, и так победим на всех ста тысячах избирательных участках. Наши «Единобоссы» стоят во главе регионов, сенатствуют и думствуют в большинстве. Благодаря нам народ стал жить лучше, веселее. Вот об этом мы для начала подебатируем в пяти регионах в октябре этого года, а потом – и во всей стране.
Суриков (снизу вверх шёпотом Гризлеву): Но я предупреждаю, что мы сами будем выбирать тех…
Гризлев: Но я предупреждаю, что мы сами будем выбирать тех, с кем захотим провести дебаты…
Суриков: Разговаривать будем самостоятельно, только на определённые нами темы…
Гризлев (импровизирует): Вести дебаты будем сами, как хотим, и темы сами определим. Например, «Как, кому и почему на Руси стало жить хорошо!» Для начала пригласим противников, то есть оппонентов из хартии «Красные патриоты РФ». А другим мы не станем увеличивать дебатами политический вес, чтобы мелкота всякая под ногами не путалась.
Рублёвский пул (хором): Господин Гризлев, а можно уже сейчас удобные вопросы вам задать?
Гризлев (улыбаясь в усы): Можно. Но не сейчас, а на дебатах. Мы вас свозим в регионы, там и зададите…
Смена декораций. На сцену выезжает кабинет Зюбатова. Персонаж смотрит по телевизору прямую трансляцию выступления Гризлева и наигрывает лицом возмущение.
Зюбатов (с краю сцены, слегка картавя, кричит в зал): Товагищи! Вы слышали! Они нас позовут на дебаты! Да мы не пойдём. Эти политические, пгости господи, сопегники на каждых выбогах тыгят из каждой угны наши голоса. Я набигаю минимум бгацентов дгидцать всегда, а по их гасчётам – в два газа меньше. Мы дебаты будем вести в Вегховном суде…
Режиссёр (Зюбатову): Стоп, стоп, стоп, Гений Андронович! Вы как-то слишком реалистично играете. Не нажимайте на букву «Г», слишком узнаваемо. И децибелы в голосе сбавьте, чтобы галёрка не расслышала сути…
Зюбатов (кивает и продолжает): В дебатах мы вам, господа «Единобоссы», такие темы покажем, что мало не покажется. В каждой области мы сильно бьём слева…
Зюбатов подходит к телефону на столе, набирает номер Жариндовского. Смена декораций. На сцене появляется кусок пляжа с пальмой. На переднем плане загорает владелец сапог, помытых в каком-то океане.
Жариндовский (подносит телефон к уху): Алло, кто это? А, ясно. Да, знаю я. Ага, аты-баты про дебаты. (Сам пошутил и сам же посмеялся.)
Суриков (Жариндовскому): Если нас «Единобоссы» позовут, то подебатируем с ними.
Жариндовский: Когда «Единобоссы» нас позовут, тогда и подебатируют с нами. Однозвучно. А вообще, Геня, мне по барабану их дебаты – я буду следующим президентом и такие дебаты им устрою в последнем вагоне на Колыму. (Смеётся.) ...
Смена декораций. Зюбатов, Жариндовский уже в кабинете у Гризлева. Втроём они сидят на диване и негромко переговариваются. Открывается дверь, входит Электоратов.
Электоратов (несколько развязно): Разрешите? Господа, кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста…
Режиссёр (Электоратову): Электоратов! Кого ты играешь?! Представителя народа, слугу. Давай-ка, любезный, больше угодливости. На цирлах, то есть на цыпочках войди, нагни голову и робко скажи текст. Проживи некрасовское «Люди холопского звания // – Сущие псы иногда: // Чем тяжелей наказание, // Тем им милей господа». Понял? Вот так и играй…

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Смена декораций. Массовка, заламывая от сценического горя руки, нечаянно задела ружьё. Ружьё выстрелило. У гризли от испуга случилась медвежья болезнь. Театральная чайка попыталась улететь с его груди, но не смогла. На сцену, размахивая газетой, выбегает Мальчик.
Мальчик: Сенсация! Сенсация! Колхозная хартия легла под «Единобоссов»! Покупайте газеты! Читайте, завидуйте! (Перебегая сцену, скрывается за кулисами.)
Массовка: В немом отчаянии рвёт на себе волосы и играет лицом вселенскую скорбь.
Со словами «Не верю!» в зрительный зал со сцены спускается Тень Станиславского и уходит меж креслами в дверной проём столичного театра «Абсурд».

Занавес. Жидкие аплодисменты.